О том, как современное кино стало простым и массовым, рассказал в интервью Алине Полянских на канале RTVI писатель Павел Лемберский. Лемберский родился в Одессе, но к 20 годам переехал в США. Здесь учился на филолога и на факультете кино. Его статьи и эссе публиковались в американских и русских журналах. А книги выигрывали призы.

— Если посмотреть о вас информацию в интернете, то там написано, что вы русский писатель, который 40 лет назад уехал из Одессы в США. И после такого описания задумываешься, не считаете ли вы себя уже американским писателем?

— Хороший вопрос. И важный. Возможно, тема идентичности для читателей даже важнее, чем для самого писателя. Но когда в России обо мне пишут, то используют формулировку, что я американский писатель российского происхождения, иногда пишут, что и украинского. С другой стороны это имело смысл несколько лет назад, когда я еще не перешел на английский в своих произведениях.

Так что сейчас можно писать, что я американский писатель российского происхождения, уже переставший писать по-русски и пишущий по-английски. Это достаточно объемное, но верное определения того, кем я являюсь.

— А реально ли найти себя для человека, который владеет и работает со словом?

— Я думаю, что да. Существует достаточно большая сцена русскоязычных писателей в Нью-Йорке. Многие из них пишут на английском, не все, правда, издаются. Найти себя можно, но для этого нужно время.

— Вы пишете о приключениях эмигрантов на новой земле. Мне интересно, как человек, который никогда не жил среди русских в США, ведь вы закончили один из лучших вузов в стране, Калифорнийский университет, вы не были частью Брайтон-бич. И как у вас родилось столько персонажей и откуда интерес к обычным эмигрантам?

— Да, в студенческие годы я мало соприкасался с русскоязычной культурой. Хоть и было пару выходцев из СССР в Беркли, где я учился. Но все остальное было американским. Тем не менее здесь я прочитал большие русские произведения, которые толком не осилил в школе «Войну и мир», «Мертвые души» и так далее.

— Просто ведь Довлатов, например, жил здесь, в США, в самых русских районах. Его окружение — это выходцы из СССР, с которых он и брал зарисовки для своих произведений.

— Да, я не жил на Брайтоне. А еще не могу, как Довлатов, толком сравнивать жизнь здесь и жизнь на родине, ведь оттуда я уехал рано. Поэтому я пишу о россиянах, но которые знают Америку, пожили здесь, прочувствовали ее.

— Как вы узнаете россиян, например, в магазинах, на улице? Как отличить выходцев из стран СНГ от западного человека?

— Неуловимые флюиды. Видно русскоязычных людей. Видно их и в США, и в Италии, и где-угодно еще.

— Мне кажется, что первое, что выдает наших это отсутствие улыбки, которая у коренных или давно приехавших американцев появляется автоматически.

— Да, даже сегодня мне улыбнулся молодой человек, и я подумал, что это американец. Но может быть он просто уже давно живет здесь, в США. Отличает еще какой-то минимум доброжелательности, приветливости по отношению к собеседнику, который есть у западного человека.

— Вы эмигрировали подростком с родителями. То есть это был не совсем ваш выбор. Но вот сейчас вы рассматриваете эмиграцию как хороший опыт, вы бы решились на это?

— Не уверен, что решился бы на это в 18-19 лет, хотя бы потому что не смог бы оставить родителей, которым тогда было под 50. Но в целом это скорее хорошо, что мы эмигрировали, потому что потом в СССР начались непростые процессы, развал страны, все это бы коснулось меня, но я уже был в США.

— Какое у вас было первое впечатление об Америке, и как оно изменилось за десятилетия жизни здесь?

— Во-первых, это был колоссальный шок, когда я попал на Таймс-сквер, который тогда не был таким развлекательным и приятным местом, как сейчас. Тогда здесь можно было купить все что-угодно, даже если это не продавалось в легальных местах. Это был кошмар. И так продолжалось долго, все изменилось лишь 5-10 лет назад.

Сильно пахло марихуаной, что осталось неизменным в Америке. Правда, теперь за это почти нет наказания. На каждом шагу были кинотеатры для взрослых, сейчас этого уже нет. С другой стороны было много кинотеатров с артхаусным кино, в них я проводил очень много времени и получал свое кинообразование. Сейчас все уже иначе.

— В современном Нью-Йорке очень мало кинотеатров с артхаусными фильмами. Значит ли это, что культура от книг до фильмов становится массовым, а не нишевым продуктом, таким масс-маркетом?

— Масс-маркет никто не отменял. Это я замечаю и как автор книг на английском. Мне часто говорят, что с удовольствием бы издали мои произведения, но издательствам надо откуда-то брать деньги, поэтому они печатают романы, которые станут популярны, а не просто хорошие произведения.

Что касается кино, то сейчас снимать фильмы технически значительно легче, чем когда-либо. Можно взять камеру, осветителя, пару актеров и снять что-то на 40 минут, а затем показать это дистрибьюторам. Уже были примеры, когда люди начинали делать кино на коленках, а потом добивались успехов.