Зачем москвичи едут 200 км на «рынок рабов» Германа Стерлигова

В слободе братьев Стерлиговых в Истринском районе Подмосковья прошла Большая ремесленная выставка. В Сети о ней узнали из-за того, что сам Герман Стерлигов анонсировал ее «невольничьим рынком». RTVI побывал на выставке и рассказывает, к какому образу жизни призывают «землевладельцы», как медицина и наука противоречит христианскому образу жизни и случился ли «рынок рабов», о котором так много писали СМИ в начале августа.

Попасть на Большую ремесленную выставку в слободе Стерлиговых — задача не из легких. Первое, с чем сталкивается заинтересованный посетитель, это дресс-код, который действует в слободе всегда: «Мужчинам: штаны, рубаха или другая одежда с длинным рукавом, отсутствие пирсинга. Женщинам: длинное платье/юбка (в пол, без разрезов), длинный рукав, закрытое декольте. На одежде не должно быть сатанинской и языческой символики (перевернутые кресты, пятиконечные/шестиконечные звезды, обережные знаки и т.д.), изображений и надписей».

На сайте Стерлиговых красуются и другие замечательные комментарии: «Вход на территорию слободы запрещен: содомитам, колдунам-ученым, язычникам»; «бабам только в длинных юбках»; «в безстыжем виде: в шортах; с голыми пупами и подмышками — вход воспрещен». Помимо взглядов на то, как должны одеваться люди, от общепринятых норм здесь отличается и орфография: «безстыжий» пишется с ошибкой не просто так, а по идейным соображениям — чтобы не плодить «бесов» в своей речи и сердце.

Путь до слободы тоже становится своего рода испытанием: чтобы успеть к открытию выставки своим ходом, нужно сначала два часа провести в ранней электричке на Волоколамск, а потом еще 20 минут ехать на такси до самой слободы. В итоге машину останавливают перед самодельным деревянным шлагбаумом, всех просят выйти и приглашают в палатку — «пропускной пункт».

«С дресс-кодом все очень хорошо, — говорит бородатый мужчина в кепи на манер сериала «Острые козырьки» и с укором смотрит на стакан кофе у меня руках. — А вот это нельзя», — и забирает, чтобы поставить на пол в самом углу палатки. Все свои реплики о том, как пройти к самой слободе братьев Стерлиговых он обращает исключительно к мужчине, который зашел в палатку следом за мной.

Утренний дождик размыл дорогу к слободе, так что идти приходится по грязи и лужам. Знающие люди благоразумно обулись в резиновые сапоги. Но на территории слободы гости быстро забывают о неудобствах пути — за воротами с большим православным крестом всех ждет выставочное пространство в добротном деревянном срубе, вымощенная деревянными досками площадь, окруженная по бокам такими же деревянными галереями. Внутри — ремесленные мастерские, они же магазинчики — с валяными головными уборами, шитьем и вязаньем. «Мужские» ремесла — столярное, гончарное, бондарное, лодочное и кожевенное дело, берестяное дело и лозоплетение, огромный деревянный токарный станок — расположились в главном срубе. Здесь же ютятся уголки мыловарения, ткацкого дела и девушка, продающая лаванду в букетах и подушечках. На столе со свежим хлебом, квасом и молочными продуктами красуются хорошо известные москвичам таблички, но с чуть смягченными формулировками: «содомитам вход запрещен».

В первые часы жизнь на выставке не бурлит. Здесь всего около сотни человек, зато — разношерстные: и из Петербурга, и из Волгограда, и из Сочи, и из Чебоксар, и из Нижнего Новгорода, и из Калуги, и из других городов. Здесь собрались и главы хозяйств, приехавшие ради круглого стола, где можно поделиться собственным опытом и перенять чужой, и ремесленники-умельцы, и ценители образа жизни, который активно пропагандирует Стерлигов.

Один из посетителей, приехавший на выставку с сыном лет десяти из Подмосковья, рассказывает, что давно хотел посмотреть на мероприятия, послушать Стерлигова и примериться к тому образу жизни, который предлагают в слободе.

До первого события этого дня — приветственного слова организаторов — люди просто бродят по территории, наблюдают за скотиной вдалеке, рассматривают примеры товаров ремесленников. Но покупать не торопятся: цены на выставке сильно кусаются: 100 граммов мыла на золе с травами обойдутся в тысячу рублей, каравай хлеба — почти в пять тысяч, а о ценах на горшки ручной работы страшно даже спросить.

На площади же стоит вагончик с одеждой — это исключительно мужская одежда, которую Герман Стерлигов разработал совместно с брендом BML. «Высочайшее европейское качество и бескомпромиссный возврат к дорогой традиционной мужской одежде», — анонсировал Стерлигов показ мод на выставке. Одежда и правда дорогая — цена за самую простую рубаху превышает 60 тысяч рублей. Консультант бренда рассказывает, что в этой одежде преимущественно используются натуральные ткани: шерсть, лен, меха. Правда, в куртке с подкладкой из кролика почти за 200 тысяч рублей все же присутствует утеплитель из синтепона.

Кусаются цены и на местной летней кухне. В меню — пшенная каша за 800 рублей, иван-чай с лимонником за 300 рублей, квас за 500 рублей, картофель с рыбой за три тысячи. Сам Стерлигов объясняет дороговизну не только натуральностью своих продуктов, но и тем, что посуда для гостей слободы одноразовая — деревянные тарелки и глиняные чашки предлагают или выбросить на месте, или забрать с собой в качестве сувенира. Со своей едой в слободу просят не приходить — если кто-то взял с собой бутерброды, их нужно оставить в машине или выбросить за территорией.

Первый невольничий рынок

В углу выставочного сруба расположились четыре кожаных кресла и табличка «спонтанное интервью». Там сидит сам Герман Стерлигов и с самого утра общается с журналистами: рассказывает о том, что хороший мастер в слободе может получать до 180 тысяч рублей, о грядущем отключении электричества, плохой одежде корреспондента и «пущеницах» среди современных женщин — к таким он относит и свою жену Алену, и дочь Пелагею, которые успели «растлить» двух сыновей — Арсения и Пантелеймона — до того, как он их «погнал».

«Может, надо было раньше их выгнать, я за это заплатил двумя сыновьями», — говорит Герман Стерлигов в сердцах. От жены и трех детей, вернувшихся в Русскую православную церковь, Стерлигов отрекся и лишил их наследства.

Интервьюер не обходит вниманием и недавний скандал: в своем телеграм-канале Стерлигов анонсировал не только выставку, но и «первый невольничий рынок». «Радикальное решение кадровой проблемы. Русские невольники и русские невольницы для русских землевладельцев!» — говорилось в публикации. После этого многие СМИ вышли с заголовками о том, что Герман Стерлигов анонсировал «рынок рабов».

Стерлигову даже пришлось оправдываться: «На наш рынок мужчины и женщины приходят городскими невольниками, а уходят с нашего невольничьего рынка вольными тружениками, освобожденными из страшного плена пробок и метрополитенов, душных офисов и вонючих подъездов, тухлой воды и отравленной пищи, облучения миллионами гаджетов и отупления повсеместным музоном… На нашем невольничьем рынке городские невольники начинают новую свободную жизнь». В своем ответе на выставке «в прошлом несчастный городской невольник, а ныне вольный русский крестьянин» практически полностью повторяет собственные слова из телеграм-канала: сетует на «одебиливание» населения города, чрезмерную индустриализацию города и то, что настоящий христианин просто не может жить в современном городе — якобы это должно противоречить его убеждениям, но каким именно, Стерлигов не уточняет.

Правда, в СМИ «первый невольничий» наделал существенно больше шума, чем на самой выставке. В углу площади под гордой табличкой «Биржа труда» нет ни желающих найти работу, ни потенциальных работодателей. Весь день по выставке ходит бородатый мужчина в шляпе с деревянной табличкой «ищу невольников», но на деле ему нужны чернорабочие на весну, чтобы достроить одно здание, а платить он обещает порядка 50 тысяч рублей, но предоставит еду и жилье. «Батраков», желающих наняться на такую работу и уйти из городской неволи, по признанию самого землевладельца, за первый день выставки не нашлось.

Во время приветственного слова с бумажкой А4 в файлике сидит и еще один мужчина — он ищет разнорабочего в Раменском районе Московской области, но после общего собрания он исчезает. Возможно, потому что нашел себе «батрака». Но верится в это с трудом. Ищущих работу здесь еще меньше, чем ее предлагающих. На площади одиноко стоит женщина лет тридцати пяти с ребенком-дошкольником и картонной табличкой «Ищу работу». Она жалуется, что православные землевладельцы работу не предлагают — всем нужны мужчины, «батраки», а одинокая женщина, да еще и с двумя несовершеннолетними детьми, не нужна. Ее звал к себе на работу реставратор, который тоже участвует в выставке, но он, по словам работницы, «не христианин», так что наниматься к нему боязно.

«Дак ни один христианин тебя на работу не возьмет, у тебя волосы, вон, видно», — говорит подошедший Герман Стерлигов, и указывает на то, что у женщины из-под платка выбивается несколько прядей светлых волос.

«Ему никогда не угодишь, — говорит другая женщина, слышавшая разговор. — Уж я знаю, мы его давние друзья, хотя он, наверное, скажет по-другому».

Колдуны и сатанинские обряды

Вопрос религии на земле Германа Стерлигова стоит остро. Под христианством здесь понимают не православие, как его исповедуют в РПЦ, а свою крайне ортодоксальную веру. От упоминаний Русской православной церкви «единоверцы» Стерлигова открещиваются — и отсылают всех интересующихся к «Обществу любителей древней письменности» (ОЛДП), которое собирает по крупицам догматы собственной веры.

Для приверженцев ОЛДП главные книги — Лицевой летописный свод Ивана Грозного, датирующийся XVI веком, и Елисаветинское евангелие. Именно в них, по словам нескольких единоверцев Стерлигова, можно почерпнуть истинное понимание христианской веры. Священные книги, к которым отсылает Русская Православная Церковь, здесь считают искаженными.

«Сначала надо богу научиться молиться, — говорит приехавшая на выставку из Тамбовской области женщина, Марина, придерживающаяся верований Стерлигова и ОЛДП. Она объясняет, что РПЦ вместо молитв якобы предлагает людям читать «заговоры». — В древнеславянском есть слово «несть», в нем три смысла — «не было», «нет» и «не будет». А у них перевод не правильный, только «нет». Одно слово, а смысл меняется».

Местные христиане отрицают науку и медицину — именно поэтому на территорию слободы «колдунам-ученым» вход воспрещен. Марина уверяет, что все ученые, включая Михаила Ломоносова, подписывались как «колдуны». «Если господь не соединил какие-то вещи, не надо считать, что он не додумался. Значит, это злое», — говорит она, имея в виду лекарства и вакцины. А осквернение человека колдовством в современном мире, по ее словам, начинается с процесса родовспоможения, который «единоверцы» тоже осуждают.

«Ребеночек из утробы выходит, и тут же над ним начинают совершать сатанинские обряды — кровь из пяточки берут, поворачивают головку, чтобы часть мозга не снабжалась кровью». Об этом Марина говорит со знанием дела — сама она была медсестрой, но считает, что бог отвел ее от медицины, главного источника колдовства.«Все врачи проходят инициацию — режут человеческий труп. А нас когда привели в морг, я сразу в обморок упала и все время сидела на лавочке и труп не вскрывала. Это меня бог отвел», — говорит она и широко крестится.

Марина приехала на выставку, чтобы зазывать людей на «вольное житие» в Тамбовскую область. Сама она с мужем там держит небольшое хозяйство — поселились в заброшенной деревне несколько лет назад. Землю, как и дом, они не покупали.

«Земля, она держит, если не понравится климат или что-то не пойдет, ее потом надо продать и еще что-то. Уехать будет сложно. Так что покупать не надо — приезжай и живи. И никто не гонит, все только благодарны — раньше у них все горело, а теперь скотина все выжирает», — рассказывает она.

Но находятся и те, кто соседством недоволен. Марина рассказывает, что рядом с их заброшенной деревней есть фермер, который жалуется, что козы и овцы пасутся на его земле. Но вольнопоселенцы право частной собственности, кажется, не признают, и ничего предпринимать в связи с чужим недовольством не планируют.

«Поди козам это объясни, чья тут земля, или сиди охраняй», — смеется Марина.

Тем, кто решит поехать на «вольное житие», землю покупать тоже не придется, уверяет Марина. Если есть деньги, в округе есть мужичок, который может возвести каркасный дом: 80 квадратов обойдутся в 1,6 миллиона, но для начала хватит и маленького дома на 40 квадратных метров. А если и на это денег нет, то можно поселиться по соседству в заброшенном доме — его привели в порядок, когда в прошлом году на «вольное житие» приезжала женщина с двумя детьми. Но соседи без мужика выдержали всего месяц. «Сбежали», — сетует она.

Условия на вольном поселении действительно тяжелые — воду надо носить в ведрах, электричество к заброшенным домам не подведено. У самой Марины электричество есть, но она говорит, что отключить могут в любой момент — после аварий чинить сеть, идущую к заброшенной деревне никто не торопится. Бани тут тоже нет, так что мыться приходится в походных условиях, хотя рядом и есть речка.

Никакой медициной вольные поселенцы не пользуются — если болит зуб, надо полоскать солью, закладывать чеснок — природный антибиотик. Этот же чеснок помогает и от клещей.

«Горькие травы кто ест, тех клещи не кусают, а кто сладенькое любит, тех и клещики любят», — смеется Марина.

Но в целом вольнопоселенцы верят, что если не пить яды, которые продает большая фарма, то можно и вовсе не болеть. «Я как жить на земле начал, уже шесть лет ничем не болею. Даже эксперименты ставил — заболею от этого или нет», — подтверждает ее слова один из землевладельцев.

Круглый стол землевладельцев

К полудню начинают звонить в колокол, и народ собирается напротив строящегося здания «скифской кухни». На возвышении стоит Сергий Стерлигов, один из не преданных анафеме сыновей Германа Стерлигова. Уже сейчас все выглядит так, как будто слободой заправляют Сергий и Михей — они общаются с гостями и другими «землевладельцами», именно их снимает приглашенный Стерлиговым оператор, у Сергия почти все время на рубашке висит беспроводная петличка, чтобы в гомоне слушателей его слова не терялись.

Сыновья несколько отличаются от отца — у Михея пока не растет борода, зато он ходит в ковбойской шляпе и окклюдере; Сергий бороду уже отпустил, но в красноречии еще только упражняется — мешает заикание, время от времени пробивающееся в его речи.

Тем не менее приветственное слово говорит именно Сергий. Свою длинную речь он начинает с благодарности богу — и рассказывает историю о том, как на днях он резал барана и сильно поранил руку, но благодаря божией милости сегодня, в первый день выставки, он уже может ходить без повязки. Он даже закатывает рукав и показывает честному народу запястье, но даже из первых рядов, расположившихся на почтительном расстоянии от говорящего, ничего не видно.

Вскоре после этого начинается круглый стол землевладельцев. К участию приглашены только мужчины, женщины же могут стоять в сторонке и слушать. С два десятка землевладельцев и слушатели-мужчины рассаживаются на грубых лавках, составленных в круг на площади, под открытым небом. Весь круглый стол состоит из попыток землевладельцев поделиться собственным опытом — здесь есть и взрослые мужчины, имеющие свое хозяйство, и молодые люди 19-22 лет, но даже молодежь выглядит сильно старше своего возраста. Модерирует «круглый стол» Сергий Стерлигов, и все происходящее снимает на камеру оператор, перебегая от одного говорящего к другому и перевешивая одну петличку.

Участники круглого стола приехали на выставку из разных уголков страны — из Казани, и из Ярославля, и из Иваново, и из Вологды, и из Тамбова, и из Саратовской области, и из других регионов. «Любой день отсутствия на хозяйстве — это проблема для хозяйства», — объясняет Сергий небольшое количество присутствующих.

Люди рассказывают похожие истории: что хотели сбежать из города, спастись от тлетворного влияния технологий и сатанинской науки. Кто-то заводил хозяйство на свои деньги, кто-то — заселялся в брошенные деревенские дома.

«Деньги для начала всегда можно найти. Есть квартира в городе — продал ее и на это можно купить домик или скот», — говорит один из землевладельцев.

Один из примеров такого переселения — Марина и ее муж, переехавшие из города в заброшенную деревню в Тамбовской области. Сейчас у них уже 200 баранов, 50 коз, кони и коровы, и они ищут христианскую семью, которая поселится в их заброшенной деревне по соседству, в Моршанском районе Тамбовской области, чтобы вести хозяйство вместе.

Сергий Стерлигов со знанием дела отмечает, что в России очень много заброшенных сел и деревень, в которые могут приехать вольные поселенцы — только в Тамбовской области их, по словам Сергия, порядка 50 тысяч. Среди участников круглого стола есть еще один землевладелец, который сам уехал из города как вольный поселенец и теперь обещает помочь другим заселиться в заброшенную деревню в Калужской области.

Есть и другие истории — молодой человек, представившийся Эдуардом, рассказывает, что сам он еврей родом из Украины, учился в США и Канаде и «жил противоественной жизнью». Такой образ жизни он мог себе позволить благодаря богатству отца, который, по его словам, был долларовым миллионером. Жизнь Эдуарда изменил Герман Стерлигов.

«Я был обычным безбожником, родители были научными атеистами, отец был долларовым миллионером, никогда имя бога в семье не звучало. Я впервые приехал в слободу 6 лет назад, сейчас мне 25 лет и я многодетный отец. Супруга моя выбрала такой же путь служения богу. Мы начали создавать хозяйство в Полтавской области, потом поехали в Крым и создали пасеку в заповедной зоне», — рассказывает он про свой путь.

Сейчас многодетная семья переехала в Тверскую область, чтобы «воспитывать детей в окружении христиан» и вместо меда стали производить сыр. «Милостью божией мой отец разорился, — говорит Эдуард под одобрительный смех участников круглого стола. — Я тогда сожалел, потому что привык к роскошной жизни. Но если бы отец не разорился, прийти к вере было бы труднее, потому что когда у тебя есть финансовая независимость, ты занимаешься праздными делами, а все это трата времени впустую. Когда я пришел к вере у меня появился первый сын, а сейчас у меня их трое».

Есть среди землевладельцев и несколько бобылей, ведущих хозяйство в одиночку. Двадцатилетний юноша из Саратовской области рассказывает, что уже три года занимается своим хозяйством.

«Денег у меня не было, но было немного скотины — куры, козы, был дом лишний в городе, и я решил его продать и купить дом в деревне. Но это была ошибка — живя в деревне среди безбожников, нельзя вести хорошее хозяйство. Надо или одному, или среди таких же христиан», — говорит он и объясняет, что деревенские в большинстве своем пьющие люди, и духовно они истинному христианину близки быть не могут.

Теперь юноша купил и засеял 10 соток пшеницей, разводит коз и овец, собирает грибы, ягоды, ходит на охоту и рыбалку. «Я посчитал, что с 10 соток пшеницы мне хватит на год. Я стараюсь не зависеть ни от кого и как можно меньше покупать. Сначала мне помогали мои родители-безбожники, сейчас все делаю один, сам, своими руками», — говорит он.

Никакой материальной выгоды в подобной жизни Сергий Стерлигов предлагает не искать. «Если человек хочет переехать на землю и сомневается, лучше не переезжать. Если хочет здоровье поправить, продукты натуральные есть, чтобы дети на природе были — шансы минимальные, потому что заработать на натуральном хозяйстве нельзя», — говорит он.

«Главная задача православного христианина — спасти душу, поэтому я всем желаю съехать с города», — добавляет другой участник.

Но немногие землевладельцы — семейные люди, один из говорящих жалуется на то, что жена отказалась ехать с ним в глушь возделывать землю. Да и для своих потенциальных детей местные христиане хотят в пару единоверцев, которых, судя по всему, не так уж много.

«Мою старшую дочь уже забронировали, — говорит один из участников круглого стола. — Ей уже три года». Мужчины смеются, но сильного удивления такие высказывания у них не вызывают.

«Для меня не важно, выйдешь ли ты замуж. Если получится, господь управит. Если не получится, слава богу, будешь жить с нами, так как мы православные христиане. Отдать дочь я готов только за христианина, и мою дочь уже забронировал уважаемый человек для своего сына», — добавляет он.

Когда круглый стол заканчивается, люди снова расходятся по выставке — кто-то присматривается к одежде, за которую сам Стерлигов, по его же словам, платит сыром (одна головка — около сотни тысяч рублей, в цену пиджака), кто-то возвращается к гончарному кругу и лавандовым подушкам.

Сергий Стерлигов, везде сопровождаемый оператором, начинает запоздалую экскурсию — наскоро знакомит с ремесленниками и много времени уделяет помещенным в рамки сюжетам из библии. Начинается экскурсия с истории строительства Вавилонской башни — этот сюжет должен доказать слушателям, что прогресс иногда оборачивается для людей катастрофой. Именно поэтому в слободе братьев Стерлиговых и призывают от прогресса отказаться — и вернуться к ремеслам.

На очередном экскурсе в историю меня догоняет женщина с табличкой “ищу работу”. Она радостно делится тем, что после разговора с Германом Львовичем четыре женщины взяли ее номер — и пообещали пригласить на работу — помогать по хозяйству. “Дай бог”, — говорит она.

Татьяна Струкова

Связаться с автором