Станислав Кучер — о страхе смерти и реинкарнации при жизни

В своем еженедельном блоге директор информационного вещания RTVI Станислав Кучер рассуждает на злободневные темы и делится своим мнением о самых актуальных событиях в мире. На этой неделе — о том, почему важно относиться к смерти как к части жизни и что такое настоящая реинкарнация.

Привет, друзья.

Сегодня будем говорить с вами на очень жизнеутверждающую тему — о смерти и о страхе смерти. Я на самом деле только отчасти иронизирую, поскольку действительно считаю это очень духоподъемной, мотивирующей темой. Чуть позже объясню, почему. Я абсолютно уверен, что страх смерти — это вообще главный страх, который движет огромным количеством наших современников и который всегда двигал огромным количеством людей во всем мире. И не просто двигал ими, а приводил к самым неприятным последствиям в их жизни. Я уже как-то говорил, что, на мой взгляд, весь позитив в нашей жизни сводится к понятию «любовь». Красота, добро, свет, радость — всё это по большому счету синонимы любви, как, кстати, и свобода.

А весь негатив (ревность, злость, зависть, подлость, проявление непорядочности) — всё это в конечном итоге синонимы, производные страха. Так вот самым главным страхом в нашей жизни является страх смерти.

Если вы скажете: «Да нет, на самом деле я смерти не боюсь», — я вас пойму, я сам довольно долго жил, успокаивая себя подсознательно или осознанно разными красивыми фразами на тему того, что нет, я просто боюсь страдания, я опасаюсь болезней. «Я ничего не имею против смерти, — как сказал Вуди Аллен, — я просто не хочу при этом присутствовать».

Много есть хороших, ярких, интересных, смешных фраз, которые можно цитировать и которыми можно себя успокаивать. Но в один прекрасный момент жизни, когда ты понимаешь, что на самом деле ты подсознательно или осознанно смерти боишься, это понимание меняет очень многое.

И в момент, когда ты понимаешь, что ты действительно боишься смерти, вот тогда начинается движение в сторону свободы и радости, о котором я сейчас хочу поговорить.

Если вы сейчас просто слушаете меня и вам уже неприятно слышать само слово «смерть», если вам не очень приятно думать об этом, если вам неприятно вспоминать разные истории, связанные с новостями о гибели ваших знакомых, близких, кого бы то ни было еще, значит уже, что бы вы сами себе ни говорили, вы смерти боитесь.

Нет ничего плохого в том, чтобы опасаться непосредственной угрозы вашему телу. Грубо говоря, если прямо сейчас на меня начнет падать самолет, я увижу это (тут часто летают самолеты) — разумеется, я убегу, я сделаю всё, чтобы спасти свое тело от той самой смерти. Это будет нормально.

Разумеется, непосредственная реакция на опасность в моменте — это нормальное явление. Разумеется, вот я сейчас стою на крыше — когда я буду спускаться, я посмотрю налево-направо, там есть пару таких немножко опасных участков. Я постараюсь сделать так, чтобы не упасть. Быть осторожным, заботиться о своем теле и бояться смерти — это абсолютно разные вещи.

Человек, который боится смерти, никогда не сможет полноценно жить. Вот это я точно знаю на собственном опыте.

Теперь, что со мной было раньше, и как я к этому пришел. Понятно, что, как и многие из тех, кто меня сейчас смотрит, я рос абсолютным материалистом. Ученые, с которыми я разговаривал, уже будучи молодым журналистом, и задавал им соответствующие вопросы (мне всегда было это интересно), не могли ответить на вопрос: «А что же будет потом?» Они просто отвечали: «Ничего». Вот ничего — и всё. И мне всегда это казалось довольно странным: «Как же так? Разве это может быть в принципе — ничего». Они говорили: «Да, может. Вот ничего может быть».

Конечно же, я очень активно жил. Я участвовал в огромном количестве разных интересных экспериментов. Со мной случались самые разные приключения, о которых я уже рассказывал. Когда я особенно активно выпивал, эти приключения были часто довольно опасными для здоровья. Да и на трезвую голову они были опасными. Я бывал в разных горячих точках. Я при этом никогда не был профессиональным военным журналистом, но, случалось, оказывался на пороге гибели. Рядом со мной свистели пули. Взрывались снаряды. Это бывало.

Наконец, это бывало в местах, не связанных с боевыми действиями. Я испытывал собственную смелость, испытывал сам себя. В Гранд-Каньоне, например, я шел по узкой тропинке, когда просто было не за что уцепиться, если что. Когда подо мной была пропасть. Я считал необходимым побороться сам с собой, побороться с тем самым страхом. Потому что я всегда ощущал, что он где-то как-то подсознательно присутствует.

Потом в какой-то момент со мной случился духовный поиск, то есть начало попыток найти ответы на простые вопросы: «Зачем я?», «Почему?», «Почему со мной происходит вот это?», «Почему не всё, что происходит со мной, мне нравится?» Когда начался тот самый духовный поиск, тогда в какой-то момент я начал задумываться и о том, что называется страхом смерти. Почему я боюсь? Что будет потом?

Вот когда долго думал о том, почему люди боятся остаться одни, почему люди боятся стареть, почему люди вообще боятся, почему они в принципе испытывают страх. И размышления об этом привели к очень простому выводу: люди боятся чего бы то ни было, потому что они боятся однажды понять, что эта жизнь прошла совершенно напрасно, что они зря жили. Почему они боятся прожить жизнь напрасно? Потому что потом наступает вот эта самая перспектива совершенно непонятного тотального ничего.

И вот этот страх однажды оказаться в этом тотальном «ничто», не оставив после себя совершенно ничего, ровно этот страх и движет человеком, причем в его худших проявлениях.

Люди, которые были добры, которые были счастливы, которые были позитивны, которые делали исключительно хорошие вещи для мира вокруг и для себя, которые радовали других, по моим наблюдениям, вообще были лишены того самого страха смерти. Либо они о смерти не думали вообще, либо они думали достаточно серьезно и перешли в категорию людей, которые просто перестали совершенно этой смерти бояться.

И наоборот: люди, которые на моих глазах совершали подлости, которые срывались, которые оказывались злыми, раздражительными, которые делали много вещей, о которых потом сами же жалели, но потом повторяли их снова и снова, — вот эти люди, как правило, боялись смерти. Боялись говорить о смерти, боялись думать о смерти и, конечно же, боялись признаваться себе в том, что они этого боятся. Они скрывали свой страх за сарказмом, за иронией — да за чем угодно. Но они его скрывали.

И, повторяю, я был точно таким же. Я старался себе доказать, что всё не так, что я не боюсь, с головой нырял в самые разные авантюры, опасные для своего собственного тела, головы и для других людей в том числе, и таким образом пытался сбежать.

И только когда я перестал бегать от этих мыслей, тогда всё изменилось. И изменилось настолько радикально, что уже очень-очень давно, что бы со мной в жизни ни происходило, я могу сказать, что мне, черт возьми, очень и очень нравится моя жизнь. И всё, что в ней ни происходит, оказывается удивительным приключением и классным вызовом.

Но теперь подробнее к тому, как так случилось, что я перестал бояться той самой смерти.

Дело в том, что довольно долго, еще когда я был совсем маленьким, я не знал еще слова «реинкарнация», понятия не имел, что такое различные философские, религиозные течения, теории и учения. И тем не менее я несколько раз наблюдал (так получилось, что примерно трижды) смерть очень близко.

Во дворе дома, где я жил, однажды машина сбила мальчика, который ехал на велосипеде. Я видел кучу крови, глядя на всё это с балкона. И у меня дома играл Высоцкий — «Песня о переселении душ». Наверняка вы помните: «Хорошую религию придумали индусы, что мы, отдав концы, не умираем насовсем». Я слушал эту песню снова и снова. Песня шуточная, как признавался сам Высоцкий. И тем не менее мне достаточно глубоко в душу запали слова. Я повторял их снова и снова, прокручивал и пытался понять: «Интересно, а действительно может так быть, что мы снова рождаемся в совершенно разных телах?» Потом я однажды задал этот вопрос одной своей учительнице. Она сказала, что да, есть такое слово «реинкарнация», есть такие теории реинкарнации, существуют они в разных религиях — в буддизме, в индуизме, даже в христианстве, в разных философских течениях, но, типа, никто не может это доказать, поскольку никто оттуда не возвращался.

Затем я возвращался к этим мыслям снова и снова. Как раз в районе 33 лет я стал возвращаться к ним особенно активно. К тому же я много путешествовал, встречался с теми самыми представителями разных религий, с буддистами в том числе, с очень, иначе не скажешь, продвинутыми христианами, с очень умными атеистами.

И вот те люди, кто производил на меня лучшее впечатление, которые, повторю, были просто очень позитивны, жизнерадостны и активны вне зависимости от того, какой религии они принадлежали и принадлежали ли какой-то религии вообще, вот все они так или иначе говорили о том, что смерти нет.

Смерти нет — в смысле нет того самого абсолютного ничего, что мы чаще всего подразумеваем под смертью. Я стал об этом довольно много думать. И в какой-то момент пришло понимание, что это как минимум логично.

Люди, которые говорят о существовании того самого тотального ничего, о том, что жизнь наша заканчивается жизнью нашего физического тела, попросту нелогичны и непоследовательны. Даже с точки зрения атеизма, с точки зрения материализма это не имеет смысла.

Поскольку есть закон сохранения энергии. Ничто не появляется из ничего и не исчезает бесследно. Если это относится к моему телу, к моей руке, моей ноге, которая однажды превратится в какую-то гниль, потом в прах, потом станет снова либо цветами, если это всё похоронят в земле, либо прах смешается с воздухом, а потом с водой, с чем угодно еще… То есть если моё тело не исчезает бесследно, а обязательно трансформируется во что-то еще, если всё, что я вижу вокруг (листья, деревья, даже камни, даже металл), не исчезает просто так, а тоже во что-то превращается, почему тогда должен бесследно закончиться я?

И вот тут начинается крайне интересная штука. Поскольку ты начинаешь думать о том, что такое ты. И в тот момент, когда ты понимаешь, что ты — это не твое тело, а нечто большее, то, что в одних религиях называется душой, в других религиях называется умом, бесконечным пространством ума, или называется просто сознанием, вот в тот момент, когда ты понимаешь, что ты — это сознание, ум, душа, часть чего-то, что никогда не рождалось и никогда не умрет, вот в этот момент начинается настоящее освобождение.

Вы спросите: «А с чего ты взял, что ты часть этого всего — ума, души, сознания, а не тела? С чего ты взял, что это вообще существует?» Здесь есть, опять же, разные теории. Я могу приводить буддистские, индуистские, христианские, какие угодно. Но я, опять же, расскажу просто о том, к чему пришел я сам, размышляя об этом.

Смотрите, какая штука. Есть, как известно, электричество. Мы не можем его увидеть. Ну, только если не видим разряд молнии, да? Мы видим, как электричество проявляет себя. Это как раз та самая молния. Мы видим горящую лампочку. Мы видим свет. Это то, как электричество проявляет себя. Но само по себе электричество мы не видим.

Для того чтобы доставить электричество из точки А в точку Б, необходим провод. Для того чтобы мы увидели, как себя проявляет электричество, нужна лампочка. Так вот, в моем понимании (и не только в моем) наш мозг, часть нашего тела — это та самая лампочка, а наше сознание, то есть мы — это то самое электричество.

Другая параллель. Мы знаем, что существует интернет. Мы знаем, что мы можем разговаривать с другим человеком, находящимся на огромном расстоянии. И всё это происходит потому, что нас связывают определенные волны, которые невидимы сами по себе. Но если мы возьмем элементарный радиоприемник, настроим его на необходимую частоту, мы поймаем ту самую радиоволну и услышим музыку, рассказ, историю. Что захотим, то и услышим.

Опять же, если мы переходим к буддистскому пониманию ума, сознания, то сознание — это те самые радиоволны, а мы, наше физическое тело и наш мозг — это тот самый приемник.

Конечно, имеет смысл держать приемник, лампочку (придумайте любую аналогию, которая покажется вам уместной) в хорошем состоянии. Это и значит заботиться о своем теле, заботиться о своей голове, стараться особенно не злоупотреблять алкоголем, тем более — наркотиками. Короче, стараться делать так, чтобы приемник ловил радиоволны и чтобы мы получали хороший, качественный звук.

В какой-то момент лампочка разбивается. Но это не значит, что исчезает электричество. В какой-то момент приемник может сломаться, прийти в негодность, но это не значит, что исчезают радиоволны. Эти вещи помогают нам лучше понять, что такое то самое пространство ума, то самое сознание, то, чем мы на самом деле являемся.

Для того чтобы осознать и почувствовать, что я — это не мое тело, что я — это нечто большее, чем мое тело, что я — это часть чего-то большего, для этого есть очень простые упражнения. Например, просто начните с того, что… Представьте себе. Вот мы же говорим: «Я не палец. Это мой палец». У меня есть один палец (безымянный, вот этот вот), который, когда мне было 5 лет, прищемило дверью. И просто части пальца нету. У меня теперь этот палец меньше другого безымянного пальца. То есть части пальца не стало. Я что, должен сказать, что не стало части меня? Нет. Я вообще не изменился.

Дальше, если попробовать об этом думать, можно убрать один палец, другой, можно убрать одну руку, другую. Исчезнут части вашего тела, но не исчезнете вы. Вы можете так экспериментировать, фантазировать. Это будет очень неприятно, наверное, сначала. Но в конце концов вы поймете, что это очень хороший способ понять, что вы — это безусловно не ваше тело.

И вот так постепенно, понимая, что вы — это не ваше тело, а ваше тело — это нечто, что принадлежит вам (как говорят в христианстве, тело — это храм души), вот тогда вы начинаете понимать, что если вы — это не ваше тело, то, вероятно, с физической гибелью вашего тела вы не прекращаете существование. Согласно закону сохранения энергии, вы переходите в другое состояние. В какое состояние? Черт его знает. Понятия не имею. Может быть, правы буддисты, которые утверждают, что мы после этого перерождаемся. И в зависимости от того, как мы прожили свою жизнь, мы рождаемся снова и снова. И колесо перерождений практически бесконечно. И мы перерождаемся каждый раз, для того чтобы решить те или иные проблемы, осуществить те или иные желания, которые мы не осуществили в предыдущих жизнях. Для того чтобы однажды понять, что все эти желания, привязанности на самом деле не имеют смысла. Может быть, так.

Мне интересно так думать. Потому что за этим стоит достаточно большая этика, которая позволяет совершать хорошие поступки и мешает совершать плохие. Что в свою очередь делает саму жизнь интереснее и насыщеннее. Но я совершенно не утверждаю, что всё так и является на самом деле.

Повторяю, это религии, философские учения. В них можно верить, можно не верить. Я приглашаю вас исключительно к собственному, личному поиску. Поскольку я абсолютно уверен, что ваш собственный, личный поиск, изучение возможностей собственного ума, как и собственного тела, приведет вас к совершенно потрясающим результатам. Вы просто будете открывать для себя эту жизнь и возможности этой жизни. Вы не будете цепляться за нее, после того как расстанетесь с тем самым страхом смерти. Вы не будете стараться во что бы то ни стало разбогатеть, во что бы то ни стало оказаться первыми в гонке. Вы не будете пытаться ставить другим людям подножки и потом из-за этого переживать, отращивать себе толстую кожу, чтобы переживать меньше. Вы не будете стараться делать гадости. И вы будете получать удовольствие от того, что будете делать нормальные, хорошие вещи, которые будут радовать не только вас, но и окружающих.

Вы перестанете бояться взрослеть и стареть. Это еще одно проявление страха смерти. Это грандиозная культура пластических операций, фотошопов, стремлений убрать морщины. Да, признаюсь, я тоже иногда прошу нашего оператора и монтажера Пашу потом взять и для фотографий, например, убрать, если уж мне совсем не нравится, какие-то морщины, которые у меня появились. И это тоже такой хвост, побочный эффект, да-да, того самого страха смерти, от которого я давно избавился, но тем не менее какие-то хвосты еще остались. И эти хвосты ровно в такой фигне и проявляются.

Есть очень много культур (в основном в Юго-Восточной Азии, в Латинской Америке в том числе такие встречаются), для которых смерть человека, даже смерть близкого — это не повод для уныния, а это праздник, ровно потому, что они рассматривают смерть как ворота в следующую жизнь. Человек умирает, и он тут же рождается.

Я разговаривал на Бали с одной местной семьей. Это, кстати, была семья не брахманов, не священнослужителей, а обыкновенная семья, которая исповедовала индуизм. И я был на похоронах их родственника, где люди смеялись. Не все, конечно, но большая часть из них смеялась, улыбалась. Кто-то плакал, потом снова смеялся. Я спросил у них: «А почему вы плачете, смеетесь?» — «Плачем мы, потому что мы остаемся без этого человека, и он очень помогал нам в жизни, он был очень классный, нам с ним было хорошо. А улыбаемся мы и радуемся, потому что прямо скоро он родится. Это будет рождение. Поэтому, когда мы провожаем человека в то, что вы, христиане, называете «последний путь», мы не считаем, что это последний путь. Мы считаем, что он рождается заново. Это ворота в другую жизнь. И мы приветствуем эту другую жизнь. Мы радуемся этой новой жизни. Просто немножко переживаем, что этого человека с нами больше нет, и мы не видим, где он, как он. Мы не можем этого понять».

Размышления о собственном страхе смерти и о смерти как таковой хороши еще и тем, что в тот момент, когда вы перестанете бояться или по крайней мере (я знаю, это не совсем по-русски звучит) начнете переставать бояться, в этот момент вы вдохнете и начнете открывать для себя новые двери. Вы поймете, что в этой жизни между неизвестным и известным нужно всегда выбирать неизвестное. Потому что известное в какой-то момент, каким бы приятным и хорошим оно не было, превращается в стабильное и мёртвое и делает жизнь попросту скучной, превращает это огромное пространство жизни в болото — теплое, комфортное, но все-таки болото, от которого однажды вы сами устаете.

По-настоящему живет тот, кто живет опасно, кто постоянно встречает с объятиями то самое неизвестное. И это относится к самым разным ситуациям. Это относится к ситуации, когда вам предстоит принять решение оставаться на стабильной хорошей работе или пойти искать новую, даже если вы понятия не имеете, где она; оставаться вам с человеком, которого вы не очень любите и не уверены в том, что вам хорошо вместе, или идти искать другого человека, даже если вы не уверены в том, что быстро его найдете. Это относится к огромному количеству жизненных ситуаций.

Я, упаси Господи, не призываю бросать тех, кого вы любите, бросать заниматься делом, которое вы любите. Нет. Еще раз. Я говорю просто о том, что расставание со страхом смерти означает расставание со страхом неизвестного. И вы начинаете в этой жизни делать много новых ярких интересных вещей, пускаться в новые яркие авантюры, авантюры в самом хорошем смысле этого слова. Открываете для себя бесконечное число возможностей и начинаете жить так, как будто с вами происходит реинкарнация уже здесь, в этой самой жизни.

На самом деле, на мой взгляд, поскольку я по ту сторону еще не был, самые классные реинкарнации — это ровно те, которые с вами могут случиться в этой жизни. И только от вас зависит, сколько таких реинкарнаций в этой жизни будет. Причем, это же так классно, когда вы перерождаетесь в этой жизни снова, но при этом помните предыдущую жизнь. Это совершенно отдельное, совершенно потрясающее ощущение.

И напоследок совсем короткая история, которая, опять же, даст нам представление о том, что все может быть иначе. Она очень простая. Наверняка многие из вас ее слышали. Представьте себе двух зародышей в чреве матери. Неважно, на каком месяце — на третьем, на четвертом, на пятом, на седьмом. И вот эти двое близнецов спорят между собой. И один другому говорит: «Слушай, а как ты думаешь, а что будет после родов? Есть ли жизнь после родов?» А другой отвечает: «Ты что, дурак, что ли? Какая жизнь после родов? Нет никакой жизни после родов». Первый говорит: «Почему ты так уверен?» — «Ну как почему? Потому что оттуда никто не возвращался». — «Подожди секундочку. Но все-таки может быть…» На что скептик отвечает: «Подожди секундочку. Ты, может быть, еще и в маму веришь?» Тот говорит: «Ну как? Мне кажется, что да, мама есть. Мне кажется иногда, что она со мной разговаривает». — «Да ты просто сумасшедший, — говорит скептик, — в маму веришь. Мама с ним разговаривает. Ты сам еще с ней поговори, с мамой».

Я понимаю, что это очень примитивная история. Но я считаю, что эта фантазия, аллюзия дает нам представление о том, что есть очень и очень многое, чего мы не знаем, о чем мы просто не догадываемся в силу того, что просто у нас пока не хватает инструментария, для того чтобы это доказать, увидеть это. Наверняка вы слышали о тибетской «Книге мертвых». На самом деле она называется не так. Полностью перевод звучит: «Книга естественного освобождения через понимание промежутка». Лучше всего тибетскую «Книгу мертвых» перевел на английский язык человек по имени Роберт Турман. Это ученый, тибетолог, буддолог и по совместительству отец актрисы Умы Турман.

Так вот, когда его спрашивают: «Для чего тебе „Книга мертвых”?» — он отвечает: «Для того, чтобы однажды, в тот момент, когда вы увидите со стороны свое тело, лежащее без движения в кровати в окружении плачущих родственников или сбитое автомобилем, или еще в каком-либо непривычном состоянии, и вы увидите это свое тело со стороны, чтобы в этот момент вы не особенно печалились, не плакали, не нервничали, не беспокоились, а знали, что вам делать дальше».

Большинство из нас живет в западной дуалистической модели мира. Для нас смерть — это противоположность жизни. Для нас жизнь и смерть — это совершенно разные слова и разные понятия. Мне очень нравится восточный подход. В частности, один дзенский учитель, с которым мне довелось однажды встретиться, говорил о том, что имеет смысл жизнь и смерть писать в одно слово, так и писать: «Жизньисмерть». Потому что это как день и ночь, это как свет и тьма. Ты не можешь оценить одно без другого. Ты никогда не поймешь, что такое свет, если до этого ты не видел тьму, если не знаешь, как темнеет. Ты никогда по достоинству не сможешь оценить добро, если не знал зла. Ты никогда не сможешь понять прелесть любви, если ты никого не ненавидел, и наоборот. Вот все эти вещи дают представление о том, что мир на самом деле един и целостен. И только когда ты понимаешь это, ты обретаешь настоящее равновесие и по-настоящему твердо стоишь на ногах.

Я, упаси Господи, не призываю думать о смерти всё время. Нет. Надо жить здесь и сейчас и получать радость от жизни. Я просто напоминаю, что наибольшую радость от жизни вы сможете начать получать после того, как перестанете бояться смерти. Медитируйте, думайте об этом ровно столько, сколько сочтете нужным, и однажды вы 100% научитесь получать удовольствие даже от самих мыслей об этом. И после этого спокойно с этими мыслями расстанетесь и начнете по полной программе жить.