Основатель сервиса по поиску работы Superjob Алексей Захаров в программе «Хроники нового мира» рассказал RTVI о влиянии мобилизации на рынок труда, трудоустройстве беженцев, работе на новых территориях и гендерном равенстве в профессии.

О влиянии мобилизации на рынок труда

Первое и главное последствие — психологический шок для рынка. Любое какое-то движение в неожиданную сторону, неважно, по каким причинам, будь то экономические, политические, COVID, вызывает какой-то шок. Я думал в COVID, что я этот кризис переживу, и следующий будет лет через 7. Обычно такие циклы [длятся] 6-7 лет. Но вот неожиданно подвалил еще один цикл. И 24 февраля — это шок. Дальше 2-3 месяца — сначала принятие, потом — выход из шока.

Для рынка труда есть сезонность. Вообще в экономике какой-то шок происходит весной: чем раньше, тем лучше, тем нежнее и спокойнее в целом рынок труда это переживает. Потому что теряя работу, условно в апреле-мае, обыватель, если у него есть возможность поехать на дачу или куда-то в деревню, посадить картошку, дождаться, когда она вырастет, не бежит прямо на рынок труда. Если есть на соль, на спички, он едет на дачу, сажает картошку. И когда в середине сентября начинает холодать, картошку собрали, люди постепенно выходят на рынок труда. Но не в один день теряют работу, не в один день выходят, поэтому шок весенний, как правило, проходит достаточно мягко, в отличие от шока осеннего.

В конце августа рынок начал растормаживаться, прогнозы всех аналитиков, и мои в том числе, и министра экономики, и министра труда говорили, что в сентябре мы увидим традиционно рост регистрируемой безработицы, потому что так бывает всегда: люди возвращаются и частично идут вставать на учет в качестве безработных, чтобы получить какие-то деньги, даже если человек не собирается искать работу в принципе.

Еще в начале сентября все эти прогнозы были такие же, потом мобилизация, и сейчас мы имеем исторически минимальный уровень регистрируемой безработицы. И то, что мы видим на SuperJob, что официально не государственная история, но у нас часто данных больше — люди очень пассивные сейчас, то есть мы опять попали в шок… В ситуации шока обычно человек предпочитает синицу в руках, не журавля в небе, то есть очень неохотно люди выходят на рынок труда, очень неохотно меняют работу, значит, они ждут, чем все закончится.

Поэтому сейчас рынок вялый, и в первую очередь для крупных работодателей, которые не могут себе позволить прекратить подбор персонала, сейчас не лучшие времена. Стоимость привлечения персонала растет, люди менее активны, а крупным компаниям люди все равно всегда нужны. Какие-то инновационные вещи, стартапы даже внутренних крупных компаний — это очень незначительная часть, а значительная часть подбора персонала — это текучка: люди умирают, уходят в декрет, просто женятся, выходят замуж, куда-то переезжают. И какая-нибудь «РЖД» или «Мосводоканал», любая крупная инфраструктурная компания, крупный ретейл постоянно не знают, что делать с этой текучкой.

Евгений Епанчинцев / ТАСС

Если вернуться к мобилизации, численно это относительно небольшое количество людей: повестки получили от 0,5% до 1% мужской списочной численности населения компаний: кого-то забрали, кого-то не забрали. Но шок был в том плане, что административно никто не был к этому готов… Очень напоминало COVID, когда объявили «рабочие нерабочие» дни, а что с этим делать?..Никаких регламентов, никаких подзаконных актов — ничего по этому поводу нет: есть указ, а больше ничего нет. Как-то это все нужно оформлять, потому что потом придет инспекция по труду, потом люди пойдут на что-то жаловаться, в суды, а для административной части крупного и среднего работодателя, которые работают в правовом поле, важно не просто нанять и уволить людей, а еще все сделать правильно в соответствии с законодательством. Когда законодательства нет, а что-то делать нужно, начинается шок. Было видно, что ни к мобилизации, ни к военным действиям не готовились. Ни из Минтруда ничего нет, ни из Минобороны ничего нет, ни из Госдумы ничего нет. Потом [через] те же две недели понятен цикл, когда законодатель и исполнительная власть, после того как что-то приняли сверху догоняют.

Об отъезде из страны высококвалифицированных специалистов

Которые могут работать удаленно, продолжают работать в большинстве своем на те компании, на которые они работали. И [нельзя] говорить, что это эмиграция как в начале девяностых, когда люди просто уезжали и насовсем в никуда, а потом начинали что-то искать с понижением социального статуса и, как правило, снижением зарплаты. Сейчас другая история. Кто-то, конечно, будет искать для себя что-то другое, не потому что в России нельзя работать удаленно, а просто потому что где-то открывают новые возможности, где-то больше платят. Какая разница, удаленно работать из Стамбула на Москву или на Вашингтон?

С чем мы сами сталкивались: у нас внутри была пара предложений для программистов высококвалифицированных [уровня] Senior. Выйти на работу люди должны были через неделю. Они говорят: «Ой, знаете что? Давайте мы на старом месте пока побудем…»

Здесь они испытательный срок прошли 5 лет назад, а что будет [на новом месте]… Там снова будет какой-то испытательный срок, войдут ли в коллектив, сработаются ли с начальником. Опять же если говорить о квалифицированных людях, для которых важны не только минимальная зарплата, но и что происходит вокруг, они очень аккуратно начинают относиться к вопросам смены работы.

О том, почему увеличение срока службы срочников логичнее, чем новая волна мобилизации

На мой взгляд, увеличить срок службы до 2-х или до 3-х лет и отправлять воевать подготовленных молодых людей, которые не вписаны в экономику, у которых нет семей, кредитов, социальных обязательств, ревматизма, как бы это печально ни было, как-то вроде логичнее. Мы говорим, срочники воевать не будут, значит, мы их отпускаем, при этом мобилизация. А зачем нам тогда армия со срочниками?

Вряд ли снова будет мобилизация, скорее будет законодательное увеличение срока службы. Когда первые 3 месяца молодой человек попадает на службу, он в шоке и не понимает, куда попал, что это вообще и где… А к концу первого года службы он обучен всему, чему можно научить солдат. На второй раньше все ждали дембеля, но при этом здоровье есть, значит, человек на пике военной подготовки. Поэтому мне кажется, что если не дай бог до чего-то еще дойдет, следующая история будет продление срока службы, а мобилизация — это будет третья история или четвертая.

О том, повлиял ли уход из России крупных международных компаний на безработицу

Нет. Например, есть здание IKEA, оно до сих пор стоит, эксплуатируется, там работает вентиляция, работает отопление, кондиционирование, электричество. Этим кто-то же занимается. Кто занимался тогда [до ухода из России], тот и занимается.

Дальше: импортозамещение марки — была Zara, стала Vara, никакого значения не имеет. Все это было растянуто надолго. Заводы IKEA в значительной мере были локализованы. Производство торговало мебелью IKEA, сейчас Hoff будет торговать или Leroy Merlin, то есть бренды ушли, а значительная часть людей продолжает работать под другими брендами. «Вкусно — и точка» на своих рабочих местах людей и держали, потому что уволить быстро, а нанять и обучить потом дорого и долго.

Михаил Метцель / ТАСС

Кого-то это коснулось, но надо понимать, что ни одна компания не хотела уходить, до сих пор многие, номинально уйдя, де-факто так или иначе в каком-то виде остались. Процесс был растянут на длинный период — полгода: «мы уходим», «нет, не уходим», «мы будем платить», «не будем платить»…Кто-то был в простое, получал зарплату, кто-то из Zara перешел в Vara…Кому-то где-то выплачивали, где-то увольняли, но это был не одномоментный процесс, он шел из весны в лето, и люди имели возможность пойти в отпуска, либо найти себе не спеша работу в той же или другой сфере…

То есть уход потребительских брендов, о которых мы слышим очень много — кроссовки, майки, платья — это вообще никакого значения не имеет, ни на что не влияет. А вот то, что уходят поставщики каких-то компонентов станков — об этом в публичном поле либо говорится очень вяло, либо вообще не говорится…Это не проблемы рынка труда, а проблемы экономики в целом. А дальше как это повлияет на рынок труда, можно гадать.

О ситуации на рынке труда в авиации

В COVID и ковидный шок летали еще меньше. Все было закрыто, границы закрыты, аэропорты закрыты, самолеты не летают. Для многих отраслей, которые сейчас столкнулись с шоком, ковидный опыт оказался такой прививкой к тому, что есть сейчас, в том числе в плане отношения к персоналу. Потому что тогда очень много работодателей понаделали ошибок в плане персонала, были действительно масштабные, очень крупные увольнения, безработица взлетала краткосрочно до 15 миллионов человек. Но это была, что называется, V-образная история: она упала и очень быстро отскочила, чего никто не ждал.

В документах правительства осенью 2020 года было написано, что рынок труда планируется восстановить к 2024 году, а он к ноябрю 2020-го он сам восстановился без всяких правительственных мер. Сейчас совершенно другая ситуация. Во-первых, не было таких увольнений, потому что крупные и средние компании только восстановили доковидную численность, потому что увольняли быстро, а нанимать долго, дорого, в конкуренции с другими компаниями. Все уволились, перешли в другие отрасли, где-то себя нашли, а потом снова надо [нанимать], а людей на рынке нет. Значит, надо что-то с этим делать. А что делать? Либо прибавляем зарплаты, либо повышаем производительность труда. Но чтобы повысить производительность труда, [нужна] модернизация производства, а это не день, не два и не месяц, как правило. Это все тяжелые взаимосвязанные истории…

О том, что происходит с зарплатами на рынке труда

В основном стоят. Когда что-то происходит, все занимают выжидательную позицию. Они стоят, но если посмотреть, например, зарплатные индексы Superjob по разным отраслям, везде [наблюдается] рост. Но здесь тоже немножко немножко от лукавого получается, потому что малый бизнес неактивен, но на рынке труда остались крупные стабильные компании, которые могут себе позволить и соцпакет, и платить больше зарплаты. Особенно в государственных, полугосударственных предприятиях есть системная индексация раз в полгода или раз в год, поэтому номинально наблюдается рост зарплат практически по всем направлениям, хотя каждый конкретный человек реально, может быть, с ним не сталкивается.

Люди в целом беднеют. Общемировая история такая: средний класс беднеет последние лет 50. В России, поскольку его не было, а потом как-то появился, он до какого-то момента богател. Сейчас шок, и когда это все вернется, вернется ли оно, мне сложно делать прогнозы. Очень многое зависит в первую очередь от чисто экономических действий правительства. Потому что у нас нет кредита, его взять вообще нельзя, налоги какие-то сверхвысокие… Поэтому, если экономика растормозится, а для этого нужны не декларации, а какие-то просто инфраструктурные действия, законодательные в первую очередь, связанные с тарифами, с налогами, то, на что может влиять государство.

О том, стали ли после мобилизации востребованы среди женщин «мужские» профессии

Нет. Но все больше и больше условно мужских профессий женщин так или иначе привлекают, просто потому что раньше мужская профессия подразумевала работу по пояс в дерьме на 40-градусном морозе, и женщины в большинстве своем этого не выдерживали, за редким исключением. На сегодняшний день значительная часть мужских профессий просто позволяет женскому организму с этим справляться. Штурвал в самолете был рассчитан на мужскую силу, сейчас там кнопка, и то же самое много где.

Поэтому, наверное, стирается грань в тяжелых профессиях в первую очередь между мужскими и женскими профессиями, хотя, конечно, есть мужские и женские профессии, которые просто статистически связаны с психотипами. Например, мужчины более резкие, более склонны к риску, менее эмпатичны — это гормоны, гены, мы разные, что тут делать. А у женщин больше эмпатии, они более спокойные. Там, где к ближнему нужно проявлять любовь, в любом случае превалируют женщины.

О разнице в зарплатах между мужчинами и женщинами

За одинаково выполняемую работу зарплаты абсолютно на одном уровне. Если взять массовый рынок — продавец в «Пятерочке», можно ли себе представить, что женщина будет получать меньше, чем мужчина за одинаковое количество отработанных часов? Нет. Есть женщины-таксисты. Они будут зарабатывать меньше, чем мужчины? Нет. Поэтому для 99,(9)% никакой разницы между мужскими и женскими зарплатами не существует.

Есть определенные моменты, связанные с вертикальными карьерами. Женщина очень часто выбирает не конкуренцию и карьеру, а семью: потому что рост по карьерной лестнице — это часто жесткая история высококонкурентная, абсолютно стрессовая, когда надо шашкой рубиться, принимать жесткие неэмпатичные решения, увольнять огромное количество людей, брать на себя ответственность не пойми за что, дома не появляться, если особенно это какое-то производство, тяжелые условия даже для топ-менеджеров. [Это происходит], не потому что они не хотят, а чисто из-за психологической истории, может быть это внутри женского организма. Есть некий исторически сложившийся стереотип: «я не хочу быть мужчиной», «хочу быть слабой женщиной», особенно если рядом есть мужчина, который где-то впереди скачет на лихом коне с шашкой.

Может ли в связи с декретами женщина отставать в карьере от мужчины? Может, а может и не отставать… У нас в компании генеральный директор и еще несколько директоров девушки. Генеральный директор родила, через 2 недели на работе. Второй раз родила — через неделю на работе.

О том, как устроен российский рынок труда для беженцев

Точно так же, как для россиян. Ну то есть рынок труда у нас сильно трудонедостаточный. Если говорить о беженцах без российских паспортов, во многих отраслях отношение к ним было не такое, как к гастарбайтерам совсем не говорящим по-русски, а совершенно другое. У значительной части беженцев либо уже российские паспорта, либо вот-вот будут, поэтому рынок труда их, как правило, не дискриминирует.

Квалифицированных людей не хватает в любой абсолютно области. Если есть русский язык, то разницы нет. Если человек не владеет русским языком, то, конечно, само это его дискриминирует внутри каких-то определенных [сфер].

Михаил Терещенко / ТАСС

Если есть уникальный хирург, не владеющий русским языком или программист, ничего, как-то там справится, и без дискриминации, как правило. При этом, от него потребуют бо́льших усилий доказательства своей квалификации. Для определенного количества компаний, например крупных государственных, которые работают в правовом поле, если человек не имеет российского гражданства, будет большее или меньшее количество препон, в зависимости от страны, из которой он приехал. Тут тоже странная ситуация: мы завозим миллионами неквалифицированных гастарбайтеров без всяких проблем, а для привлечения высококвалифицированных людей у нас, в общем, все очень непросто. Весь мир на сегодняшний день конкурирует за головы, за знания, все пытаются привлекать к себе людей от средней и дальше вверх квалификации практически по любым специальностям, желательно на свою территорию, а не просто там где-то сидеть…

Сейчас на этом мы потеряем энное количество людей. Кого-то, может, привлечем, но сильно меньше. Например, Минцифры активно выступает за то, чтобы мы не пугали наших уехавших айтишников. Если обычный человек работал на своем рабочем месте 30, 40 лет, никогда не искал работу, разорваны социальные связи, место жительства, надо принимать какие-то решения, которые молодежь очень легко принимает. Я уверен, что у молодежи, неважно, откуда она приехала, из Украины или с Дальнего Востока в Москву, никаких проблем. Любая молодежь очень мобильна любая.

О рынке труда в ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях

Никаких резких потоков людей ни туда, ни сюда, не было…Но сейчас из Херсона произошел резкий отток, был приток… Там, где четкий, надежный контроль, там в восстановление инфраструктуры очень много вкладывается, завозят людей на строительство, социалку, [работу] в полиции… Если платят больше [чем в остальных регионах России], люди охотно едут работать.

Никаких данных [по безработице] нет, никто не считал. Бизнес, который находится там на месте, частично живет по украинскому законодательству, частично переходит на русское, перерегистрируется… Пока бардак.

Те представители новых территорий, которые хотели приехать [в Россию], давно работали здесь. Поэтому [присоединение новых территорий], мне кажется, окажет незначительное влияние на рынок труда, если мы берем перспективу год-два-три. У людей, которые где-то сейчас сдернуты со своих мест и как беженцы куда-то перевезены, одна мысль — как бы поскорее [вернуться] обратно, а не про то, что надо все бросать и переезжать куда-то в Нижний Новгород или во Владивосток и там искать работу. Самые мобильные — молодежь. А люди старших возрастов надеются, и это, в общем, нормальное поведение нормального обывателя, что сейчас все рассосется, и они вернутся.

О влиянии санкций на сокращение персонала в крупных компаниях

Нет. На количестве персонала никак не отражается. Есть такое понятие — «кадровый жирок», то есть когда долгое время в экономике все хорошо, накапливаются какие-то лишние процессы, условно, лишние люди, менее эффективные. А тут со всеми менее эффективными, всеми лишними в COVID попрощались. Они нашли себя где-то в других отраслях. Отчасти [предыдущий кризис] «привил» рынок труда от того, что происходит сейчас. И в результате все еще помнят ковидный шок, быстрые увольнения, тяжелый наем, и поэтому очень аккуратное отношение к персоналу в большинстве случаев и очень большое нежелание предпринимать какие-то там резкие сверхусилия, для того чтобы становиться еще более эффективными, потому что не очень понятно, как это сделать. И так вроде все на максимуме относительно тех возможностей, которые дает экономика.

Антон Новодережкин / ТАСС

О прогнозах по развитию малого бизнеса после Нового года

К Новому году мы ничего не ждем, а вот после Нового года, если не будет новых шоков, рынок будет очень активный. Всегда январь — это вообще один из самых активных месяцев в году, если не самый активный. 10 декабря все бросают работать в плане подбора персонала за исключением опять же инфраструктурных историй. Нереализованный спрос, который накопился с начала декабря до середины января, после Нового года обычно взрывается. Самые активные месяцы — январь и февраль.

С точки зрения рынка труда этот условный декабрь начался в сентябре, то есть все очень неактивно. Но спрос никуда не девается. И, судя по всему, рынок труда останется неактивным, потому что уже ноябрь, а максимум через месяц надо прекращать работать, потому что скоро Новый год. Поэтому, я абсолютно уверен, рынок будет вялым до декабря. А вот если не будет новых шоков, то в январе будет взлет ракетой, потому что накопился огромный нереализованный спрос с двух сторон, и у людей на смену работы, и у работодателей на персонал.

О профессиях будущего

Компетенции не поменяются, но просто спрос на китайский язык резко вырос, очевидно. Если брать настоящих специалистов, им все равно: они сегодня возили через Китай, завтра через Казахстан, послезавтра через Армению. Это не есть какие-то новые компетенции. Ничего не поменялось.

Профессии будущего не меняются: продавец, водитель, врач, учитель. Относительно рынка труда, конечно, востребованы айтишники. Но IT-компетенции важны абсолютно для любой профессии на сегодняшний день. Не программирование на низком уровне, а понимание, как работают информационные технологии, какие они дают преимущества. Медицина сейчас — это медицина плюс IT; сельское хозяйство без IT немыслимо; журналистика тоже — ничего не мыслимо. Поэтому это какая-то такая гигиеническая базовая история, которая должна быть плюс-минус у всех.