Отказ от Болонской системы образования хоть и затянется на «долгие годы», но позволит «навести порядок» в системе магистратуры и даст возможность вернуться к «нашему историческому» специалитету. Об этом в интервью «Коммерсанту» сообщил министр образования и науки Валерий Фальков. Министр подчеркнул, что запрета бакалавриата и магистратуры не будет. RTVI собрал главное из высказываний главы ведомства.

Об отказе от Болонской системы: «Это не какое-то международное юридическое обязательство, которое взяла на себя Россия. Это не договор, который можно было бы расторгнуть и выйти из него. Болонская система — это совокупность неких принципов, идей, которые были имплементированы в наше законодательство. И которое последние 20 лет развивалось с учетом данных принципов».

«Несомненно, есть и ряд преимуществ, которые неразрывно связаны с болонским процессом. Например, мобильность преподавателей и студентов. Мы всячески готовы это поддерживать и развивать, Россия всегда очень большое внимание уделяла и будет уделять академической мобильности. Но коллеги по европейскому пространству высшего образования в одностороннем порядке приняли решение об отказе от сотрудничества с нашими университетами. Следовательно, любая мобильность как таковая в этом направлении уже не актуальна».

Что будет с образованием после отказа от Болонской системы: «Мы понимаем, что надо смотреть вперед прагматично, не разрушая того, что было сделано. Надо взять от него лучшее — и двигаться вперед. Модернизация национальной системы образования не должна восприниматься как ее изоляция. США, Китай, Индия и многие другие страны не входили и не входят в Болонскую систему, что не мешает им признавать другое образование и успешно развивать свое. Ведь если посмотреть на 20-летний опыт реализации базовых принципов болонской системы, то часть из них оказались, мягко говоря, недостаточно эффективными».

О трех причинах сохранения бакалавриата и магистратуры: «Будут и бакалавриат, и магистратура. Могу назвать как минимум три причины для того, чтобы они сохранились. Во-первых, есть выпускники наших школ, да и много других людей, которые симпатизируют этим форматам образования. Во-вторых, у нас миллионы людей получили бакалаврское образование, а без степени магистра они не смогут дальше продвигаться… Ты не сможешь быть, допустим, судьей, если у тебя только бакалавриат по юриспруденции, нужно иметь степень магистра».

«Третий аргумент — иностранные студенты. Мы входим в топ-7 стран в мире по количеству иностранных студентов. Для них это понятная система, они могут приезжать учиться и потом возвращаться к себе, продолжать обучение. Поэтому будущее за уникальным сочетанием специалитета, бакалавриата и магистратуры».

На что планируется обратить внимание: «При этом нужно поправить очевидные огрехи. Например, когда человек без профильного образования поступает в совершенно другую магистратуру. Здесь надо навести больше порядка. Я не говорю, что нужно прямые траектории устанавливать, что на юриспруденцию сможет поступить только юрист. Наверное, экономисты могут и в маркетинг пойти, но довольно странно, если у нас выпускник журфака пойдет на энергомашиностроение».

«В магистратуре студент хочет совершенно иных преподавателей, претендует на другой уровень сложности, хочет соприкосновения с исследовательской деятельностью. Но на деле студент переходит из бакалавриата в магистратуру — и видит тех же преподавателей, которые просто меньше с ним занимаются, а больше дают самостоятельной работы. И все это превращается в вечернюю форму обучения. По факту студент работает, а ради диплома вечером приходит в университет или даже дистанционно занимается».

Об «историческом» специалитете: «Ошибочно считать бакалавриат и магистратуру выдающимся изобретением Болонской системы. Они были и до нее, существуют вне ее — и будут без нее. Это просто двухуровневый подход, который имеет свои достоинства и недостатки. Но уникальность нашей системы будет в том, что они должны органично сочетаться с нашей исторической формой — специалитетом. А по ряду направлений специалитет должен быть в приоритете».

О том, что может появиться перечень, который закрепит, по каким направлениям можно поступать в любую магистратуру, а по каким — только на схожую область: «Скорее всего, да. Ясно, что эти направления должны быть сочетаемыми либо профильно близкими. Например, энергетика и электроэнергетика, машиностроение и энергомашиностроение, экономика и менеджмент. Повторюсь, странно смотрится, если человек учится четыре года на филолога, а потом поступает на энергомашиностроение. Но сегодня ему ничего не мешает так поступить. Вы скажете, что такого не бывает, а я знаю примеры, кода с юридическим образованием поступали на химию».

Как быстро будет завершена реформа: «Все, кто уже поступил, будут спокойно учиться, программы все сохранятся. Те, кто поступят в следующем году, также будут спокойно учиться. Это ведь плавная и последовательная перестройка, которая растянется на многие годы вперед. Но нам важно вектор видеть, а он теперь совершенно другой. Важно понимать, что мы теперь не связаны какими-то представлениями извне. Мы должны ориентироваться на собственные потребности, на задачи экономики и на те технологические вызовы, которые перед нами стоят».

О том, что наука России разворачивается «на Восток»: «Раньше наша наука в силу ряда причин была избыточно западноцентричной. В каком-то смысле неоправданно западноцентричной. Но нельзя сказать, что она теперь резко станет востокоцентричной. Во-первых, таланты не зависят от страны. Надо их искать и привлекать в нашу науку — неважно, будь это ученые из Юго-Восточной Азии, Африки или Южной Америки. Если у вас есть интересные научные проекты, признанные научные школы, сильные университеты и научные институты, то к вам будут приезжать, несмотря ни на что».

Об отъезде ученых: «Не могу согласиться, ситуация в целом стабильная. Но мы понимаем, что надо смотреть далеко вперед. В новых обстоятельствах надо создавать дополнительные условия, чтобы ученые — и состоявшиеся, и молодые — комфортно себя чувствовали здесь, в России… При этом надо понимать, что в академической мобильности нет ничего плохого: стажировка либо временная работа не является утечкой мозгов, это нормальная мировая практика для ученых. А вот переезд на постоянное место жительства — это другое. Тут все страны борются за то, чтобы стянуть лучших».

«Надо дать молодежи такие возможности, которых нет в других странах. Для этого мы, например, создаем молодежные лаборатории. В прошлом году было открыто 120 лабораторий, в этом году хотим создать еще 200… Конечно, я понимаю, что желание остаться определяется не только этим. Поэтому второй важный момент — обеспеченность оборудованием, достойные материально-технические условия. Это и заработная плата, и жилье. Здесь есть, конечно, над чем работать. В этом году мы в пять раз увеличили объем средств по программе выдачи жилищных сертификатов, дополнительно прорабатываем проекты по научной ипотеке… В первую очередь надо вкладываться в людей».