Убийство Джорджа Флойда вызвало в США невероятный подъем общественного возмущения: по всей стране больше месяца продолжаются акции протеста. Но есть и те, кто не требует никаких перемен и уверен, что расизма в Америке уже не существует. Такую точку зрения разделяют многие жители русскоязычного Брайтон-Бич. Пока весь либеральный Нью-Йорк стоит в мирных пикетах за права темнокожих, консервативный Брайтон требует успокоиться и «не раскачивать лодку». Корреспондент RTVI Гарри Княгницкий отправился в русскоязычный район мегаполиса, чтобы разобраться, почему так происходит.
На Брайтоне ветрено, дует с востока, со стороны Атлантического океана, но люди все равно купаются и загорают. В этом вся местная философия. Какие бы глобальные политические и социальные штормы ни проносились, Брайтон — это такой незыблемый архипелаг, на который, кажется, ничто не влияет.
Андрей Чегодаев, фронтмен группы The Blackfires: «Сообщество здесь решило так: нас не интересует, что там на Манхэттене, нам страшно смотреть на это, поэтому давайте мы сами соберем дружины, будем патрулировать улицы и будем защищать то, что мы себе создали в Южном Бруклине. Америка, здесь столько оружия на руках у людей, что даже в штатах, где запрещено оружие, оно есть. Без полицейских здесь будет анархия. Просто перестрелка и Дикий Запад».
Лидер группы The Blackfires Андрей Чегодаев вспомнил грустную песню великого Боба Дилана о Диком Западе. Бандит подстрелил шерифа, тот стучится в ворота рая. И уже неважно, что по сюжету тот шериф был вначале преступником и лишь потом перешел на светлую сторону. Нам его все равно жалко.
Вот и либеральной Америке жалко Джорджа Флойда, несмотря на его прошлое. Америке консервативной жалко полицейских, им ведь хотят сократить финансирование, хотя во многих городах случались массовые грабежи, а теперь каждую ночь кто-то перестреливается фейерверками. И эти кто-то — не белые. Вызовешь полицию, они не приедут, потому что они уже не понимают, как себя вести в случае задержания. Вот брайтонцы и подогревают копов кофе, пончиками и прочими плюшками.
Влад Спектор, радиоведущий: «Ты заходишь, и такие брутальные ребята, отважные девочки и мальчики в бронежилетах, с пистолетами. Ты подходишь и говоришь: „Ребята, мы русскоязычная Америка, у нас акция Blue Tuesday. Мы вас любим, вы нам нужны, мы в вас нуждаемся”. И у этих ребят глаза, полные слез, и они говорят: „Спасибо!”»
Жителям Брайтона есть, за что благодарить полицию. Соседний район Кони-Айленд еще 10-15 лет назад контролировали черные банды. Те, кто выжил в Нью-Йорке в 90-е, вспоминают, что появляться там было опасно — могли убить.
Александр Флинт, политолог: «Заезжали на машине в этот район, тут же разворачивались и уезжали. Они видели, какое к черту равенство, какое к черту „все люди братья», вся эта чушь, которую какие-то левые пытаются проталкивать. Посмотрите на этот беспредел. Вот он, в соседнем районе, рядом с нами. Кони-Айленд — это три улицы от Брайтон-Бич».
Одни назовут это расовыми предрассудками, брайтонцы назовут это опытом. Расистами они себя не считают, но и преклонять колени, и целовать ноги афроамериканцам за грехи белых не собираются.
Юлия Абелев, представитель канадской компании интернет-телевидения в Нью-Йорке: «Я еврейка. В памяти еврейского народа глубоко засела и память о рабстве, в котором мы были, и память о черте оседлости, и память о Холокосте. Мы прекрасно знаем, что это такое, когда тебя считают недочеловеком. Но я не могу представить, что сейчас евреи поставят на колени немцев».
Брайтон в стороне от американского прогрессивного мейнстрима не только в деле #BlackLivesMatter, но и в вопросах, сама постановка которых считается неполиткорректной. Это отношение к движениям за права женщин (#MeToo) и геев.
Влад Спектор, радиоведущий: «Это проблема недообразования. Даже сейчас есть государства, где говорят: „Тебя покусают геи, и ты станешь геем”. И многие здесь зачастую живут в информационном поле тех стран: они смотрят русское телевидение (я не говорю про RTVI). Это тоже часть проблемы».
Такое вот эхо Москвы. В отношении к #MeToo тоже нельзя сказать, что бы Брайтон был всецело и политкорректно на стороне женщин. Мол, откуда мы знаем, может, он и правда продюсер. И, может, она сама хотела продвинуть карьеру через постель, а потом раструбила, что ее, как говорили в российской Госдуме, «домагивались».
Юлия Абелев, представитель канадской компании интернет-телевидения в Нью-Йорке: «Я думаю, что отсутствие такой поддержки в плане движения #MeToo среди русскоязычного населения здесь обусловлено как раз демографической ситуацией в России. В России после войны осталось очень мало мужчин. Да, потом гендерный баланс немножко восстановился, но в России есть огромная проблема — это алкоголизм, которому подвержены мужчины. А когда чего-то не хватает, возникает конкуренция среди женщин. Именно поэтому и 1990-е, и 2000-е в России ознаменовались огромным обилием тренингов для женщин: „Как привлечь мужчину”, „Как выйти замуж”, „Как быть хорошей женой”. И „бьет значит любит” — тоже из этой серии».
Сама Юлия Абелев не за и не против #MeToo как движения. И она, и Влад Спектор, и Андрей Чегодаев осторожно относятся ко всем тектоническим общественным сдвигам. Что уж говорить про #BlackLivesMatter?
Понимаете, что самое интересное? Все они — молодые успешные люди, которые всего в Америке добились сами. Почему они не топят за так называемые «прогрессивные ценности»?
Константин Сонин, экономист: «Мне кажется, в этом неприятии протестов есть общее неприятие русскоязычными, русскоязычной диаспорой в Америке политики как таковой. Когда они слышат, что там нужны репарации белых против черных, ассоциируя себя с белыми, им эта претензия кажется удивительной. Отчасти это продолжение нежелания вникать в проблему. Продолжение желания жить своей русской историей, а не историей страны, в которой ты живешь: физически находиться в Бостоне, в Чикаго, в Сан-Франциско, в Нью-Йорке и при этом одновременно жить полностью в русской среде».
Поэтому американским либералам достучаться до Брайтона сложнее, чем до небес.