О том, как к чтению относятся в России и в США, рассказал в интервью Алине Полянских на канале RTVI писатель Павел Лемберский. Лемберский родился в Одессе, но к 20 годам переехал в США. Здесь учился на филолога и на факультете кино. Его статьи и эссе публиковались в американских и русских журналах. А книги выигрывали призы. Одни из самых успешных его произведений «Город убывающих пространств» и «Уникальный случай».

— Есть мнение, что в русскоязычной среде люди свободнее в своей речи, если сравнивать с американцами. Потому что им приходится соотносить свои слова с новой риторикой. Когда вы пишете на английском, вы ловите себя на мысли, что где-то скажете помягче, где-то уберете грубое слово, чтобы никого не обидеть?

— Меня такие заботы не оставляли и когда я писал на русском. Но лет 5-7 назад меня стали занимать предметы, которые особенно не интересовали. Не могу сказать, что я старался не обидеть корейского американца или избегал грубостей об условных украинцах. Наоборот, когда я рос в Нью-Йорке, то была большая панк-волна в музыке и литературе, поэтому я не особо стеснялся в выражениях. Будь то ненормативная лексика или не всегда уважительное отношение к своим персонажам, даже не обязательно к женщинам, к мужчинам тоже.

Однажды я услышал хорошую фразу «моя мизогиния является частным проявлением общего человеконенавистничества». Иными словами женщины не при чем, я просто людей не люблю. Это не про меня слова, но тем не менее цитата хорошая.

Сейчас я действительно уважительнее отношусь к своим героям, но не из-за новой риторики, а потому что не хочется из всех персонажей делать лузеров и клоунов.

Российская культура правда довольно патриархальна. У нас есть неуважительное отношение к женщинам в книгах, фильмах. Но вот я стараюсь от этого избавляться.

— Вы начали писать книги на английском, чтобы лучше продаваться здесь, в США?

— Думаю, что финансовые соображение существуют. Не могу сказать, что я пишу бестселлер, я даже не знаю, как их писать. Но в моих новых книгах я не отказался от своих героев, о которых писал раньше. С другой стороны я начал писать о вещах, которые бы не стал трогать, если бы писал на русском, потому что их не так легко сформулировать. Живу я здесь уже очень долго, поэтому впитал местную культуру и могу прибегать к отсылкам, легким реверансам другим американским авторам. Поэтому логично, что я перешел на английский в своих произведениях.

— В одном интервью вы говорили, что можете переписывать предложение по 50 раз, если оно вам не нравится. А книги можете писать по пять лет.

— Да, это все может занимать годы. Ведь в романах можно поменьше думать над словом, важнее, что вы говорите, а не как. В рассказах же важно выверять каждое слово, это небольшие произведения, и они должны быть идеальны. Зато сейчас, когда я вижу свои старые тексты, то понимаю, что не изменил бы в них ни слова. Это хороший знак.

— Кому интересно читать о русских эмигрантах за рубежом? Для кого ваши книги, ведь, кажется, что все уже рассказано и высмеяно?

— Да, мои книги об эмигрантах 70-х годов, а не о тех, кто приехал недавно. Но есть же вечные темы: любовь, поиска себя, отцах и детях. Поэтому мои книги для всех.