Российский политик, писатель и публицист Ирина Хакамада спрогнозировала RTVI сроки завершения спецоперации России на Украине и снятия санкций, а также оценила роль лидера ЛДПР Владимира Жириновского в политике страны.
О Владимире Жириновском:
Он был очень разным. На сцене это было одно, в личных разговорах он был спокойный и образованный, и умный визави, но это были редкие минуты. На различных шоу и дебатах мы, конечно, друг на друга наезжали по полной. Когда я вошла в парламент, он в шутку меня все время задирал. Он как-то сказал одну мудрую фразу. Когда-то в личной беседе, уже через много лет, когда я стала профессиональным политиком, он сказал: «Ира, я тебя очень уважаю, о тебе будут еще снимать фильмы, но то, что ты предлагаешь, — это не для России. Русский народ любит плетку и живет всегда, только управляемый страхом». Он был первым, который назвал меня депутатом-бомжом, потому что у меня не было фракции, когда я только победила. Он приглашал меня к себе и говорил: «Ты в куртке бедной ходишь, давай мы тебе шубу подарим». Это был такой стеб, я на него не обижалась.
Жириновский в истории политики сыграл свою роль в легитимизации такой более умеренной партии национального характера, националистов, введенных в систему власти. Людей не настолько радикальных как, те, которые находились вне системы. Никаким пророком он не был, он просто честно работал на власть и получал информацию. Что касается его слов о начале конфликта на Украине и с Западом, это говорит только о том, что он был в курсе каких-то вещей.
Об информации о конфликте на Украине до его начала:
Об этом за год до событий (начале конфликта на Украине – Прим. RTVI) знало очень много людей, и мне это тоже передавали. Если это знал Жириновский и еще публично это проговорил, если за год до этих событий знали другие люди, я уверена, что об этом знала разведка Соединенных Штатов Америки.
О массовой поддержке спецоперации на Украине среди россиян:
Русский народ взращен на геополитике. В Советском Союзе большая часть населения не думала о том, как они живут, какое качество жизни у них было. Всем нравилось, что это самая большая страна в мире, мощная и обладающая ядерным оружием. Это генетический код. К этому можно добавить соответствующую идеологическую обработку населения с помощью федеральных каналов. Если говорить о молодежи, то у них есть бабушки, дедушки и родители, сложилась целая семейная традиция.
Если бы меня это удивляло, то я бы, наверное, из политики не ушла. Я ушла в 2004 году, получила все проценты и все поняла. С людьми старше 50 лет здесь уже ничего не сделаешь. С молодежью можно, поэтому весь упор теперь на школы, на изменение системы образования, на методички. Если вы сами хотите поменять эту ситуацию.
О сроках завершения конфликта на Украине и снятии санкций:
Я сразу сказала, что блицкрига не будет, это все затянется и будет тяжело. Насколько это затянется, я не знаю. Кто тут может давать прогнозы, если мы вне информации? По ощущениям — надолго, точно год, два. Сейчас доносится информация, что это будет длиться от двух до десяти лет. Про санкции мы даже не говорим, санкции вообще навсегда, ха-ха.
Об окончательном отходе России от демократии:
Кремль окончательно взял курс на консерватизм после 2002 года. Был «Норд-Ост», было уничтожение НТВ и других свободных СМИ. Я поняла, что это не случайные события, а что выстраивается такой регрессивный тренд обратно в идеологию Советского Союза. Так вот, двухтысячные, это было за 8 лет до кризиса 2008 года и даже дальше, потому что все тогда более-менее восстановилось. Это были периоды экономического расцвета. Помните, все тогда радовались, что теперь у нас вменяемый президент, умно́ говорит, ему везет, цены на нефть высокие и все сыплется с неба. Все надеялись на будущее, что будет новая эра с сохранением рынка и демократии, но уже с более системной и развитой.
Первые речи президента Путина были очень либеральные. Он хотел сблизиться и с НАТО, и с Евросоюзом, это я знаю. Если анализировать, что называется, in general, я думаю, что и НАТО, и Евросоюз решили, что им не нужно иметь такое сближение, что страна большая, не очень демократическая, не очень предсказуемая и имеет ядерное оружие. Надо сделать так, чтобы страна была все-таки более-менее безопасная и при этом как бы была экономическим партнером.
О реакции системных либералов на начало конфликта на Украине:
Кудрин заявил в начале, что ему это все не нравится и это крах экономики. Чубайс уехал из страны, Гайдар умер, Греф никогда не был в моей команде. Греф — бизнесмен, он не политик и никогда им не был. Он работает на власть и связан с ней. Теперь он под санкциями, чего ему вообще кричать-то? Он будет говорить что-то открыто, когда он освободится. Освобождаться он не хочет, тем более это вообще не так просто. Туда очень сложно войти и очень сложно выйти. Чубайс вышел, поэтому и молчит.
Об отъезде Чубайса из страны:
Чубайсу дали уехать. Я думаю, что это был все-таки какой-то протест. Его молчание после отъезда, возможно, и было тем условием, в рамках которого ему удалось покинуть страну. Он уже давно работал на Путина. Он был его личным представителем в переговорах с западными странами. Западные страны закончились в качестве переговорщиков — ну и чего? Он уехал.
Чубайса я последний раз видела года 3-4 назад случайно. По телефону мы не общаемся. Он был партнером в «Союзе правых сил». Общаться мы перестали после президентской кампании. Тогда он меня не поддержал и склонил всю партию меня не поддерживать. Мы бы и так не общались, потому что мы никогда не дружили. Я не была у него ни на каких днях рождения, ни на дачах, нигде. Я не дружу в политике ни с кем. Вообще Чубайс человек закрытый и жесткий. Он не гибок в разговорах. Такой технократ.
О Сергее Кириенко:
Кириенко я не видела и не слышала много лет. Кириенко сейчас и Кириенко времен СПС — это никакие не два разных человека. Он является технократом, а технократы реализуют свои идеи в вертикали власти. Когда Сергей попал в парламент, он расстроился и сказал: «Меня не устраивает парламентская культура, мне интереснее жить в вертикали власти». «Мне сказали, я сделал» — это технократический подход. Он чем-то похож на Чубайса, только Сергей совсем технократ, а у Чубайса все-таки осталось чуть-чуть политических ценностей. Кириенко выбирал те ниши, в которых ему было комфортно. До этого руководил «Росатомом», и это тоже ему очень нравилось.
О страхах российской элиты:
Российские элиты боятся того, что их судьба непредсказуема. Они не знают своего будущего. Правила непонятны, что реальные, что скрытые. Поскольку вся система пронизана какими-то договоренностями и совершенно непрозрачными процедурами, каждый понимает, что его могут зацепить в любой момент. С другой стороны, если этот мир будет чистым и прозрачным, то он тоже никому там не нужен. Это попадалово, своеобразная ловушка: тебе платят большие деньги, ты имеешь очень много всего, но за принадлежность к системе ты платишь отсутствием свободы своего поведения.
О Борисе Немцове:
Смог бы Борис Немцов, если бы был жив, что-то изменить сегодня? Я уверена, что нет. Слабоваты все. Нет народа за ними. Немцова так любят, потому что он погиб. У нас в России всех любят, когда они умирают, а пока они живы — нет. Сегодняшняя обстановка страха, посадок, которые начались с Навального и все дальше, одновременно с пропагандой и генетическим кодом действуют даже на новое поколение в его большинстве совсем не пронемцовски. Есть недовольный бизнес, есть молодежь, которая готова идти за Навального, но их мало, и они сейчас боятся, поэтому на улицу никто не выходит. Навального нет, и все кончилось.
О возможности что-то изменить в сегодняшней России:
Что-то можно сделать, да, но что именно — я не знаю. Старый опыт больше не работает, это главный рецепт. Все, что использовалось и делалось вчера властью, оппозицией, страной, Западом — ничего не работает. Сегодня мы живем во время хаоса, и все события с одной стороны случайны, что коронавирус, что спецоперация, с другой стороны — закономерны. Это испытание для человечества. Испытание нам дано для того, чтобы понять ценность человеческой жизни. Если мы этого не поймем — угробим все. Я не верю в то, что мы близки к ядерной войне. Я не думаю, что она будет, но угроза третьей мировой войны горячей, но не ядерной, есть.
О Навальном:
Проблема Немцова была в том, что он все время переходил на личности, в то время как нужно говорить об институтах власти, критиковать их и тут же демонстрировать, что ты построишь что-то альтернативное. С Навальным точно такая же ситуация. То есть вначале борьба с коррупцией, а потом переход на личности. Я понимаю, что он пережил, но если он политик, то он должен показывать не только проблемы с коррупцией, а проблемы с институтами власти, и предлагать конкретные альтернативные пути, а не лозунги, даже находясь в заключении. От него я так ничего и не услышала.
О запасе прочности российской экономики в условиях санкций:
Первое — есть запасы. Второе — еще не решены проблемы с поставками экспортно-ориентированных продуктов. Пока непонятно, будут ли покупать за рубли наш газ или нет, многие отказываются. Впереди санкции по нефти, но пока она поставляется. Также легально открыт параллельный импорт, поэтому поставляется без маркировки. Кроме того: этого еще нет, но власть, судя по тому, что заявляет, постепенно придет к тому, что нужен НЭП (новая экономическая политика – Прим. RTVI), то есть нужно помочь малому бизнесу и дать ему возможность закрыть хотя бы занятость и закрыть дефицит товаров отечественными продуктами, как их произведя, так их и продавая. То есть в такой беде всегда помогает тот самый малый бизнес, который и создает тот самый буфер. В 1998 году после внешнего и внутреннего дефолта восстановление экономики произошло быстрее за счет малого бизнеса. Поэтому малый бизнес, возможно, и сейчас будет вытягивать нашу экономику. Что касается курсов валют, вы знаете: в банках курс один, но если вы хотите купить реально доллары в банке, то там курс за 100. Поэтому это внутрирасчетный курс.
Экономика выдержит все. Она может выдерживать на чем? На своих ресурсах, их огромное количество, начать делать наконец какое-то свое производство. Потому что оказывается, что в любой сфере, даже в сельском хозяйстве, выращивая гречку, мы используем какие-то не наши удобрения. Я не думаю, что будет голод. Люди начнут как в девяностых, сажать картошку, морковку, свиней заводить, ха-ха. Россия может падать в экономическую бездну до бесконечности, очень много ресурсов. И терпение у народа неограниченное. Поэтому надеяться на эти бунты Западу не стоит.
О невозможности повторения советского опыта:
Советский Союз не так выгоден власти. Не будут работать деньги — что тогда с ними делать? Они же их заработали, для того чтобы эти деньги работали на рынке. В Советском Союзе не было рынка, и, кстати, элита жила очень скромно. Да, у них были какие-то квартиры большие, Дом на набережной и прочее. При Сталине, например, вся посуда даже и мебель были штампованы и принадлежали государству, ничего частного не было, это было не их. А здесь у них есть частное, и это частное должно работать. Зачем было столько забирать миллиардов рублей? Поэтому все будет сложнее и не так просто.
Повторения прошлого не будет. Прошлое повторяется первый раз как успех, Советский Союз, а второй раз как фарс. Я надеюсь, что власть это услышит и понимает, что нельзя ничего вернуть полностью, как было в прошлом.
О попытке российских властей использовать опыт Сингапура и Китая:
Россия явно в какой-то степени пытается миксовать опыт Сингапура и Китая. Они будут оставлять рынок, может быть другой, может быть, с другими законами, партнерами, но рынок будет. В Сингапуре военное правительство, но при этом свободный рынок. В Китае Коммунистическая партия, при этом свободный рынок. Вот они будут пытаться что-то такое изображать.
О «санкционной агрессии» Запада:
Я не понимаю смысл таких жестких санкций, потому что агрессия со стороны западного мира достигла действительно ужасающих размеров и не имеет никакого отношения к демократии и к миру. Если уходят компании с рынка, которые делают питание для детей и санитарные материалы, переориентироваться на другие рынки не так просто, а Китай начинает тоже играть свою игру за бешеные деньги, то страдают дети, кормящие мамочки и так далее. Или, например, из-за санкций организации, которые занимались детьми-инвалидами, испытывают страшные трудности и с материалом, и со всем на свете, и с выходом на онлайн-продажи, потому что это все очень сложно и ничего не получается. Российская фармацевтика еще не сделала заменители этих товаров, а больные люди уже не могут жить без них.
Есть ключевые, жизненные точки, и эти точки не имеет никакого смысла разрушать, потому что они не имеют никакого отношения к власти. Все это кампанейщина. Когда в интернете закрывают шахматный портал, в котором молодые люди со всего мира общаются и играют в шахматы, при чем тут Кремль? При чем тут Кремль-то? Если Netflix сваливает и фильмы русские не смотрят, Кремль-то при чем? Они и так его не смотрели, им по фигу вообще все это, вся эта культура. Вот этого всего я уже не понимаю. Очевидно, что западный бизнес подчиняется приказу сверху. Уход из России для него невыгоден, так как наш рынок приносил им очень много денег.
Об ответственности Запада за конфликт на Украине:
Я вообще не поняла этой заварухи (конфликт на Украине – Прим. RTVI). Запад мог бы давно все остановить. Все понимают, что Украина — это всего лишь придирка. Если бы Запад отступил, не просил бы все время, не заявлял и не стимулировал, чтобы Украина стала членом НАТО, а это болезненная точка для российской власти, то, может быть, ничего бы и не было. Очевидно, была возможность найти компромисс в переговорах: мол, давайте мы с Советом безопасности, включая Россию, гарантируем безъядерный и при этом защищенный статус Украины, то есть она не входит в НАТО, у нее нет ядерного оружия и одновременно на нее никто не нападает. Это была бы уже переговорная позиция: ДНР и ЛНР остаются в рамках Украины, но с очень большой автономией. Если бы Штаты на это согласились и обменяли это с Россией на что-то, все бы закончилось.
Вероятно, Запад надеется на голодные бунты у нас и снесение власти, но нельзя вмешиваться в чужие дела таким образом. Понятно, что мы сами все это простимулировали, но тот, кто сильнее и мудрее как страна, должен нести бо́льшую ответственность за мир во всем мире, даже если кто-то его расшатал. Я понимаю, что это очень сложно, но на то она и Америка — решать сложные задачи, а не простые. Они же тоже борются за влияние.
О политическом будущем России в новых условиях:
Я его (политического будущего России – Прим. RTVI) пока не вижу, кроме реставрации режима а-ля Советский Союз, но с рынком. В целом, курс на китайский путь развития у нас идет уже давно, только гомеопатически, постепенно. Нам нужно вначале идти к демократическому рынку, то есть в экономике должна быть демократия без госкомпаний, без олигархических компаний, без коррупции и доступа к административным ресурсам, с разделением власти и бизнеса и со стимулированием малого бизнеса. Мы должны вырастить средний класс, который должен составлять 90%. А уже потом нужно заниматься демократическими институтами.
О том, как людям сохранить психологическую устойчивость в новых условиях:
Людям нужно каждый день помнить, что одна секунда прошла и она не вернется. Чтобы быть в хорошем состоянии, людям в первую очередь нужно принять решение, остаешься здесь или уезжаешь. Это главное решение. Если остаешься здесь, нужно жить настоящим и брать только ту информацию, которая помогает тебе решить свои деловые и материальные проблемы на настоящий момент, не пытаясь расписывать какое-то будущее, при этом забыв о прошлом, о том, как ты жил раньше и какие у тебя были идеи. Я сегодня получаю удовольствие там-то, я могу это сделать и мне хорошо с друзьями, но одновременно мне нужно или удержаться на работе, или найти другую, или бизнес переориентировать, и я беру с рынка только ту информацию, которая позволяет мне сделать все это в новых условиях. Дальше я не думаю. Если я решила уехать, тогда я должен себя спросить: на сколько, чем я там буду заниматься, на какие деньги я буду жить и насколько мне там будет комфортнее с точки зрения атмосферы, чем здесь, и после этого принять решение.
О решении остаться в России:
Я решила остаться здесь, и я каждый день решаю кучу проблем. Это сложная борьба, потому что правила все время меняются, и когда я это преодолеваю, достигаю цели, я счастлива. Поэтому я спокойна, потому что я приняла решение. Понимаете, я могу туда поехать отдохнуть, куда-нибудь в Дубай, точно так же, как все, но мое место здесь. Я не хочу быть человеком, которому в спину будут говорить: «Понаехали тут». Потому что я свое имя сделала здесь. Я здесь на своем месте. Я со своей страной, я на своей родине, и это дает мне энергию переживать с нею все времена, в том числе и самые нехорошие. Запасные планы только на тот случай, если здесь вся страна превратится в большую тюрьму, в которой запрещено все. Тогда надо будет смотреть и уезжать.
О том, когда закончится спецоперация:
Этого не знает никто, даже те, кто это затеяли. В хаосе есть такой эффект бабочки, когда время меняется очень быстро, а тренд хаоса длится уже лет 15-20: любое маленькое событие порождает огромные волны, и они непредсказуемы. Это квантовое время, оно нелинейное, поэтому какая волна поднимется, какие будут последствия, непонятно. Поэтому ничего не известно. В обычное время маленькая ошибочка может пройти без последствия, а в хаосе она может дать огромную негативную волну, и все будет сыпаться как в домино, и даже ты не понимаешь почему. Это же касается и позитивных вещей. Если ты что-то сделал правильно, случайно или интуитивно, но попал в точку, тогда будет точно так же сумасшедший позитивный эффект. Им даже управлять не надо, он будет идти сам. Нелинейные зависимости работают в хаосе, поэтому никто не знает, чем разрешится эта ситуация.