Дискуссия о выходе из Болонского образовательного процесса и отмене Единого государственного экзамена ведется уже не первый год. Одни предлагают перейти на советскую систему высшего образования, другие хотят разработать совершенно новую и уникальную, указывая, что Болонская система якобы способствует «утечке мозгов». В особенности страсти накалились в последние месяцы, когда Болонская группа приняла решение прекратить представительство России и Беларуси во всех структурах Болонского процесса. О том, что ждет российское образование, RTVI рассказал заслуженный учитель России, академик Российской академии образования Евгений Ямбург.

Болонская система

В чем суть Болонской системы? Абитуриент, поступающий в вуз, учиться четыре года и получает степень бакалавра, а потом еще три года учится на магистра. Скажем, девочка поступила в педагогический университет. За четыре года она освоила специальность «учитель начальных классов», но ее заинтересовало управление, и в магистратуру она идет на управление. В результате я получаю хорошего готового завуча начальных классов. Что в этом плохого? Речь идет о специальности, и здесь сохранен специалитет.

Так и во всем мире, если говорить о медицинских и инженерных специальностях. Что такое бакалавр-врач? Это недоделанный врач. Поэтому он кончает бакалавриат и магистратуру, а после этого еще ординатуру. А после стажируется у мастера-хирурга. Во всех странах, — и в Америке, и в Европе — в среднем моложе 27 лет врач за операционный стол не встает.

Теперь возьмем следующий момент. Поступил человек на исследовательский факультет МГУ и за четыре года стал бакалавром по химии. Но его, опять же, заинтересовал менеджмент в науке, управление. Должен вам сказать, что сегодня не отдельные личности — изобретают ноу-хау команду, и, как правило, эти команды междисциплинарные. Например, астрофизика биоинженерия, биоинформатика и так далее. И поэтому не менее почетно организовать команду, чем быть исследователем-одиночкой.

Самое лучшее советское образование

Я не кину камень в фундаментальное советское образование. Я сам получил это образование, и оно было очень хорошим. Но каким — по естественным наукам и по математике. Если брать гуманитарные — это была идеологическая ложь.

Борис Кавашкин / ТАСС

Но где отставали наши выпускники — так это там, где нужно было практически применить полученные знания в измененных обстоятельствах. И пока нам не мешали, мы ориентировались на Международную программу по оценке образовательных достижений учащихся, и прошли с первого по пятый класс. Мы стали одними из первых в мире по осмысленному чтению, скажем.

Ну, хорошо, сейчас нас оттуда выкинули, но, как известно, на обиженных воду возят. Но методики-то надо сохранять. И, собственно, в заявлении министра образования Фалькова относительно Болонской системы об этом и говорится — что мы должны будем сохранить методики, не будем ничего ломать.

То же самое с единым государственным экзаменом, который тоже вводился для того, чтобы наши дипломы признавались во всем мире — хотя и не признают, паразиты такие.

Но ЕГЭ — это медицинский факт. Он имеет огромное количество плюсов. Например, это социальный лифт для ребят из деревень, малых городов. Там очень много талантливых ребят.

Когда говорят, мол, давайте вернемся к советской системе — это лукавая вещь. Это будет хорошая кормушка для профессуры — приезжайте к нам на курсы, мы обучим, вы поступите! Это скрытая форма коррупции. Не приедет сюда ребенок из провинции. И на билет не будет денег, и жить негде, и так далее, и тому подобное.

Говорят, ЕГЭ — это огромный стресс, но прошу прощения. Я учился при советской власти. Мы в июне сдавали восемь экзаменов в школе, а в августе еще четыре в вузе. Это что, не стресс? Нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. Мир меняется.

Обойдемся без английского

Ряд регионов, обидевшись, приняли решение не изучать в школах английский язык. Это называется «назло маме отморожу уши». Нравится это или не нравится, это язык международного общения. Он выполняет такую же роль, как латынь в средние века.

Так что это хороший пиар-ход, чтобы понравиться электорату с патриотическими настроениями. Но это квасной патриотизм. Поэтому я глубоко убежден, что надо руководствоваться советом великого русского баснописца Крылова: хорошо бы, чтобы пирожник пек пирожные, а сапожник точал сапоги. А когда этим занимаются дяди и тети сверху, которые живых детей и образование представляют себе весьма смутно, получаются смехоподобные вещи.

Быстрее, лучше, сильнее

Я не хочу сказать, что ЕГЭ и Болонскую систему не надо совершенствовать. Когда ЕГЭ вводился, я был в бешенстве как гуманитарий. Это было 15 лет назад, и там был такой вопрос-угадайка, на который нужно было найти верный ответ: любил ли Онегин Татьяну? Было три ответа: «да, любил», «нет, не любил» и «когда как». Правильным были ответ «когда как». Но сейчас-то все по-другому.

Артем Геодакян / ТАСС

Что же касается объективности, то учитель не должен сам оценивать свой труд. А те, кто говорят, что, мол, в советское время все было объективно, транслируют вранье. Поэтому больше надо доверять специалистам. Это не значит, что все хорошо в ЕГЭ и все хорошо в Болонской системе. Она в значительной степени была искажена нашими обстоятельствами. Там очень много всего, над чем надо работать, и Фальков здесь прав.

Например, понятно, что нормальный педагог должен иметь мощную педагогическую практику, чтобы работать с детьми. Для меня идеал, когда зовут в вуз, где студенты неделю изучают теорию, а следующую неделю стоят на производстве и осваивают профессию.

В целом на практику отведено и положено 1200 часов. Но в реальности ничего этого нет. Там едва ли набирается 40 часов. Это государственная проблема, понимаете? Там есть чем заняться.

Конечно, играет роль и определенный консерватизм нашей профессуры. Когда-то Нильс Бор сказал довольно грустную вещь: «Для того чтобы победили новые идеи физики, нужно, чтобы умерли старые физики».

Нельзя управлять образованием как неумелый шофер — сразу вылетим на обочину, а в данном случае — обочину истории. Придут времена, когда наши ребята смогут выезжать за пределы страны, поэтому нельзя нас делать отсталыми на десятилетия. Это очень опасно.

Сарай науки

Поскольку к нам применены санкции, как бы великолепно ни учились наши ребята, совершенно нигде никто наши дипломы признавать сегодня не собирается. Но ведь сам по себе подход Болонской системы продуктивный с точки зрения образования.

Во-первых, это время пройдет. Во-вторых, наш ЕГЭ и до этой военной спецоперации плохо признавался во всем мире. Для этого должна быть не 11-летняя, а 12-летняя система обучения. А у нас денег на это не было. Но что мы теперь, надуем губки и, повернувшись спиной ко всему миру, покажем, что мы опять отстаем от него? Этого делать нельзя.

Нам не хватало гибкости, самостоятельности вузов и веры в возможность самоуправления. Университет сам должен решать, что ему сохранять, ориентируясь на потребности абитуриентов, а не какие то указивки сверху. Можно все, конечно, разрушить до основания, мы это уже проходили. Но из щепок невозможно сделать дворец науки, можно собрать только сарай. Мы не должны быть страной, догоняющей научно-технический прогресс.

Не хлебом единым

Я помню все: и советскую систему образования, и перестройку, и «лихие» 90-е годы. Но именно в эти «лихие» 90-е годы мы и прорвались. Знаете, почему? Авторские школы возникли. Потому что государству было не до нас, оно не действовало в образовании, как слон в посудной лавке.

Игорь Зотин / ТАСС

Да, тогда в Туле платили пряниками и полотенцами, в Воронеже — надгробными плитами, которые нужно было потом продавать. И в разгар этой ситуации ко мне в гости приехал молодой 45-летний голландский министр образования Фредриксон.

Он говорил: «Ничего не могу понять. У вас тут такие жуткие истории, наши бы уже бастовали, а ваши преподают с горящими глазами!» И я напомнил ему библейскую истину: не хлебом единым жив человек. У нас появилась возможность самореализации. Денег не хватало, но глаза горели. Сейчас вроде с деньгами все нормально, а глазки-то потухли.

Нельзя же так работать, когда шаг вправо, шаг влево расценивается как побег. Образование — оно тонкое, гибкое, понимаете? И в этой связи есть очень серьезная проблема сохранения единого образовательного пространства. Ведь единое образовательное пространство — это не всех построить в колонну и повести в светлое будущее, нужны равные экономические условия.

Окно в Европу

Когда случилась эпидемия коронавируса, в Москва и крупных городах, мы выдавали детям компьютеры, ноутбуки. А с другой стороны, были регионы и деревни, где для того, чтобы принять сигнал от учителя, ребенка подвозили на телеге к сотовой вышке. Он на нее залезал, и принимал. И ничего лучше в полиции не придумали, как схватить его и завести уголовное дело на родителей за это. Я рассказываю то, что я наблюдал, мне со всей России такое пишут.

Я все-таки академик и доктор наук. У меня по всей стране филиалы специальных школ, где учатся дети, которые длительное время болеют. И не только для того, чтобы не отстать от программы — они хотят полноценной жизни. И меня тоже сейчас выгнали из Европейской ассоциации специальных школ как агрессора. Говорят, мол, что это мы должны спасать ваших детей, когда вы убиваете наших. Это я-то убиваю! Они забыли клятву Гиппократа, что спасать надо и своего солдата, и чужого.

Что ж, ничего страшного. Сейчас мы такие же школы открыли в Армении, Азербайджане, Киргизии, Казахстане. Мы создаем Ассоциацию евразийских специальных школ.

Я вхожу во многие советы по реформе образования. Огромные сейчас деньги выделяются для того, чтобы скоростной интернет был и в деревнях, и в поселках. Там иногда туалеты во дворе расположены, и мы им предлагаем сначала нормальные сделать. Но они говорят, что нет, так не пойдет. И туалеты надо, но интернет — в первую очередь. Тогда ребенок в любом селе будет приравнен к любому столичному, он может войти и посмотреть на Лувр или в Эрмитаж. Он может там записаться к любому педагогу. Делом надо заниматься.

Кому нужна борьба с «утечкой мозгов»

Опять валят с больной головы на здоровую. Когда ситуация была другая, многие талантливые ребята уезжали в США не за длинным рублем, а за возможностью самореализации, потому чтобы получить материалы для необходимых экспериментов, тут надо проходить очень сложные бюрократические процедуры. То есть годами ждать, оформлять документы. А там они приезжают, и все к вашим услугам!

Понимаете, научный мир открыт, ему все время нужен обмен, прокачка крови. Была и такая программа, когда мы западных специалистов могли в наши вузы приглашать 50/50, и они поехали. Научный мир не может быть замкнут. И хотите — не хотите, мы все равно Европа. Америку можно открыть, а закрыть ее нельзя.

Главное не паниковать. Знаете, вот написано же Евангелии от Иоанна, что боящийся несовершенен в любви — к сожалению, про это сейчас только сексологи пишут. Но дело в том, что боящийся не только физиологически несовершенен, он несовершенен и в любви к ребенку, и в любви к государству.