«Снизить их число до ноля». Как в позднем СССР чуть не убили рок-музыку

После смерти Леонида Брежнева в СССР начались активные гонения на рок-музыкантов. Им запрещали выступать не только на крупных площадках — даже в небольшой подвал могли во время концерта нагрянуть представители органов внутренних дел. В их домах проводились обыски, в ходе которых изымались записи. Так было не всегда. Перед Олимпиадой-80 в Советский Союз приезжали популярные зарубежные артисты, а послушать и посмотреть выступление «Машины времени» или «Аквариума» можно было вполне свободно. По просьбе RTVI журналист, продюсер, директор музыкального агентства «Кушнир Продакшн» Александр Кушнир рассказал о том, как в стране буквально за один 1984 год умерла вся музыкальная жизнь, не согласованная с госорганами.

Вторая оттепель

За пару лет до московской Олимпиады (и еще пару лет после нее) у нас продолжалась вторая оттепель. Тогда никого не винтили, не сажали и концерты не запрещали. Русский рок с перегруженным гитарным звуком транслировался на весь мир по вполне себе официальным каналам через радиостанцию Moscow World Service. Она существовала задолго до всего этого, но только за некоторое время до Олимпиады стала крутить именно русский рок. Не фолк, не «Играй гармонь», а, скажем, «Машину времени», «Воскресенье» или «Автограф».

Даже прошел большой фестиваль в Тбилиси «Весенние ритмы — 80». Это не говоря уже о том, что в 1981-м году возник Ленинградский рок-клуб, спокойно и регулярно проходили довольно крупные музыкальные мероприятия в Тарту и в Таллине.

То есть до смерти Брежнева в ноябре 1982-го года все было более или менее неплохо. Тому есть фактические доказательства — например, у «Машины времени» был изумительно записанный концертный альбом «Маленький принц» по одноименному произведению Сент-Экзюпери. По реакции зала на записи понятно, насколько это внушительная аудитория. Или концерт группы «Динамик» в Кирове. Или полуконцертный альбом «Аквариума» «Электричество». Русский рок на рахитичных ножках потихонечку расправил плечи.

Понятно, что протест, конечно, был. Двадцатилетний Цой пел в акустике «Электричка везет меня туда, куда я не хочу», но это, как мне кажется, был спокойный молодежный протест. Максимум, рокеры ложились в психушку, чтобы не идти в армию, что никаким образом давлением на рок назвать нельзя.

При этом всем было ясно, что, скажем, группы «Урфин Джюс», «Аквариум» или будущие «Звуки Му» никто на официальную площадку не пустит. Хотя никто за ними особо не гонялся — пусть себе играют в пригородных домах культуры, только не рассылают свои записи на «Би-Би-Си» и «Голос Америки». Впрочем, наиболее хитроумные, вроде Курехина, интуитивно понимая степень свободы, даже умудрялись издавать свою музыку на Западе на виниле, передавая пленки контрабандой.

Да, все эти люди понимали, что шанс быть опубликованными на «Мелодии» у них был нулевой. Но при этом сама фирма нет-нет, да и выпускала изредка что-то неплохое и симпатичное. На ней выходил «По волнам моей памяти» Тухманова, ограниченными тиражами был выпущен первый альбом «Арсенала», альбом группы Маккартни Wings «Band On the Run» без первой песни.

В общем, у тебя было понимание, что ты можешь купить билет во Дворец спорта и посмотреть классный концерт «Автографа» с лазерным шоу, или на отличную немецкую группу Puhdys. Все было относительно благостно.

Были те, кто официализировался, вроде «Машины времени». Они выступали как группа от Росконцерта. У них были залитованы тексты, и их концерты проводили государственные организации.

А вот если всего этого не было, то такая деятельность расценивалась как частный промысел — то есть наказуемое деяние. Представьте, приезжает группа на каком-то непонятном автобусе, забитом музыкальной аппаратурой. И эту аппаратуру берут и спокойно опечатывают по претензиям исключительно экономического характера.

Но все равно, допустим, приходят менты и отменяют концерт. А тот же Майк Науменко берет всю свою публику, и они просто уходят в лес. Студенты — народ организованный. Все эти условные сто человек идут с ним, и он им играет и поет. И многие рок-группы не набирают сейчас столько людей, сколько он набирал просто под гитару в лесу, без микрофона. А главное, тут нет экономического состава преступления. Рисуй, пой, играй — делай что хочешь.

Очень дорогой Леонид Ильич

30 лет назад я собирал материал для книги про советскую магнитофонную культуру «100 магнитоальбомов советского рока», и все, о чем пойдет речь дальше — это плод исследований, сделанных для нее.

Началось все с того, что 10 ноября 1982-го года умер Брежнев. Андропову, КГБ и чиновникам от культуры в первое время было, конечно, не до рокеров, но к концу года они пришли в себя.

Нет, никаких официальных документов и постановлений не выходило, и все происходило постепенно. Скажем, тому же «Аквариуму» играть не запретили, но в ДК им. Русакова они уже выступить не могли. Их подстраховал Градский, благодаря которому они давали концерты в глухом Подмосковье, которым тогда был город Долгопрудный.

У каждой группы Ленинградского рок-клуба — это общеизвестный факт, который можно проверить по открытым источникам — были кураторы из КГБ. Сильно кровь, впрочем, они музыкантам не пили. Иногда ленинградские кагэбэшники могли прийти на концерт того же Майка Науменко и просто предупредить у входа, мол, мы знаем, что вы в субботу выступаете в Москве, видели афиши — не стоит туда ехать, вас свинтят.

Таким образом кураторы на Литейном были довольны, что группа «Зоопарк» в Москве формально не выступала, а Майк просто приехал к друзьям. То, что он в этот момент играл с музыкантами из «ДК», никого не волновало — ни ленинградские, ни московские органы. При этом все понимали, что у власти находится кагэбэшник, и баловаться не надо. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что началось в 1984 году.

Концерт после саундчека

1983 год был эдаким «политическим саундчеком» того, что было дальше, о чем ни «волосатики», ни сами рядовые представители органов внутренних дел не догадывались, но к чему подсознательно готовились.

И вот, как я пишу в «100 магнитоальбомах», наступает февраль 1984-го. Андропов умер, у власти Черненко. Он зачитывает доклад об актуальных вопросах идеологической и массово-политической работы партии. После этого на закрытом совещании в Министерстве культуры прозвучала следующая формулировка: «в настоящее время в Советском Союзе насчитывается около 30 тысяч профессиональных и непрофессиональных ансамблей. Наш долг состоит в том, чтобы снизить это число до ноля».

Так что 1984-й год — это достаточно серьезно. Тогда, например, Шевчука после альбома «Периферия» реально вызвали в КГБ и сказали: еще одна такая запись — и все, решетка. Оригинал этого альбома был уничтожен звукорежиссером Игорем Верещакой во время обыска.

Недавно я общался на эту тему с Артемием Троицким*, и он мне совершенно спокойно рассказал, что тогда было дико тяжело. Его отовсюду погнали, он практически сидел без работы. Его друзьям в журнале «Ровесник» принесли циркуляр, смысл которого сводился к тому, что ему нельзя публиковаться вообще. Там же с большой любовью были перечислены все его псевдонимы.

Последняя отрыжка

Если генсек выступает на первых полосах всех газет с постановлением об усилении идеологической работы, эта работа должна быть усилена максимально. Я не эксперт, но понятно, что уже во время Андропова Минкульт переоделся и стал понимать, что нужно начинать играть по другим правилам. С ноября 1982-го года по февраль 1984-го поменялся весь состав руководящих сотрудников как этого ведомства, так и райкомов комсомола.

Это время отлично характеризует случай, который я описываю в «100 магнитоальбомах», в главе «Охота на волков». Идет рядовое заседание Минкульта. На нем присутствует директор фирмы «Мелодия», который кладет на стол катушки с записями группы «Жар-птица». Он говорит, что никакие наши народные «лютики-цветочки» никому не нужны, и не идут в сравнение с этим. На совещании присутствует Петр Демичев, министр культуры СССР, который тут же приказывает разобраться, что к чему.

Не стоит, кстати, думать, что все закончилось в 1985-м году. В 1986-м году, уже в горбачевские времена, группа «Телевизор» спела на фестивале песни «Твой папа — фашист» и «Три-четыре гада» и лишилась возможности выступать на полгода за незалитованные композиции. Тогда же стали появляться рок-клубы не только в Питере и в Москве — в том же Свердловске, Новосибирске. И тем не менее «Звукам Му» и «АукцЫону» запретили выступать на Первом новосибирском фестивале.

Но это, конечно, последние отрыжки той политики, которые, между прочим, застал я сам. А после того, как Центральное телевидение в январе 1987-го года показала на всю страну «Музыкальный ринг» с группой «Аквариум” в гостях, с преследованием рок-музыкантов в стране было кончено.

---

* Признан в России иностранным агентом

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции