Спустя год после дела Ивана Голунова в России снова началась кампания в защиту журналистов. Суд в Пскове 6 июля вынес приговор журналистке Светлане Прокопьевой: за высказывания о теракте в здании ФСБ Архангельска ее признали виновной в оправдании терроризма и назначили штраф в полмиллиона рублей. На следующий день в Москве арестовали советника главы «Роскосмоса» и бывшего корреспондента «Коммерсанта» Ивана Сафронова: его подозревают в госизмене и передаче секретной информации спецслужбам Чехии. В разных городах страны прошли пикеты с требованием остановить преследование журналистов. Можно ли считать эти дела — вместе с обысками у «МБХ медиа» и издателя «Медиазоны» — по-настоящему опасными прецедентами для независимой журналистики в России и как они в принципе могли возникнуть, разбирался корреспондент RTVI Андрей Ежов.

Что ни лето, то пикеты в России. А вместе с ними и массовые задержания. Развернуть плакат возле штаб-квартиры ФСБ на Лубянке (да и вообще где-либо в центре Москвы) — значит провести остаток дня в полиции.

Уголовно-процессуальный год в России теперь можно отсчитывать от Ивана до Ивана. Прошлым летом было дело Голунова. Сейчас новый кейс с журналистом в главной роли. Иван Сафронов — бывший репортер «Коммерсанта» и «Ведомостей» — уволился из-за смены руководства и не так давно перешел на работу в «Роскосмос». Теперь он фигурант уголовного дела о госизмене. Его материалы засекречены. Коллеги Сафронова один за одним выходят к Лубянке и требуют объяснить, что происходит. И столь же последовательно журналистов ведут в автозаки.

Сергей Горяшко, журналист «Русской службы Би-би-си»: «Как у человека, который знает Ваню очень хорошо в течение последних восьми лет, а также который проработал с ним в газете „Коммерсантъ“ в течение четырех лет — с 2012 по 2016 год, у меня очень много вопросов вызывает обвинение Ивана в государственной измене. Дело в том, что я не знаю ни одного другого российского журналиста, который был бы большим патриотом России, чем Иван Сафронов».

К 30 годам он стал одним из самых известных специалистов по оборонной тематике в стране. Отец Ивана Сафронова — отставной военный и его полный тезка — тоже был журналистом. 13 лет назад он погиб при странных обстоятельствах, выпав из окна. Иван Сафронов-младший пришел в газету «Коммерсантъ» на место отца и проработал там до прошлого года. Журналиста уволили за статью о возможной отставке главы Совета Федерации Валентины Матвиенко. Вместе с Сафроновым из «Коммерсанта» тогда ушел весь отдел политики. Дальше были «Ведомости». Но после того, как там сменили руководство, Иван Сафронов ушел в госкорпорацию «Роскосмос». Впрочем, оппозиционный политик Алексей Навальный утверждает, что теперь Сафронов уже никакой не журналист.

Алексей Навальный, оппозиционный политик: «Считаю абсолютно бесчестным и лицемерным, когда нам говорят, что „арестован очередной журналист, давайте защищать журналиста”. Значит, Иван Сафронов — советник Рогозина. Он пиарщик „Роскосмоса”».

Слова Навального, кстати, рифмуются с заявлением главы внешней разведки России Нарышкина. Тот говорит, что арест Сафронова не связан с его профессиональной деятельностью. Никакой угрозы ни для журналистов, ни для свободы слова в таких делах не видят и властные охранители из числа российских парламентариев. Повторяют заученные формулы о том, что «дыма без огня не бывает» и что, если «органы заинтересовались», преступление все же было.

Андрей Свинцов, заместитель председателя комитета Госдумы по информационной политике, депутат от фракции ЛДПР: «Информация куда-то утекла. И, естественно, они сейчас задержали журналиста: что называется, это первое звено в цепочке. Я уверен, что следствие обязательно разберется и такого чрезвычайного события, как с Иваном Голуновым, не повторится».

Сооснователю проекта Baza Никите Могутину в день его выхода на Лубянку оппозиционные политики припомнили профессиональное прошлое на пропагандистском канале LifeNews. Обвинили в том, что теперь он «вздыхает», «изображает честного журналиста», и пообещали, что за ним в один день тоже придут.

Никита Могутин, журналист, сооснователь проекта Baza: «Алексей Навальный и Илья Яшин очень давно рассказывают о том, как они к нам придут, как они нам что-то покажут, расскажут, накажут каким-то образом. Мы их с нетерпением ждем и почему-то ни разу не удостоились чести увидеть их лично. А я уверен, что эта встреча была бы очень интересной и очень насыщенной. Мы все понимаем, что журналист, который работает с эксклюзивом, работает с информацией от источников, работает с документами, сейчас рискует оказаться на месте Ивана Сафронова. В любой момент».

Чрезвычайным событием для региональных журналистов в 700 километрах от Москвы стал процесс над Светланой Прокопьевой. Шесть лет тюрьмы за авторскую колонку и четырехлетний запрет на профессию — такого наказания потребовала прокуратура, которая увидела в словах журналиста «оправдание терроризма».

Россия, конечно, начинается не с Пскова. Это, скорее, муниципальное преувеличение. Если отсчитывать с запада, есть еще Калининградская область. Впрочем, и из Пскова до Евросоюза — Эстонии и Латвии — около часа езды. И вот такая пограничная и почти европейская Псковская область породила совсем неевропейское уголовное дело в отношении местной журналистки Светланы Прокопьевой.

Прокопьева

Светлана Прокопьева после заседания Второго западного окружного военного суда, Псков, 6 июля 2020 года Фотография: Александр Коряков / Коммерсантъ

Таких групп поддержки в Псковском суде не видели давно, если вообще когда-либо видели. Судебные приставы не привыкли к московским масштабам процессов и опешили настолько, что разрешили снимать происходящее всем поголовно, а не только аккредитованной прессе. Да и приговор судья Андрей Морозов зачитывал при открытых дверях.

Решение суда — наказание в виде штрафа в 500 тысяч рублей — часть аудитории встретила криками «Позор». Пока Светлана Прокопьева ждала бумажную копию приговора, на пороге суда меньше чем за час собрали десятую часть штрафа.

Юлия Галямина, муниципальный депутат Тимирязевского района Москвы: «Просто так отпускать они тоже не хотят, потому что они это дело затевали не для того, чтобы отпустить, а для того, чтобы показать журналистам, где их место».

Светлану Прокопьеву осудили за слова. Следователи, эксперты, а затем и суд сочли, что рассуждения о том, что государство могло спровоцировать анархиста из Архангельска на самоподрыв в здании местного управления ФСБ, — это оправдание терроризма. Десятки журналистов, который приехали в Псков на оглашение приговора, с этим не согласны.

Сергей Смирнов, главный редактор «Медиазоны»: «Хорошо, что со Светланой Прокопьевой получилась, хоть и в самом конце, хоть какая-то кампания поддержки, что много людей сюда приехали. Потому что люди сидят на местах: прокуроры, которые принимают решения, какие-то следователи, местные власти. Это же некое коллективное решение. И они смотрят все: с одной стороны, как к этому отнесутся в центре, а с другой стороны, какой будет резонанс».

Однажды Денис Камалягин пришел на работу не из дома, а из отделения полиции. Главный редактор независимой газеты «Псковская губерния» давал объяснения силовикам после того, как те задержали его на одиночном пикете в поддержку Светланы Прокопьевой. Шесть лет назад именно она возглавляла «Псковскую губернию» — издание, о котором тогда узнали далеко за пределами области после расследования о тайных похоронах псковских десантников, которые погибли на востоке Украины. Для региональных медиа в России такие публикации — единичный успех. Главный редактор объясняет, что конкурировать с крупными изданиями удается не только благодаря талантливым журналистам. В Псковской области особенная аудитория, которая ценит независимые голоса.

Денис Камалягин, главный редактор газеты «Псковская губерния»: «У нас как минимум 20 с лишним тысяч людей обладают вторым гражданством Латвии или Эстонии. Безусловно, многие просто проводят выходные в Тарту, в Таллине и прекрасно видят, как можно выстроить жизнь даже в таких небогатых странах, как Эстония или Латвия. В той же Владимирской и Рязанской области куча людей, которые ни разу не бывали даже в странах Балтии. И им кажется, что когда им говорят, что у них все хорошо… Да, действительно, у нас все хорошо по сравнению с 90-ми, правда: „А вы помните, что было в 90-е, какой ужас”».

Журналист и политик Лев Шлосберг не сомневается, что уголовное дело против Светланы Прокопьевой, бывшей подчиненной основателя независимой газеты «Псковская губерния», — закономерное следствие двадцати путинских лет.

Лев Шлосберг, депутат Псковского областного собрания депутатов: «Раз за разом было объяснено, что журналисты должны работать только в том пространстве, которое им разрешено для работы, по определенным темам и, что самое главное, с определенным углом».

Местные чиновники в Пскове обвинение известной журналистки в «оправдании терроризма» особо не комментировали. Провластные депутаты-единороссы из заксобрания темы уголовного дела сторонятся. А на повестке у губернатора Михаила Ведерникова, судя по официальным новостям, — лишь борьба с коронавирусом и восстановление потока туристов в регион.

Лев Шлосберг, депутат Псковского областного собрания депутатов: «Я уверен, что возбуждение этого дела с ним согласовывали, уверен. Он влезает в дела ФСБ, он очень тесно общается с конторой».

А вот от общения с RTVI губернатор Ведерников отказался. Мы направили в администрацию области письменный запрос, но от прямого ответа чиновники ушли.

RTVI: «Можно ли расценивать приговор Светлане Прокопьевой как угрозу другим журналистам, пишущим о проблемах региона, и рассуждающим о происходящем в стране?»

Администрация Псковской области: «Конструктивные критические мнения <…> всегда помогали и помогают скорректировать работу и администрации области, и органов исполнительной власти. <…> В современной истории отсутствуют факты обращения в суд администрации Псковской области или органов исполнительной власти региона на средства массовой информации».

Лев Шлосберг говорит, что люди, которые никак не связаны с властью в Пскове, на всем протяжении следствия скорее сочувствовали Светлане Прокопьевой. Те же, кто мысленно был на стороне обвинения, голоса особо не подавали.

Лев Шлосберг, депутат Псковского областного собрания депутатов: «Я не заметил в обществе поддержки людоедства, то есть я не видел в принципе значительного числа людей, которые бы поддерживали расправу над Светланой».

В Госдуме все это дело расправой не считают. Депутаты не стесняясь говорят: государство вправе ограничивать свободу слова, когда речь идет о «чувствительных темах». Правда, парламентарии забывают, что колонка Прокопьевой стала следствием взрыва в Архангельске, а не его причиной.

Андрей Свинцов, заместитель председателя комитета Госдумы по информационной политике, депутат от фракции ЛДПР: «Этот террор, который идет уже по всей планете, когда человек (иногда молодой парень или девочка) берет что-то в руки: бомбы, гранаты, оружие — и идет убивает. Парламент принял достаточно жесткие законы, где попытались законами, что называется, „сбить градус”».

Светлана Прокопьева, журналистка: «Давайте различать оправдание терроризма и критику работы правоохранительных органов. Вы, ребята, допустили этот теракт. Вы что-то там вообще недоработали. Вы понимаете, что это политический теракт, который может повториться в любом другом регионе России? Вы за это будете отвечать. Я вас об этом предупреждаю своей колонкой. Я говорю вам: „Обратите внимание, есть проблема, давайте решать эту проблему”. Это не оправдание терроризма».

Утро после приговора Светлане Прокопьевой в «Псковской губернии» началось с обсуждения новостей из Москвы о задержании журналиста Ивана Сафронова.

Денис Камалягин, главный редактор газеты «Псковская губерния»: «Действительно, дикое ощущение. Во-первых, потому что это сразу на следующий день. Я понимаю, что в этом нет никакой взаимосвязи и ее быть не может. Но такая случайность очень показательна».

Потомственный журналист, как и его отец, писал об оборонно-промышленном комплексе, был завербован Западом восемь лет назад, передавал секретные сведения о продаже российского оружия спецслужбам Чехии, а те, само собой, переправляли информацию в Штаты. Такова версия ФСБ.

Александр Гольц, военный эксперт: «История чудовищная. Нам предлагают всерьез то, что, забервовав в 22 года человека, спецслужбы ждали пять лет, чтобы передать ему некое зашифрованное задание, после чего российские спецслужбы еще три года пытались понять, как же он так хитро узнал нечто про торговлю оружием России с Африкой и странами Ближнего Востока. Это выглядит как обвинение в рытье туннеля в Лондон».

Адвокаты не исключают, что ФСБ начала разрабатывать Сафронова после материала в «Коммерсанте» о продаже истребителей Су-35 Египту. Перспектива такого контракта не понравилась США: Вашингтон публично грозил Каиру санкциями. Сам Иван Сафронов, которому грозит до 20 лет тюрьмы, вину отрицает. Как минимум до начала сентября ему предстоит провести время в следственном изоляторе «Лефортово».

Сафронов

Иван Сафронов в Лефортовском суде во время рассмотрения вопроса об аресте, 7 июля 2020 года Фотография: Валерий Шарифулин / ТАСС

Софья Самохина, журналист издательского дома «Коммерсантъ»: «Я точно уверена, что Ваня — это не тот человек, который предаст свою родину и будет сливать кому-то секреты, поэтому это просто бред».

Сергей Горяшко, журналист «Русской службы Би-би-си»: «У Вани есть много друзей, к которым отношу себя и я. И все мы, я думаю, будем работать над тем, чтобы освещать это дело, над тем, чтобы не давать забыть о нем, и над тем, чтобы общество в том числе требовало ответов на вопросы о том, почему преследуют Ивана Сафронова и где доказательства его виновности».

Сомнения коллег в предъявленных подозрениях Кремль списал на излишнюю эмоциональность журналистов. Глава «Роскосмоса», тем временем, утверждает, что Сафронов не имел доступа к закрытой информации. Администрация президента, как и СВР, настаивает, что преследование Сафронова не связано с профессиональной деятельностью. Впрочем, адвокаты осторожно комментируют дело о госизмене и дают понять обратное.

Олег Елисеев, адвокат Ивана Сафронова: «Единственное, что могу сказать, — это то, что он всегда остается журналистом».

В деле Ивана Сафронова, равно как и в обвинительном приговоре Светлане Прокопьевой, Кремль не видит тренда преследования журналистов. Но доказать это и выглядеть убедительно, учитывая репутацию российских силовиков, теперь уже вряд ли удастся.