Ущерб от боевых действий на территории Украины будет нанесен не только экономике разных стран, но и экологии, считают опрошенные RTVI эксперты. Они отметили, что сейчас сложно делать какие-то выводы, но вряд ли без последствий останется пребывание людей в зоне «Ржавого леса» (радиоактивная зона около Чернобыльской АЭС). Кроме того, введенные из-за украинского конфликта санкции приводят к тому, что экологическая политика России откатится примерно на 20-25 лет.
Мнение лидера природоохранного движения России Святослава Забелина
По мнению эколога, влияние спецоперации на мировую экосистему можно назвать «стратегическим», потому что теперь все договоренности, включая Парижское соглашение по климату, «превратились в бумагу».
«Невозможно представить, чтобы их выполняли в условиях фактически глобальной войны. То, что происходит на территории Украины — это трагедия человеческая, а на глобальном уровне — климатическая. И генсек ООН недавно нечто подобное уже высказал», — отметил Забелин.
Экологические проблемы являются многоуровневыми, уточнил эксперт. По его словам, кризис на Украине привел к угрозе роста числа голодающих, масштабным переездам беженцев и дефициту урожая. Кроме того, вряд ли многие страны будут выбираться из той ситуации, в которой оказались, потому что, к примеру, Россию не очень интересует выполнение экологических норм, считает Забелин.
«Украинский конфликт — это, к сожалению, проявление человеческой природы, которая не научилась отвечать на кризис кроме как боевыми действиями. Хотя при этом пример Римской империи более чем показателен», — напомнил он.
Мнение исполнительного директора НКО «Гражданская инициатива против экологической преступности» Дмитрия Шевченко
Вопрос влияния конфликта на территории Украины как на местную, так и на мировую экологию довольно сложный, отметил эксперт. С одной стороны, любые военные действия несут разрушения, а с другой — это частично компенсируется остановкой работы крупных украинских (и не только) предприятий и снижением выбросов, сказал Шевченко.
Он напомнил, что почти каждый день в СМИ появляются сообщения о нанесении ударов по предприятиям: нефтебазам, металлургическим заводам, химкомбинатам и так далее. У специалистов нет данных, какой уровень химикатов попал в атмосферу после таких обстрелов, пояснил Шевченко.
«Разумеется, негативный шлейф есть, но какой именно, однозначно сказать нельзя, эффекты для окружающей природы ведь разные. Но важно вот что: после прекращения спецоперации главными вопросами станет восстановление страны, а не экосистемы. Поэтому окружающей среде ничего хорошего не светит точно, все будет подчинено логике экономического возрождения», — заметил эколог.
Оценить ущерб от спецоперации для экологии практически невозможно, считает Шевченко, потому что, во-первых, никакой статистики на эту тему почти никто не ведет. Например, неясно, какой урон был нанесен заповедникам в Херсонской области, как сильно повреждена почва после движения военной техники и так далее.
«Второй вопрос, он отдельный и важный, касается чернобыльской зоны, где были масштабные пожары из-за нахождения там людей. Размер ущерба, насколько известно, еще не оценивался, и мы не знаем, куда разлетелись радионуклиды. По-хорошему, надо обследовать все соседние регионы на предмет возможного загрязнения почвы», — отметил Шевченко.
В-третьих, неясная ситуация с прекратившими работу промышленными предприятиями, которых на востоке Украины очень много. Например, продолжил эксперт, для того, чтобы без ущерба для природы остановить производство (это касается и доменных печей), могут понадобиться месяцы.
«А здесь это происходило одномоментно. И какие выбросы были, мы тоже не знаем. Тот же «Азовсталь», один из главных загрязнителей воздуха на востоке Украины. Неизвестно, как пострадало море, какой урон ключевым участкам предприятия нанесен и так далее. Понятно, что статистики нет, ведь на кону вопрос выживания людей», — подчеркнул Шевченко.
Экосистема Украины может восстановиться довольно быстро только в тех местах, где влияние техники и боевых действий было некритичным, добавил эколог. При этом в некоторых районах заповедники, возможно, даже не удастся восстановить, считает эксперт. В их число скорее всего войдут охраняемые заповедные территории в Херсонской и Донецкой областях.
«На каких-то территориях, напротив, мог снизиться антропогенный прессинг просто потому, что сейчас людям не до хозяйственной деятельности. Но в любом случае для оценки ситуации требуется довольно серьезный, большой анализ, который вряд ли кто-то в ближайшее время осуществит», — уверен Шевченко.
Мнение международного координатора экологической коалиции «Реки без границ» Евгения Симонова*
По мнению эксперта, нельзя сказать, что применение нового оружия (как Россией, так и Украиной) как-либо существенно отражается на климате. Гораздо больше последствий от вызванных боевыми действиями пожаров, в том числе на нефтебазах, в результате чего выделяется много вредных веществ и парниковых газов, отметил он.
«В целом на климате гораздо больше отразится не применение оружия, а последствия [конфликта] для производственных цепочек, национальных и международных действий, а также политики. Боевые действия отвлекают страну от выполнения повестки устойчивого развития, вместо этого стимулируя инвестиции в иные отрасли, например, военную промышленность», — подчеркнул Симонов.
Последствия противостояния Москвы и Киева «будут огромными и очень разнообразными», уверен эксперт. Например, антироссийские санкции и смена приоритетов политики России, связанные с конфликтом, неизбежно приведут к сокращению и так недостаточных действий России по переводу развития страны на «современные зеленые рельсы».
«С одной стороны, многие экологические меры отложены на будущее, некоторые экологические ограничения ослаблены, чтобы снизить пресс санкций на бизнес. Финансирование ряда экологических программ также будет отложено или уменьшено. С другой стороны, санкции лишают бизнес России доступа к передовым «зеленым технологиям», без которых экологичная трансформация производств невозможна, а сокращение каналов экспорта на Запад ведет к снижению стимулов для бизнеса ставить перед собой реальные задачи в области низкоуглеродного развития», — отметил он.
Тем не менее, продолжил эколог, есть шанс, что Россия «снова героически перевыполнит взятые на себя обязательства» по снижению выбросов парниковых газов уровня 1990 года, но произойдет это «само собой в силу падения промышленного производства». Главное, добавил Симонов, чтобы к этому времени «окончательно не умерла» лесопожарная служба, ибо иначе снижение промышленных выбросов может быть «с лихвой перекрыто» выбросами от лесных пожаров.
«Эколого-экономические последствия конфликта касаются самых отдаленных уголков планеты. Так, в Бразилии в связи с возникшей нехваткой удобрений (из России и Беларуси) правительство может принять решения об освоении больших площадей Амазонии для нужд сельского хозяйства, чтобы таким экстенсивным путем возместить потери. Во многих секторах экономики и направлениях человеческой деятельности следует ожидать серьезных и комплексных последствий, часто с труднопредсказуемым исходом», — сообщил эколог.
Мнение профессора ВШЭ, заслуженного эколога России Евгения Шварца
Эксперт отметил, что операция на Украине хоть и является «страшной в человеческом и моральном плане» ситуацией, но нельзя сказать, что экологии на глобальном уровне на текущий момент нанесен серьезный ущерб. Вместе с тем он отметил, что специалисты должны выяснить, в каком состоянии Азовское море, инфраструктура Мариуполя, где много предприятий, курортные зоны от Новороссийска до Крыма, насколько пострадали леса в Карпатах и так далее.
«На мой взгляд, куда страшнее то, что Россия отодвигает «вправо» решение давно назревших и перезревших [экологических] вопросов, в очередной раз жертвуя интересами как населения, так и потенциальных «точек роста» в нересурсном среднем и малом бизнесе. Например, решение о «временном» возврате к стандарту «Евро-0» для автомобилей — это откат на 20-30 лет назад», — подчеркнул Шварц.
Он напомнил, что ПАО «КамАЗ» уже перешел к выпуску грузовиков по стандарту «Евро-2», объяснив это приостановкой поставок систем управления двигателей Bosch. По мнению Шварца, это формальная причина, потому что решение у этой проблемы есть — например, временно сохранить действие стандартов «Евро-3» и «Евро-4».
«Не думаю, что автопром Китая, где работает более 30 крупных и диверсифицированных автомобильных компаний, не имеет альтернативных технологических решений и производителей. На мой взгляд, это [решение российской стороны] скорее показатель того, что и государство, и производители используют любой формальный предлог для снижения экологических требований», — уточнил эксперт.
Европа, продолжил Шварц, начала вводить плату за выбросы СО2 в 2013 году, Китай — в 2021 году. А Россия, добавил он, «по-прежнему рассчитывает, что за выбросы промышленности будет платить «господь Бог», то есть поглощающие углекислый газ российские леса».
«Теоретически возможно частично учитывать вклад управляемых лесов в углеродный баланс страны, но для этого нужно создать национальную Emission Trading System, как в ЕС и Китае. Но российский бизнес этого не хочет, так как в таком случае нужно будет платить «углеродный налог» за всю продукцию, а не только за ту ее часть, что идет на экспорт в страны ЕС. Мы не работаем на опережение, а слушаем ту бредятину, что «все вокруг враги», которой нам пытаются объяснить неактуальность углеродной политики», — резюмировал Шварц.
О влиянии вооруженных конфликтов на экологию
Газета РБК в августе 2021 года со ссылкой на данные американского исследовательского университета Нотр-Дам отмечала, что в топ-5 самых уязвимых государств вошли Чад, ЦАР, Сомали, Эритрея и Конго, где жителям тяжело жить не только из-за проблем с климатом, но и из-за вооруженных конфликтов. Кроме того, в 2020 году в 12 из 20 отстающих государств наблюдались военные столкновения.
По сведениям специалистов, чем выше температура в регионе, тем больше конфликтов. Например, 23% конфликтов в 1980-2010 годах в этнически неоднородных странах начинались в месяцы с погодными бедствиями. В частности, повышение температуры или усиление дождей увеличивает частоту проявления бытовой агрессии на 4%, межгрупповых конфликтов — на 14%.
Вместе с тем прямой связи между этими двумя явлениями нет, признавали ученые. Однако изменение климата косвенно увеличивало риски возниковения конфликтов и обостряло уже существующие политические, экономические и социальные проблемы отдельных регионов, создавая новые трудности. Ухудшение окружающей среды (засухи, наводнения, волны жары и так далее) лишь умножает подобные угрозы.
Помимо этого, военные действия не только забирают жизни мирных граждан и калечат психику оставшихся в живых, но и приводят к усугублению таких проблем, как бедность, неравенство, потеря денег, доступа к пище и воде, уничтожению социальных институтов и серьезному ущербу окружающей среде, потому власти не в состоянии охранять еще и природные ресурсы.
«Этот ущерб становится заметен не сразу. Зараженная почва, уничтоженные сельхоз поля и культуры, отравленная вода, «облысевшие» леса — вот еще одна сторона конфликтов. К этому стоит добавить повреждение «опасной» инфраструктуры (нефтяные установки или крупные промышленные объекты), которая может стать источником выбросов больших объемов токсичных веществ и парниковых газов в атмосферу», — уточняется в публикации.
Например, жители полуострова Фао (Ирак) заявили, что из-за военных действий у фермеров не было доступа к воде и возможности вести хозяйство, из-за чего несколько миллионов финиковых пальм погибли. Кроме того, рост беженцев в том или ином регионе приводит к нагрузке на ресурсы и может застать врасплох даже «хорошо подготовленные к климатическим катаклизмам государства», отмечают эксперты.
* Евгений Симонов, внук советского писателя, участника Великой Отечественной войны Константина Симонова, внесен в список иноагентов