ТЕПЕРЬ Я В БЕЗОПАСНОСТИ

— Муж много пил, редко работал и часто бил меня: в один день пытался меня повесить, а в остальные просто душил. «Хочешь — терпи меня таким, какой я есть. Ты никто, и никто тебе не поможет», — говорил он каждый раз, когда я хотела уйти. Отсутствие документов у меня и ребёнка останавливало прекратить происходящее.

Моя светлая полоса началась с телефона доверия и продолжается в кризисном центре. Здесь нам помогли с оформлением документов. Теперь я чувствую себя в безопасности.

ЖЕНЩИНА ДОЛЖНА ПОСЛУШАТЬСЯ

— Он стал меня домогаться, причём в комнате уже спали другие люди. Он стал настаивать на близости, но я на тот момент ничего не хотела. В итоге он принудил меня к сексу силой, и я смирилась. Сейчас я понимаю, что нужно было просто уйти, не прогибаться под этот напор, под это неудержимое животное желание.

На тот момент я была уже беременна. Он не разрешал мне курить. Я чувствовала в себе протест и тайком уходила курить время от времени. Однажды он понял, что я курю и якобы гроблю нашего ребёнка, снял ремень и три или четыре раза сильно ударил по спине. Я убегала, он меня догнал и избил ремнем. Ненормально бить беременную жену, что бы она там ни делала.

Наверное, он хотел таким образом донести, что его нужно слушаться, силу свою показать. Может, он не ощущал от меня уважения, какого-то женского послушания.

Я ДОЛЖЕН ОТ ТЕБЯ ИЗБАВИТЬСЯ

— Он закрыл меня в ванной, дал мне в руки лезвие и сказал: «Вскрывайся, сука, чтоб через пять минут тебя не было». Я взяла лезвие в руки. Полчаса плакала. Я не понимала, что происходит и что будет дальше. Я боялась. Если я это сделаю, что будет с ребенком? Если не сделаю, что он сделает со мной? Он сидел за дверью и говорил: «Ну что, ты там еще дышишь?». Тогда я ему сказала: «Нет! И я не собираюсь выходить. Убивай меня сам, но я не буду ничего делать». Он ответил: «Я не хочу, чтобы меня посадили, поэтому вскрывайся сама».

Я понимала, что никому не нужна и никто не может мне помочь. Я начала резать вены. И когда увидела первую каплю крови, я вспомнила о ребенке. Я выбросила лезвие, выбежала из ванной. Ребенок спал в комнате. Я побежала к ней, сидела рядом и плакала.

Последней каплей для того, чтобы я ушла из дома, стало это: когда ребенку было уже три с половиной года, он гулял с друзьями, пришел домой пьяный ночью, когда мы спали, и начал бить меня сонную. Скинул меня с кровати и стал бить на полу. Ребенок проснулся от крика. Она залезла под гладильную доску и начала плакать. Я взяла ее на руки, чтоб успокоить, а она меня обняла и сказала: «Мама, давай уйдем от папы. Он нас не любит, он тебя постоянно бьет. На меня кричит. Давай уйдем от него».

УНИЧТОЖАЮЩАЯ РЕВНОСТЬ

— Психологическое насилие, унижение, постоянные скандалы и оскорбления в какой-то момент переросли в драки. Момент этот был связан с пиком его ревности, а именно с моей поездкой в Италию. Он и раньше ревновал меня, читал мою переписку, требовал пароли и пытался контролировать меня, но в этот раз его реакция перешла все разумные пределы.

Он обвинял меня в несуществующих изменах, при этом однажды признался, что во время моего отъезда занимался сексом со своей бывшей девушкой. Я его боялась. Его стремление к лидерству перерастало в тиранию. Сейчас я рада, что нашла в себе силы уйти и прекратить этот порочный круг унижений.

ИЗМЕНИТЬ ЧЕЛОВЕКА НЕ ПОЛУЧИТСЯ

— Он ударил меня за то, что я одолжила ручку соседу. Когда принесла ручку назад, очень сильно получила по лицу. Эта была не ревность, это была демонстрация того, что из дома нельзя без его разрешения ничего отдавать. Это был его друг, наш свидетель на свадьбе. Там стояла его мама, пыталась меня защитить, он просто оттолкнул ее и сказал: «Не вмешивайся». Так это и началось. Он мог меня избить, а наутро сказать: «Я не помню. Извини».

Первый раз я ушла, когда ребенку был год, и в этот же день вернулась: он пришел за мной, сказал, что больше так не будет. По дороге домой он ударил меня в лицо до крови — за то, что я ушла.

Рассказать маме я не могла, мне было стыдно. Потом он стал пугать меня, что заберет ребенка. Это сейчас я понимаю, что он не мог такого сделать.

БЬЕТ — НЕ ЗНАЧИТ ЛЮБИТ

— Когда я шла с работы, у меня бешено стучало сердце — я понимала, что будет скандал. Неважно, есть ужин или нет. Если я начинала с ним разговаривать — было плохо; если молчала — тоже плохо. Дети, приходя из школы, спрашивали: «Папа дома?». И если он был дома, на цыпочках шли в свою комнату и старались его не трогать. Больше всего мне стыдно перед детьми. Получается, я им выбрала такого отца.

Сын в первом классе плохо читал, ленился. Муж высунул его за ногу в открытое окно двухэтажного дома — от страха ребенок описался. Муж мог бить меня ногами. Я просто закрывала лицо. Дочка говорила, что пока он бил меня, она просто молилась: «Боженька, хоть бы он ее не убил».

ОТ ПОСТОЯННЫХ СОТРЯСЕНИЙ МОЗГА Я СТАЛА ПЛОХО ВИДЕТЬ

— Начали мы встречаться быстро, я этого человека почти не знала. Через месяц я была уже беременна. Я очень испугалась, но он хотел ребенка, я и родила. В начале он как-то прислушивался ко мне, мое мнение было значимо, но после рождения ребенка он начал унижать меня.

Вместе с ростом ребенка росла и тирания в отношении меня. Мы часто ругались, а потом он начал избивать меня. В основном он бил меня кулаками по голове, после чего у меня были сотрясения мозга. Лицо было все черное, глаза не открывались, образовывались множественные гематомы. Он запрещал мне ложиться в больницу, потому что боялся, что люди узнают. После постоянных сотрясений мозга я стала плохо видеть, но ложиться в больницу он снова мне запретил. Каждый раз после избиений он извинялся на следующий день, это для него ничего не стоило. Однажды было такое, что он меня избил, у меня течет по лицу кровь, волосы взъерошенные, он поставил меня на колени перед зеркалом и сказал: «Ты сейчас красивая? Ты красивая сейчас?».

ЛУЧШЕ ВОВРЕМЯ УЙТИ

— Когда я была беременная, он детей за что-то наказывал, ремнем бил. Я крикнула ему: «Что ж ты делаешь?» И он рюкзак в меня бросил и попал по животу. В итоге у меня синяк огромный был. То есть это уже начиналось, предпосылки были, а я все не обращала внимания.

Первый момент, когда я поняла, что жить я с ним не хочу и вообще он больно мне сделал, это когда я шла в роддом с этим ребенком. Ещё никто не знал, что он инвалид и что со мной такое случится, что я умирала, что ребенок умирал. Он не хотел меня даже в роддом отправлять. Я говорю: «Мне плохо, у меня, кажется, схватки начинаются». Он говорит: «Вот у тебя есть дети старшие, иди с ними». В итоге через три дня после того, как я лежала на сохранении в роддоме, у меня открылось кровотечение, я умирала, и ребёнок умирал.

В момент, когда я отошла от наркоза после операции, первая мысль была, что я с ним разведусь. Меня приводили в чувства, мне говорили: «Дыши», а я думаю: «Зачем дышать? Мне и так неплохо». А потом когда вспомнила, что у меня дома дети, то очень сильно захотелось жить.