«Церковь не может заменить государство»: Кипшидзе — о войнах, перемирии, Украине

Замглавы синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе дал интервью программе «Что это было» на RTVI. Он рассказал, что является «раздражающим фактором» в отношениях Русской православной церкви (РПЦ) с Ватиканом, почему «поставлены на паузу» контакты с Украинской православной церковью и при каком условии будут восстановлены отношения с Константинопольским патриархатом.

О пасхальном перемирии и возможной роли Церкви в урегулировании конфликта

Пасхальное перемирие, хотя и было достаточно кратким по времени, это, конечно, положительный сигнал, потому что это первое пасхальное перемирие и вообще первое перемирие, которое имело хоть какой-то эффект.

Можно по-разному оценивать реальный результат этого перемирия, но мы с вами видели видеоролики, когда люди с белыми флагами забирали раненых с поля боя. Это тот результат, который можно пощупать, как говорится, руками. Это очень важно <…> Как дальше двигаться от этого перемирия? К сожалению или к счастью, но это все-таки дело политиков.

Мы знаем, что любое мирное соглашение, любой мирный процесс обусловлен целой совокупностью политических факторов, и Церковь не является подходящим, так скажем, участником этого процесса, поскольку есть политические власти и с одной, и с другой стороны.

Но то, что Церковь может делать и, как я надеюсь, делает, лежит в сфере гуманизации конфликта. Призыв с милосердием относиться к пленным, к мирному населению; насколько это возможно, облегчать страдания тех, кто является твоим противником, отказываться от дегуманизации противоположной стороны — это всё моральные вопросы, они лежат вне сферы военного противостояния.

Любой простой солдат, простой офицер может принять решение сохранить жизнь пленного. Это значимый для нас выбор христианина. Он может принять решение подвергнуть мирного жителя, безоружного и беззащитного, каким-то неприемлемым мерам или отказаться от этого. Это опять же нравственный выбор.

Послание Церкви адресовано сердцам простых солдат, офицеров, воинов. Каждый из них может сделать этот выбор и действительно продемонстрировать свою праведность. Вот здесь Церковь действует. А в сфере каких-то сложных политических договоренностей, политического торга у нас просто нет ни таких компетенций, ни полномочий, да и, думаю, что опыта соответствующего нет.

Я думаю, что любой трезвомыслящий политик, он всегда ищет пути для мира. В глубине сознания любого человека, который ответственен за военные действия, все равно есть ощущение того, что мир лучше и что нужно искать этот мир.

Другое дело, что путь к миру, как я уже сказал, лежит через сложные политические договоренности, учет интересов и т.д. Всё это сложный политический процесс, который находится вне сферы ответственности Церкви.

Церковь не может заменить государство. По крайней мере, православные церкви никогда не претендовали на роль государства ни в международных отношениях, ни во внутригосударственных.

О церковной ситуации на Украине

У нас нет никаких проблем с Украинской православной церковью, с которой мы находимся в едином каноническом поле — это всё ветви Русского православия. Это самоуправляемая Церковь, разумеется, но она построена на едином для нас духовном фундаменте.

Другое дело, что эта Церковь находится в заложниках у украинской власти. Мы не можем просто так поднять телефонную трубку и позвонить какому-нибудь киевскому, украинскому архиерею или священнику, потому что на следующий день к нему придет СБУ и скажет, что он вступил в какой-то сговор.

Все открытые контакты, которые могут поставить под удар клириков Украинской православной церкви, конечно, поставлены на паузу, потому что мы не хотим подвергать опасности наших собратьев.

Вы же знаете, как проходят эти обыски — церковная книга на русском рассматривается как чуть ли не свидетельство государственной измены. Это всё достигло каких-то уродливых форм, эти антирелигиозные гонения всё больше напоминают нам коммунистические гонения 1920-1930-х годов <…>

Украинская православная церковь, вопреки тем потокам лжи, которые на нее обрушили украинские СМИ государственного толка, не является какой-то там антинародной, пророссийской силой в украинском обществе. Она не агитирует против властей, она не вербует каких-то агентов, которые несут угрозу украинской власти.

Она просто хочет жить своей жизнью, сохранять свои канонические рамки, сохранять своих святых. Вы знаете, что раскольники (ПЦУ. — прим. RTVI) уже приступили к цензурированию списка святых, те святые, которые естественным образом связаны с Россией, их просто исключают из святцев?

О ПЦУ

Я думаю, что мы никогда не признаем ПЦУ, потому что ПЦУ — это, собственно говоря, не Церковь <…> Никакого другого смысла в существовании ПЦУ, кроме как уничтожения канонической Украинской православной церкви, нет. Это такой темный двойник, который предназначен для того, чтобы попытаться либо переманить верующих, либо заставить их перейти в ПЦУ.

Для совести верующего человека невозможно признать самосвятов. Человек просыпается утром, идет в магазин, покупает подрясник, митру, панагию и другие атрибуты архиерейского облачения и говорит: «Я — архиерей» — это примерно та история, которая описывает появление ПЦУ <…> Смысл архиерейства заключается в том, что они являются преемниками той власти, которая передана самим Спасителем апостолам через рукоположение, т. е. возведение в священный сан. Этих людей (ПЦУ. — прим. RTVI) признать наследниками власти апостолов мы, я думаю, никогда не сможем и не должны этого делать.

Возможно ли сосуществование УПЦ и ПЦУ?

ПЦУ — это политическая организация, это не Церковь, это определенный таран, который направили против канонической Церкви. Если власти уймут их аппетиты, направленные на то, чтобы забирать приходы и изгонять верующих, то, наверное, какое-то шаткое равновесие будет достигнуто.

Собственно говоря, «Киевский патриархат», это предшественник ПЦУ, существовал с начала 1990-х годов до 2018-го (имеется в виду неканоническая Украинская православная церковь Киевского патриархата. — прим. RTVI), когда его объединили с ПЦУ. Были, конечно, сложности, но в те годы украинская власть занимала более, скажем, многополярную позицию и однозначно не поддерживала раскольников из «Киевского патриархата», позволяя Украинской православной церкви, канонической Церкви, спокойно существовать. Тогда был определенный баланс.

Об отношениях с Константинополем

Если Константинопольский патриархат действительно признает то, что совершенное им — это огромная ошибка, <…> если он это решение отменит, то, конечно, это открывает определенные перспективы для того, чтобы отношения восстановились.

Но до того момента, я думаю, что это невозможно. Потому что это огромное насилие, надругательство над совестью верующих людей: когда глава крупной поместной Церкви (не то что крупной — авторитетной поместной Церкви) называет самосвятов, ряженых архиереями. Это просто надругательство над христианским духом.

Все эти гонения, которые организованы украинским государством против канонической Церкви, имеют поддержку со стороны Фанара.

О ситуации в Эстонии

Этот закон предполагал возможность ограничить права верующих Эстонской православной церкви, которая себя сейчас называет Эстонская христианская православная церковь, по причине того, что они сохраняют каноническое единство с московским патриаршим престолом.

[Каноническое единство] заключается в том, что их патриарх — это патриарх московский и всея Руси Кирилл, у них нет другого патриарха. Хотя на отношения Церкви и государства это никак не влияет, но, видимо, для националистических сил это стало поводом, чтобы попытаться ограничить права Эстонской православной церкви.

Слава богу, пока эта попытка не удалась, и власть, грубо говоря, отстала от эстонских верующих, которые желают сохранить каноническое единство с нашей Церковью. Но попытки такие были предприняты.

<…> Эстонская христианская православная церковь является результатом церковной миссии русского православия. Ни греки не вели миссию в Прибалтике, ни сербы, ни болгары, ни арабы, никакая другая поместная Православная церковь. Это была Русская церковь, которая вела там миссию, которая приобрела там верующих.

Эти верующие не являются какими-то агентами какого-либо государства, они являются просто верующими, относящими себя к русскому православию <…> Никакое чадо Эстонской православной церкви не надевает на себя пояс шахида, условно говоря, и не идет подрывать эстонский парламент.

Об отношениях с Ватиканом

Встреча святейшего патриарха и папы римского Франциска в Гаване [в 2016 году] была действительно эпохальным событием, потому что такие встречи до этого никогда не имели места. Думаю, что папа Франциск запомнится в том числе и тем, что он встретился с предстоятелем Русской православной церкви. Это то событие, которое очень долго не забудется верующими как в Римокатолической церкви, так и в нашей Церкви.

Помним мы и Гаванскую декларацию, которая дает представление о том, где две Церкви могут действовать сообща. Это всё, что касается традиционных ценностей, межхристианского диалога, защиты семьи, защиты идентичности христианского мира.

И Русская церковь, и Ватикан уверены, убеждены, согласны в том, что христианство — это совершенно незаменимая часть европейского наследия. Попытки христианство как-то редуцировать, ограничить, цензурировать и сделать с ним всё, что бы ограничило его значение — это разрушительно для Европы и для всего мира, который так или иначе связан с христианством.

<…> Есть такая страшилка, что ли, что все христианские конфессии как будто бы хотят объединиться в одну, и это вызывает у части верующих страх и недоверие.

Этот страх, мне кажется, временами достаточно иррациональный. Я как человек, все-таки занимающийся межрелигиозным диалогом и церковно-общественными связями, просто не представляю себе, каким образом все христианские конфессии могут объединиться в одну. Такой цели никто не ставит, эта цель недостижима.

Мы очень разные, это просто надо принять. Мы никогда не объединимся в одну Церковь — представители православия, католицизма, протестантизма.

Но при этом есть и общие вещи, которые не требуют каких-то движений непонятных в сторону объединения. В центре христианской идентичности — вопрос ценности человеческой жизни и ценности христианской семьи. Эти две ценности вполне могут сообща отстаиваться теми христианскими конфессиями, которые их защищают и разделяют.

Об униатах

Мы с вами хорошо знаем историю униатизма, т. е. церковной унии <…> Брестская уния [1596 года] перевела часть верующих православной церкви, сохранивших свой внешний церковный обряд, под руководство тогдашнего римского понтифика. Всех, кто не принял унию на территории западнорусских земель, очень активно и агрессивно преследовала польская власть, которая ассоциировала себя с католичеством.

Мы знаем, что эта, скажем так, форма религиозности дожила до наших дней. Сейчас на Украине униаты являются самыми агрессивными и непримиримыми противниками всего, что связывает Россию и Украину, а связывает Россию и Украину сейчас только одно — это общее русское православие.

И это вызывает такую иррациональную агрессивную ненависть униатов, которые очень часто являются бенефициарами захвата храмов, преследования верующих Украинской православной церкви <…> При этом они сохраняют связь со Святым престолом. Поэтому это тот фактор отношений Русской церкви с Римокатолической церковью, который является раздражающим. Мы этого не скрываем, мы об этом говорим совершенно открыто.

О возможности реформ в РПЦ

Мне кажется, что мы живем в каком-то стереотипном представлении о том, что реформы — это то, что обязательно должно происходить. Чтобы происходили какие-то реформы, должна быть какая-то в них необходимость. Русское православие, как, я думаю, вообще православие, строит свою жизнь на сохранении той духовной практики, традиции, которая сформировалась в первые века христианства <…> Ничто из нашей церковной традиции не является какими-то бременами, которые мешают нам жить. Наоборот, нам это помогает жить, помогает, насколько это возможно, идти по пути любви, прощения, служения ближним.

Другое дело, что есть определенные новые вызовы: например, развитие новых биомедицинских технологий, искусственного интеллекта, цифрового копирования личности.

О войнах

Боевые действия — это, к сожалению, не новость для нашего мира. Сколько человечество себя помнит, оно все время воевало. К сожалению, норма жизни падшего человечества, печальная, ужасная, болезненная, — это война.

Как только мы с вами были изгнаны из рая, как только Каин убил Авеля, совершил первое убийство в истории человечества, — вот с тех пор проклятье войны, проклятье убийства, оно с нами, потому что мы совершили грехопадение, мы не исполнили заповедь Божию. Поэтому войны, и об этом сказано в основах социальной концепции Русской церкви, к сожалению, будут нас сопровождать до Второго пришествия.

Это не значит, что христианин не может жить в эпоху войн. В самой плохой, сложной, нравственно неприемлемой ситуации всегда есть пространство, для того чтобы оставаться христианином. В этом наша глубокая убежденность, что Господь нас не оставляет в любых обстоятельствах нашей жизни.