Продажи произведений искусства на аукционах постоянно бьют рекорды. Чуть ли не каждый день можно услышать об очередном шедевре, который продали за баснословные деньги. Ведущая RTVI Марианна Минскер объясняет, почему эти новости не признак повышенного интереса к высоким материям, а наоборот — черта циничного времени.
Неделя аукционов по продаже произведений искусства импрессионистов, художников послевоенного периода и современного искусства в Нью-Йорке принесла аукционным домам больше двух миллиардов долларов. Были проданы больше 80% из 2000 лотов, выставленных на майских торгах на Christie’s, Sotheby’s и Phillips. Самой дорогой работой стала картина Клода Моне «Стога сена, залитые солнцем», она ушла с молотка без малого за $111 млн. Чтобы установить мировой рекорд, понадобилось всего восемь минут и шесть участников, картину купила американская покупательница из зала.
Продажи современного искусства возглавил Джефф Кунс со скульптурой серебряного кролика за $91 млн — это новый аукционный рекорд для работы ныне живущего художника (до этого самым дорогим считался Дэвид Хокни). На третьем месте картина Роберта Раушенберга «Буффало II» за $89 млн — его прошлогодний рекорд побит практически в пять раз.
Одна из работ Марка Ротко ушла за $50 млн. Паучиха весом в тонну от Луизы Буржуа была продана за $32 млн — это второе место по стоимости для художницы-женщины на аукционе (да, и там есть дискриминация). Ну и, наконец, за $6 млн продали Губку Боба Квадратные Штаны от KAWS. 44-летний бруклинский художник наслаждается своим восхождением на художественный Олимп.
Недавние аукционы — первое серьезное испытание года для рынка сделок с произведениями искусства. Торги проходили на фоне напряженности в торговых отношениях между США, Китаем, Мексикой и колебаний фондового рынка, но продажам это не помешало.
Если сравнивать с прошлым годом, примерно на том же уровне цен тогда были коллекция Рокфеллера и обнаженная фигура Модильяни из собрания Джона Манье, которая принесла более 157 миллионов долларов. Но оценочная стоимость сопоставимых шедевров была намного скромнее. Ни одна картина или скульптура не выходила за пределы $70 млн, хотя три лота в итоге превысили эту планку.
В этом году арт-рынок продолжил творить историю, установив около 50 аукционных рекордов для художников, в том числе для женщин и афроамериканских мастеров.
Аукционы демонстрировали уверенность еще до старта торгов: несколько десятков инвесторов заранее подписали контракты на покупку 84 предметов искусства, гарантировав их покупку. Но что интересно: в отличие от горстки бывалых дилеров и коллекционеров, эти инвесторы вовсе не хотели ничего приобретать. Таких людей называют сторонними поручителями — они надеются, что их ставку перебьют реальные покупатели, и тогда они смогут извлечь выгоду из своих инвестиций, забрав до трети аукционной премии.
В последние годы таких инвесторов становится все больше. За последние пять лет число предложений по гарантиям от поручителей взлетело с дюжины до больше чем 90.
Цель этих дельцов — быстро заработать, получив прибыль от гарантий, а не становиться обладателями шедевров живописи. Новые инвесторы, многие из которых занимаются недвижимостью и международными финансами, рассматривают институт гарантий как финансовый инструмент, не имеющий ничего общего с коллекционированием. Понятно, что эта ситуация беспокоит аукционные дома и коллекционеров старой гвардии, хотя последние и признают, что так новое поколение поддерживает рынок искусства, ведь для них всегда существует риск стать владельцами лота, на который распространяется их гарантия.
В своих мемуарах, опубликованных в 1960 году, одна из величайших коллекционеров XX века Пегги Гуггенхайм выражала сожаление по поводу состояния арт-рынка в Америке. «Все художественное движение стало огромным бизнесом, цены неслыханные… коллекционеры покупают только самое дорогое, не веря ни во что другое. Некоторые покупают искусство ради перепродажи, помещая картины в хранилище, даже не видя работ, звоня в свою галерею каждый день ради последних сводок, как будто они ожидают продажи акций», — писала она.
К концу столетия это превратилось в тренд. Гуггенхайм умерла в 1979 году, на старте космического рост продаж искусства, который сравним со взлетом фондового рынка. А самым выдающимся воротилой арт-бизнеса стал Ларри Гагосян, протеже известного нью-йоркского галериста Лео Кастелли. Арт-дилер с мировым именем и господством, самый крутой среди мега-дилеров, именно он решает какой музей, коллекция или богатый клиент может получить ту или иную работу и по какой цене. Он и несколько его коллег возглавили арт-рынок в момент бума.
Кстати, «бумом» историю послевоенного безудержного роста арт-рынка назвал Майкл Шнайерсон, один из редакторов Vanity Fair. «Дилеры говорят, что близится день, когда картина будет стоить $10 млн», — писал критик Роберт Хьюз в 1984 году. Сейчас это кажется смешным, ведь за прошедшие десятилетия картины по цене в $10 млн не только разлетались как горячие пирожки: цены давно преодолели эту планку, взлетая все выше и выше. Теперь рекорды словно ждут, чтобы их побыстрее преодолели. Напомню, «Кролик» Джеффа Кунса, был продан за $91 млн.
Если вам это кажется слишком коммерческим, то только потому, что это так и есть. Внимание арт-рынка в начале XXI века сместилось от искусства к бизнесу. Искусство становится товаром и капиталовложением, альтернативным активом. Галереи, как правило, пытаются преуменьшить влияние рынка, но реальность говорит об обратном.
И если сто лет назад карьера художника в значительной степени определялась горсткой влиятельных критиков, в XXI веке эта власть перешла к богатым частным коллекционерам.
Гагосян — человек, сделавший на этом миллиардное состояние. Рост цен, безумная мания, бум — инвесторы больше не интересуется настоящими произведениями искусства. И это не хорошо и не плохо, это данность.
С одной стороны, бум достаточно легко превратить в крах. Если где-то растет пузырь, готовься к тому, что он лопнет. Правда, в отличие от фондового, арт-рынок десятилетиями показывает уверенный рост и берет все новые и новые высоты.
Этому есть простое объяснение: календарь крупнейших мировых аукционов сосредоточен вокруг Лондона и Нью-Йорка, торги проходят всего четыре раза в год, а не каждый день, как на рынке акций. Арт-рынок всегда успевает адаптироваться к любым экономическим изменениям, достаточный запас времени и инерционность делают свое дело. И пока сменяются президенты, идут торговые войны и политические баталии, искусство живет своей жизнью.
“Vita brеvis, ars lоnga” — жизнь коротка, искусство вечно. И, судя по всему, мы еще увидим продажу шедевра за миллиард долларов.