В Москве 9 мая умер журналист Сергей Доренко. Каким его запомнят коллеги, поклонники творчества, политики и общественные деятели — в материале RTVI.

Телеграм-канал Fantastic Plastic Mashine:

«Доренко был трикстером из девяностых, на чистом интеллекте и циническом обаянии дотянувшим через нулевые в десятые. Покойный любил простые, понятные радости: женщин, яхты, мотоциклы. На мотоцикле и разбился. Ушел на скорости — не самый плохой конец.

Нам будет вас не хватать. До свидания. Всего вам доброго».

Политик Дмитрий Гудков:

«Сергей Доренко погиб. Я шокирован этим известием. Мы много не смогли сказать друг другу. Мои соболезнования его коллегам и близким».

Телеведущая Ксения Собчак:

«Сейчас будет масса конспирологических версий, но почему-то в данном случае я верю в роковую случайность».

Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов:

«Мои соболезнования семье Сережи Доренко, детям, друзьям».

Телеграм-канал НЕЗЫГАРЬ:

«Сергей Доренко. Под „Прощание славянки“. 9 мая. Сережа-пастушок, нам тебя будет не хватать».

Журналистка Анастасия Кашеварова:

«Покойся с миром, злобный гений. Ты меня бесил ровно так же, как и нравился мне. И никто не напишет круче некролог, чем ты сам о себе».

Журналистка Екатерина Винокурова:

«Доренко мне сказал когда-то важную фразу: цензура начинается в твоей голове, самое страшное — это самоцензура.

Еще было смешно: он иногда звонил мне из утреннего эфира, я, как правило, спала, и он ехидно комментировал, что либералы все всегда проспят. Ехидный, злобный, ироничный, талантливый до мурашек. Его ненавидели, но никто не оспаривал его талант.

Как же вы так с нами, Сергей Леонидович».

Телеведущая Тина Канделаки:

«Серега был моим другом. С ним легко было дружить, как и легко было воевать. Мне повезло, что у нас сложились отношения мгновенно, потому что не влюбиться в его язык, реакцию, формулировки и обороты речи мне было невозможно. Широкий парень, объятия которого многим были не по силам.

Сережа перерос оба века. Первым из нас. Он был лучшим ведущим программы „Время“ в 20 веке, он стал лучшим в телеграме 21 века. Он — последний из профессии по-настоящему одержимый пропагандист, который верил и заставлял верить других в свое слово.

Ушел 9 мая. В День Победы, успев взглянуть на мирное небо и еще раз предупредив о хрупкости мира. Не верю я, Серега, что ты сейчас над нами не смеешься. А город-то осиротел без тебя мгновенно. Пусть земля тебе будет пухом».

Основатель проекта The Question Тоня Самсонова:

«Доренко приходил к утреннему эфиру в 5 утра, он вообще был жаворонок, вставал в 4, надевал какую-то рокерскую футболку и ехал на работу по пустой Москве, к пяти парковался на Новом Арбате и в 5:15 уже садился готовиться к эфиру. Я поначалу приходила позже. Он приучил меня рано вставать на работу, засветло.

Надо начинать, пока Москва еще спит. Мы садились — каждый в своем углу комнаты, он что-то читал и придумывал, как это рассказать в эфире. Тренировался. Когда для всех начиналось утреннее шоу, для него уже была середина дня. Бодрый, он выкручивал пульт радиостудии вверх. Мне казалось, что он готовит самолет к взлету, а не поднимает рычажок микрофона вверх. Ему тоже так казалось: он начинал реветь мотором: ДДДоооббррррррроооееее утрррроооо, это РРРРРазворот. Потом были Говорррит москва и другие слова — но всегда утро.

Ведущие вообще делятся на утренних и вечерних людей. Доренко был человеком утра. Человеком подъема. Он настраивал на рабочий день, накачивал злобой, бодростью, умом, отвагой, цинизмом. Ненавидел тупых, ненавидел ошибки, ненавидел неточности.

Он что-то странное бормотал, пока думал, как провести эфир, но прямой эфир вызывал выброс адреналина. Мозг прояснялся, он успевал думать на три шага вперед, мгновенно реагировал, управлял всем разговором и гипнотизировал через радиоволну. Все на гигантских скоростях. Мне кажется, если бы ему предложили: выбери любой день календаря, в который хочешь умереть, — он бы выбрал 9 мая».

Журналист Александр Гордон:

«Трудно говорить, но нужно. Мы с Сергеем не были хорошо знакомы, но он был совершенно отчаянный человек во всех проявлениях. Я помню, как я долго ерничал над ним, когда он на какого-то пенсионера наехал на мотоцикле в Сокольниках. Кто мог знать, что именно на мотоцикле он от нас и уедет… Без всякого сомнения, он был очень талантливым человеком. И ни на кого не обращал внимание. Царствие ему небесное».

Мэр Москвы Сергей Собянин:

«Погиб Сергей Доренко. Талантливый журналист, беспокойный, неравнодушный человек. Сергей любил наш город. Погиб как жил — на крутом вираже. Честно — страшно жалко. Как будто что-то потеряно. Безвозвратно».

Журналист Владимир Соловьев:

«Ужас. Искренние соболезнования семье и близким».

Журналист Александр Плющев:

«При всем том, что я Сергей Леонидыча часто критиковал и подначивал, он, конечно, мой учитель как шоумен. Я, честно говоря, в огромном шоке. Очень и очень жаль, соболезнования всем родным, близким и друзьям Сергея Леонидыча».

Журналист Владимир Варфоломеев:

«Мои соболезнования журналистам радиостанции „Говорит Москва“, с некоторыми, как и с самим Сергеем Доренко, мы раньше вместе работали. Сочувствую вам, коллеги».

Предприниматель Михаил Ходорковский:

«Сергей Доренко скончался. Я относился к нему по-разному. Но он — еще один символ эпохи. Теперь ушедший. Земля ему пухом…».

Журналистка Татьяна Фельгенгауэр:

«Я просто не понимаю, как это возможно. Сергей Леонидович — это же глыба. Причем глыба с невероятной жизненной энергией. Невозможно поверить».

Гендиректор ОРТ с 1998 по 1999 годы Игорь Шабдурасулов:

«Наши отношения [с Сергеем Доренко] были, мягко скажу, очень непростыми. Но время лечит».

Игорь Шабдурасулов о Сергее Доренко. Фрагмент сквозного эфира RTVI

Журналист Александр Невзоров:

«Судьба настоящих динозавров — вымирать, даже цирковых динозавров в СМИ. Они уходят с арены, освобождая еще больше места для шоу лилипутов, среди которых, конечно, есть очень крупные карлики типа Соловьева. <…> Он молодец, он не уменьшился, чтобы вписаться в компанию карликов. Здоровенным был, здоровенным и ушел».

Бывший мэр Москвы Юрий Лужков:

«Доренко — это гений зла, которому еще была предоставлена возможность общаться с громадным количеством людей. У него не было принципов, была злоба, которая направлялась в линию, если это оплачивалось, и это не ограничивалось расправой над Примаковым, надо мной».

Журналист и писатель Дмитрий Быков:

«Доренко для меня был некоторым образцом бесстрашия. <…> Доренко был человек в каком-то высшем смысле бескорыстный. <…> Доренко участвовал в том, что прежде всего интересовало его. И если бы риск был достаточно серьезен, а вознаграждение минимально, он все равно взялся бы за то, что его привлекало. Да, он был „телекиллером“, это так, но в его пиратстве был и азарт, и своеобразное благородство».

Главный редактор RTVI Алексей Пивоваров:

«Что в нем было? Он был человеком, который в такое время стабильности (или застоя) оставался человеком внутренне метущимся и человеком в поиске новых смыслов и возможностей самовыражения. И как только технология предоставила ему эти возможности, когда стало понятно, что ютьюб-каналы, инстаграмы, телеграмы дают доступ к аудитории, он возродился. <…> Он понял, что может общаться с аудиторией напрямую. И это было его возрождение как профессионала, как ведущего, как журналиста».

Главный редактор журнала The New Times Евгения Альбац:

«Мы не были ни друзьями, ни единомышленниками. Но мы уважали друг друга как серьезных оппонентов. Доренко был талантлив…

Мне кажется, он не всегда распоряжался своим талантом так, как он того заслуживал. Но теперь его нет и больше не будет. На этом счеты заканчиваются. Да, и голоса его мне будет не хватать».