Сологубовка
ФОТОПРОЕКТ
ЮЛИЯ ПАВЛОВА
ЮЛИЯ ПАВЛОВА
Реабилитационный центр для зависимых «Сологубовка» работает при храме Царственных Страстотерпцев в 50 километрах от Санкт-Петербурга. При подъезде к храму посетителей встречают таблички «Кто ты?», «Зачем ты?». В 1996 году местные власти отдали настоятелю храму отцу Александру 12 гектаров земли, на которой сначала возвели храм, а затем открыли при нем реабилитационный центр.
Храм похож на терем, и его окружает удивительная пустота. Справа от храма находится пруд, сделанный руками отца Александра. Слева расположилось старое кладбище, где стоит дерево, в которое вросла табличка, датированная 1703 годом. Во время второй мировой войны на этом месте проходила линия фронта и располагался немецкий госпиталь.
Храм похож на терем, и его окружает удивительная пустота. Справа от храма находится пруд, сделанный руками отца Александра. Слева расположилось старое кладбище, где стоит дерево, в которое вросла табличка, датированная 1703 годом. Во время второй мировой войны на этом месте проходила линия фронта и располагался немецкий госпиталь.
ФОТОПРОЕКТ
ЮЛИЯ ПАВЛОВА
ЮЛИЯ ПАВЛОВА
Реабилитационный центр для зависимых «Сологубовка» работает при храме Царственных Страстотерпцев в 50 километрах от Санкт-Петербурга. При подъезде к храму посетителей встречают таблички «Кто ты?», «Зачем ты?». В 1996 году местные власти отдали настоятелю храму отцу Александру 12 гектаров земли, на которой сначала возвели храм, а затем открыли при нем реабилитационный центр.
Храм похож на терем, и его окружает удивительная пустота. Справа от храма находится пруд, сделанный руками отца Александра. Слева расположилось старое кладбище, где стоит дерево, в которое вросла табличка, датированная 1703 годом. Во время второй мировой войны на этом месте проходила линия фронта и располагался немецкий госпиталь.
Храм похож на терем, и его окружает удивительная пустота. Справа от храма находится пруд, сделанный руками отца Александра. Слева расположилось старое кладбище, где стоит дерево, в которое вросла табличка, датированная 1703 годом. Во время второй мировой войны на этом месте проходила линия фронта и располагался немецкий госпиталь.
|
|
|
|
|
|
В центр на реабилитацию принимают только мужчин от 18 до 55 лет. Воспитанники живут в кельях и называют друг друга братьями. Им запрещено пользоваться телефоном, курить, нарушать правила и распорядок центра, хранить при себе лекарства. Реабилитация и проживание бесплатны.
В центр на реабилитацию принимают только мужчин от 18 до 55 лет. Воспитанники живут в кельях и называют друг друга братьями. Им запрещено пользоваться телефоном, курить, нарушать правила и распорядок центра, хранить при себе лекарства. Реабилитация и проживание бесплатны.
Отец Александр раньше работал трактористом. Он до сих пор иногда «пересаживается на рычаг». Отец Александр убежден, что в современном мире ценности поменялись местами.
Отец Александр раньше работал трактористом. Он до сих пор иногда «пересаживается на рычаг». Отец Александр убежден, что в современном мире ценности поменялись местами.
«Ценности должны быть распределены по иерархии в нужной последовательности.
У нас, к сожалению, сегодня многие вещи поменялись местами. Вещи, которые должны стоять гораздо ниже, вылезли наверх. Вот те же деньги. Сейчас многие почему-то считают, что главное в жизни — это деньги. Хотя есть масса вещей гораздо важнее денег. То же самое здоровье, например. Если оно потеряно, то уже никакие деньги не помогут».
«Ценности должны быть распределены по иерархии в нужной последовательности.
У нас, к сожалению, сегодня многие вещи поменялись местами. Вещи, которые должны стоять гораздо ниже, вылезли наверх. Вот те же деньги. Сейчас многие почему-то считают, что главное в жизни — это деньги. Хотя есть масса вещей гораздо важнее денег. То же самое здоровье, например. Если оно потеряно, то уже никакие деньги не помогут».
В «Сологубовке» нет случайных людей. Консультанты, которые помогают воспитанникам, тоже имеют опыт употребления. Один из них — Дмитрий, он приехал из Сахалина.
В «Сологубовке» нет случайных людей. Консультанты, которые помогают воспитанникам, тоже имеют опыт употребления. Один из них — Дмитрий, он приехал из Сахалина.
«В 13 лет я попробовал алкоголь первый раз.
Мне всегда мало, никогда не было по чуть-чуть. В 14 лет я начал употреблять внутривенно. В 15 лет я обратился в наркологическую клинику с проблемами, но потом убежал.
Позже мама отправила меня в Кемеровскую область, думая, что там мне будет лучше. Там я познакомился с тяжелыми наркотическими веществами. Затем я вернулся домой и продолжил колоться, ничего не менялось в моей жизни, только становилось хуже. В 17 лет я попал на малолетку. В девяностые быть наркоманом было модно. После освобождения я стал употреблять еще больше. В 20 лет меня снова посадили. В 23 я освободился, но все время, пока я находился в местах лишения свободы, я употреблял алкоголь. Очень сильно пил.
Позже мама отправила меня в Кемеровскую область, думая, что там мне будет лучше. Там я познакомился с тяжелыми наркотическими веществами. Затем я вернулся домой и продолжил колоться, ничего не менялось в моей жизни, только становилось хуже. В 17 лет я попал на малолетку. В девяностые быть наркоманом было модно. После освобождения я стал употреблять еще больше. В 20 лет меня снова посадили. В 23 я освободился, но все время, пока я находился в местах лишения свободы, я употреблял алкоголь. Очень сильно пил.
«В 13 лет я попробовал алкоголь первый раз.
Мне всегда мало, никогда не было по чуть-чуть. В 14 лет я начал употреблять внутривенно. В 15 лет я обратился в наркологическую клинику с проблемами, но потом убежал.
Позже мама отправила меня в Кемеровскую область, думая, что там мне будет лучше. Там я познакомился с тяжелыми наркотическими веществами. Затем я вернулся домой и продолжил колоться, ничего не менялось в моей жизни, только становилось хуже. В 17 лет я попал на малолетку. В девяностые быть наркоманом было модно. После освобождения я стал употреблять еще больше. В 20 лет меня снова посадили. В 23 я освободился, но все время, пока я находился в местах лишения свободы, я употреблял алкоголь. Очень сильно пил.
Позже мама отправила меня в Кемеровскую область, думая, что там мне будет лучше. Там я познакомился с тяжелыми наркотическими веществами. Затем я вернулся домой и продолжил колоться, ничего не менялось в моей жизни, только становилось хуже. В 17 лет я попал на малолетку. В девяностые быть наркоманом было модно. После освобождения я стал употреблять еще больше. В 20 лет меня снова посадили. В 23 я освободился, но все время, пока я находился в местах лишения свободы, я употреблял алкоголь. Очень сильно пил.
Потом опиоиды вернулись в мою жизнь, а в 2006 году я снова попал в тюрьму. И все два с половиной года в тюрьме я «просидел на системе». После этого в мою жизнь пришли соли и жизнь стала просто неуправляемая, я стал воровать из дома, у матери, жил в притонах. Это продолжалось до 2017 года.
Как-то я проснулся и ко мне пришло как озарение, что мне нужна помощь. И тут позвонила моя мама, чему я был очень удивлен, и сказала, что нашла реабилитационный центр. Туда я и поехал, побыл там два месяца и убежал. Я почему-то решил, что мне не нужна реабилитация и что я могу и так. Через два месяца я начал употреблять снова.
Потом я вновь позвонил в тот центр и попросил помощи. В этот раз я прошел всю программу и мне захотелось тоже помогать людям. Так я стал консультантом и теперь у меня появилась мечта открыть свой реабилитационный центр.
Как-то я проснулся и ко мне пришло как озарение, что мне нужна помощь. И тут позвонила моя мама, чему я был очень удивлен, и сказала, что нашла реабилитационный центр. Туда я и поехал, побыл там два месяца и убежал. Я почему-то решил, что мне не нужна реабилитация и что я могу и так. Через два месяца я начал употреблять снова.
Потом я вновь позвонил в тот центр и попросил помощи. В этот раз я прошел всю программу и мне захотелось тоже помогать людям. Так я стал консультантом и теперь у меня появилась мечта открыть свой реабилитационный центр.
Потом опиоиды вернулись в мою жизнь, а в 2006 году я снова попал в тюрьму. И все два с половиной года в тюрьме я «просидел на системе». После этого в мою жизнь пришли соли и жизнь стала просто неуправляемая, я стал воровать из дома, у матери, жил в притонах. Это продолжалось до 2017 года.
Как-то я проснулся и ко мне пришло как озарение, что мне нужна помощь. И тут позвонила моя мама, чему я был очень удивлен, и сказала, что нашла реабилитационный центр. Туда я и поехал, побыл там два месяца и убежал. Я почему-то решил, что мне не нужна реабилитация и что я могу и так. Через два месяца я начал употреблять снова.
Потом я вновь позвонил в тот центр и попросил помощи. В этот раз я прошел всю программу и мне захотелось тоже помогать людям. Так я стал консультантом и теперь у меня появилась мечта открыть свой реабилитационный центр.
Как-то я проснулся и ко мне пришло как озарение, что мне нужна помощь. И тут позвонила моя мама, чему я был очень удивлен, и сказала, что нашла реабилитационный центр. Туда я и поехал, побыл там два месяца и убежал. Я почему-то решил, что мне не нужна реабилитация и что я могу и так. Через два месяца я начал употреблять снова.
Потом я вновь позвонил в тот центр и попросил помощи. В этот раз я прошел всю программу и мне захотелось тоже помогать людям. Так я стал консультантом и теперь у меня появилась мечта открыть свой реабилитационный центр.
Мне предложили переехать в Санкт-Петербург и пройти стажировку консультантом по химической зависимости. После стажировки мне предложили работу в центре «Диакония». Я конечно же согласился, и теперь я помогаю людям.
На данный момент я понимаю, что мне нужен Бог и люди, такие же как я. Им я отдаю свой опыт. Мне необходимо делиться с другими людьми. А чтобы отдавать, мне нужно что-то брать самому. Сегодня я понимаю, что делаю это не сам. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я прошу у Бога помочь мне остаться трезвым. И каждый трезвый день дается мне как бы в кредит. Если я прекращу отдавать и помогать людям, я со стопроцентной уверенностью знаю, что снова начну употреблять. Я убежден, что мы нужны друг другу, наркоман наркоману, наркоман алкоголику. Я еще в начале своего пути».
Мне предложили переехать в Санкт-Петербург и пройти стажировку консультантом по химической зависимости. После стажировки мне предложили работу в центре «Диакония». Я конечно же согласился, и теперь я помогаю людям.
На данный момент я понимаю, что мне нужен Бог и люди, такие же как я. Им я отдаю свой опыт. Мне необходимо делиться с другими людьми. А чтобы отдавать, мне нужно что-то брать самому. Сегодня я понимаю, что делаю это не сам. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я прошу у Бога помочь мне остаться трезвым. И каждый трезвый день дается мне как бы в кредит. Если я прекращу отдавать и помогать людям, я со стопроцентной уверенностью знаю, что снова начну употреблять. Я убежден, что мы нужны друг другу, наркоман наркоману, наркоман алкоголику. Я еще в начале своего пути».
При центре также есть ферма и коровник. За животными смотрит Галина, она приехала из Сибири. Ее сын после длительного употребления и тюремного срока прошел реабилитацию при центре и стал консультантом. Он женился и полностью изменил свою жизнь. В прошлом году он умер и Галина осталась одна. Она переехала из Сибири и стала работать в «Сологубовке». Воспитанники приходят к ней за поддержкой и советами и продолжают общение после ухода из центра.
При центре также есть ферма и коровник. За животными смотрит Галина, она приехала из Сибири. Ее сын после длительного употребления и тюремного срока прошел реабилитацию при центре и стал консультантом. Он женился и полностью изменил свою жизнь. В прошлом году он умер и Галина осталась одна. Она переехала из Сибири и стала работать в «Сологубовке». Воспитанники приходят к ней за поддержкой и советами и продолжают общение после ухода из центра.
Дорога к храму есть только одна, через деревню, и если воспитанник решит уйти, обратно его уже не примут. Жизнь в центре проходит по расписанию — молитвы, послушания, система «12 шагов» и психотерапия. Выгнать могут также за нарушение режима и правил.
Дорога к храму есть только одна, через деревню, и если воспитанник решит уйти, обратно его уже не примут. Жизнь в центре проходит по расписанию — молитвы, послушания, система «12 шагов» и психотерапия. Выгнать могут также за нарушение режима и правил.
|
|
|
|
|
Воспитанник Д. захотел остаться анонимным. На момент съемки он находился в центре один месяц.
«До этого я выздоравливал в других центрах, тоже "12 шагов" программа.
Первый мой центр был мотивационный, где заставляли, говорили как надо, как не надо, могли ударить, могли облить водой. Порядки были такие, что не каждый смог бы выдержать. Через три месяца я сбежал, рассказал все маме. Мама, конечно, не поверила, потому что она такие деньги за это отдала. В итоге я сказал, что не буду больше употреблять, что мне достаточно было того, что я увидел там (в реабилитационном центре — прим. ред.). Она мне поверила, дала мне шанс.
«До этого я выздоравливал в других центрах, тоже "12 шагов" программа.
Первый мой центр был мотивационный, где заставляли, говорили как надо, как не надо, могли ударить, могли облить водой. Порядки были такие, что не каждый смог бы выдержать. Через три месяца я сбежал, рассказал все маме. Мама, конечно, не поверила, потому что она такие деньги за это отдала. В итоге я сказал, что не буду больше употреблять, что мне достаточно было того, что я увидел там (в реабилитационном центре — прим. ред.). Она мне поверила, дала мне шанс.
Через восемь месяцев я начал употреблять опять. Я даже думал какое-то время, что наркоманы, это те, кто колются, а не нюхают. Но мама от меня не отказалась. Потом был центр в Санкт-Петербурге, из которого я просто ушел. Купил пива и все, больше не помню. В итоге я очнулся в больнице в чужом городе в бинтах. Я был в очень тяжелом состоянии, без документов. Не мог ни одного номера телефона даже вспомнить. Нос сломан.
Через два дня вспомнил номер мамы. Мама опять не бросила меня, нашла моих знакомых. Они и сказали мне ехать в группу [по программе "12 шагов"]. И вот я весь в бинтах, в грязной одежде без денег иду пешком по морозу туда. Я дошел до группы, но нервы тогда были настолько обнажены, что я не смог зайти. Так и стоял на морозе. Боялся».
Через два дня вспомнил номер мамы. Мама опять не бросила меня, нашла моих знакомых. Они и сказали мне ехать в группу [по программе "12 шагов"]. И вот я весь в бинтах, в грязной одежде без денег иду пешком по морозу туда. Я дошел до группы, но нервы тогда были настолько обнажены, что я не смог зайти. Так и стоял на морозе. Боялся».
Через восемь месяцев я начал употреблять опять. Я даже думал какое-то время, что наркоманы, это те, кто колются, а не нюхают. Но мама от меня не отказалась. Потом был центр в Санкт-Петербурге, из которого я просто ушел. Купил пива и все, больше не помню. В итоге я очнулся в больнице в чужом городе в бинтах. Я был в очень тяжелом состоянии, без документов. Не мог ни одного номера телефона даже вспомнить. Нос сломан.
Через два дня вспомнил номер мамы. Мама опять не бросила меня, нашла моих знакомых. Они и сказали мне ехать в группу [по программе "12 шагов"]. И вот я весь в бинтах, в грязной одежде без денег иду пешком по морозу туда. Я дошел до группы, но нервы тогда были настолько обнажены, что я не смог зайти. Так и стоял на морозе. Боялся».
Через два дня вспомнил номер мамы. Мама опять не бросила меня, нашла моих знакомых. Они и сказали мне ехать в группу [по программе "12 шагов"]. И вот я весь в бинтах, в грязной одежде без денег иду пешком по морозу туда. Я дошел до группы, но нервы тогда были настолько обнажены, что я не смог зайти. Так и стоял на морозе. Боялся».
Воспитанник Антон находится в центре уже пять месяцев. Опыт употребления — 25 лет.
Воспитанник Антон находится в центре уже пять месяцев. Опыт употребления — 25 лет.
«Проторчал я жену, дочку, маму… Мама умерла у меня в 2016 году.
Гепатит у меня, с зубами беда. Все мои знакомые или умерли, или ушли в анонимные [наркоманы по программе "12 шагов"]. Жить-то хочется все равно. А умирать страшно. Я когда умирал, и я понимал, что умираю, мне очень страшно было. Страшнее всего умирать. Легче переносится чужая смерть, чем своя. В других реабилитационных центрах только шаги и программа. Скорее-скорее пиши за три месяца и давай, пока. Тут и после социальная реабилитация есть и послушания тоже помогают.
Я очень хочу увидеться с дочкой , но боюсь, что она не захочет. В один момент я запретил себе с ней общаться, исчез из ее жизни, чтобы не травмировать ее. Употребляю я, потому что не могу жизнь в реальности. Все больше думаю про религию, но не готов уйти в монастырь. Я очень устал торчать. Если подумать, Бог меня сюда привел».
Я очень хочу увидеться с дочкой , но боюсь, что она не захочет. В один момент я запретил себе с ней общаться, исчез из ее жизни, чтобы не травмировать ее. Употребляю я, потому что не могу жизнь в реальности. Все больше думаю про религию, но не готов уйти в монастырь. Я очень устал торчать. Если подумать, Бог меня сюда привел».
«Проторчал я жену, дочку, маму… Мама умерла у меня в 2016 году.
Гепатит у меня, с зубами беда. Все мои знакомые или умерли, или ушли в анонимные [наркоманы по программе "12 шагов"]. Жить-то хочется все равно. А умирать страшно. Я когда умирал, и я понимал, что умираю, мне очень страшно было. Страшнее всего умирать. Легче переносится чужая смерть, чем своя. В других реабилитационных центрах только шаги и программа. Скорее-скорее пиши за три месяца и давай, пока. Тут и после социальная реабилитация есть и послушания тоже помогают.
Я очень хочу увидеться с дочкой , но боюсь, что она не захочет. В один момент я запретил себе с ней общаться, исчез из ее жизни, чтобы не травмировать ее. Употребляю я, потому что не могу жизнь в реальности. Все больше думаю про религию, но не готов уйти в монастырь. Я очень устал торчать. Если подумать, Бог меня сюда привел».
Я очень хочу увидеться с дочкой , но боюсь, что она не захочет. В один момент я запретил себе с ней общаться, исчез из ее жизни, чтобы не травмировать ее. Употребляю я, потому что не могу жизнь в реальности. Все больше думаю про религию, но не готов уйти в монастырь. Я очень устал торчать. Если подумать, Бог меня сюда привел».
Ярославу 22 года, он употреблял наркотики на протяжении шести лет. Ярослав позволил присутствовать на своем сеансе с психологом, на котором проговаривал свои сложности в общении с другими людьми.
Ярославу 22 года, он употреблял наркотики на протяжении шести лет. Ярослав позволил присутствовать на своем сеансе с психологом, на котором проговаривал свои сложности в общении с другими людьми.
Воспитанники проходят реабилитацию в «Сологубовке» в течение полугода, а затем переезжают на адаптационную квартиру. Квартира находится в центре Санкт-Петербурга при храме. Адаптация заключается в том, что реабилитантам помогают вернуться к жизни. Их обучают профессии, помогают найти работу. Воспитанники живут также в кельях, но платят за это деньги. Они сами готовят себе еду и покупают продукты.
Воспитанники проходят реабилитацию в «Сологубовке» в течение полугода, а затем переезжают на адаптационную квартиру. Квартира находится в центре Санкт-Петербурга при храме. Адаптация заключается в том, что реабилитантам помогают вернуться к жизни. Их обучают профессии, помогают найти работу. Воспитанники живут также в кельях, но платят за это деньги. Они сами готовят себе еду и покупают продукты.
|
|
|
|
|
Воспитанники также обязаны посещать групповые занятия по программе «12 шагов» и психотерапевта. За нарушение режима, мат и обман их могут выгнать из центра. Реабилитация на адаптационной квартире занимает от трех до шести месяцев.
Воспитанники также обязаны посещать групповые занятия по программе «12 шагов» и психотерапевта. За нарушение режима, мат и обман их могут выгнать из центра. Реабилитация на адаптационной квартире занимает от трех до шести месяцев.
|
|
Антон приехал в адаптационный центр из «Сологубовки». Он нашел работу и успешно адаптируется. Также Антон начал фотографировать.
Антон приехал в адаптационный центр из «Сологубовки». Он нашел работу и успешно адаптируется. Также Антон начал фотографировать.
|
|
Каждый день в «Сологубовке» и адаптационном центре наркоманы и алкоголики работают над собой, чтобы еще один день остаться трезвыми. Ибо «стяжи дух мирен, и тогда тысячи вокруг тебя спасутся».
Каждый день в «Сологубовке» и адаптационном центре наркоманы и алкоголики работают над собой, чтобы еще один день остаться трезвыми. Ибо «стяжи дух мирен, и тогда тысячи вокруг тебя спасутся».
Если вы хотите предложить нам свой проект, пишите на
ikrasnov@rtvi.com dkaminev@rtvi.com vtereshkov@rtvi.com
ikrasnov@rtvi.com dkaminev@rtvi.com vtereshkov@rtvi.com
