«Со свободой слова все нормально». Сергей Миронов — об электронных повестках, знакомстве с Пригожиным и объединении с КПРФ

Закон об электронных повестках «важный и нужный», а дело осужденного на два года за дискредитацию армии Алексея Москалева, история вокруг которого началась с антивоенного рисунка его дочери, — это «полная дурь». Таким мнением в программе RTVI «Что это было?!» поделился лидер партии «Справедливая Россия — Патриоты — За правду» Сергей Миронов. Он также рассказал, как познакомился с Евгением Пригожиным и почему считает его «хорошим психологом», раскрыл, почему не стал усиливать свою охрану после убийства Владлена Татарского и Дарьи Дугиной, как в России обстоит дело со свободой слова и когда ждать объединения его партии с КПРФ.

О голосовании в Госдуме по законопроекту об электронных повестках

Окончательная редакция действительно появилась буквально за сутки до рассмотрения. Но после того, как прошлой осенью была объявлена частичная мобилизация, каждый депутат Госдумы получил десятки, если не сотни, обращений о грубейших нарушениях. Выяснилось, что повестки получали люди слепые (в прямом смысле этого слова), повестки получали люди без конечностей, повестки получали люди, у которых возраст уже за 60. И в то же время повестки не получали люди, молодые офицеры в отставке, с опытом боевых действий, которые готовы были идти воевать, защищать Родину, но их никто не призывал.

Более того, выяснилось, что если называть вещи своими именами, с Великой Отечественной войны такой массовой, хоть и частично массовой, мобилизации военкоматы не делали. И у военкомов как раньше папочки картонные стояли запыленные, которые не обновлялись иногда десятилетиями. И мы сразу же заговорили о том, что, XXI век на дворе, у нас есть система Госуслуги, у нас есть система, где собираются все данные о человеке. Почему этого нет в военкоматах?

Поэтому мы считаем, что закон нужный, правильный. Госдума практически единогласно за него проголосовала. И мы считаем, что эта электронная база данных по всем мобилизованным, по всем военнообязанным должна быть, в том числе для того, чтобы не было таких абсолютно нелепых вариантов.

Об ответственности военкомов за призыв не подлежащих службе граждан

Здесь наша фракция поставила при рассмотрении вопрос, который мы доработаем, когда начнется правоприменительная практика [закона об электронных повестках]. В законе прописана ответственность тех, кто вовремя чего-то там не сделает, не явится на призывной пункт. Но мы убеждены, должна быть ответственность военкомов. Если несмотря на то, что теперь у них электронная база, опять будут такие дела [нарушения], военком должен лично отвечать, включая административную ответственность точно, а может быть, даже уголовную, если он будет нарушать закон, и если будут при уже этой системе такие вопиющие случаи.

О том, что во время частичной мобилизации из страны уехало 90% тех, кто ей не подлежал

Военная обязанность — это обязанность гражданина, и если он уклоняется, то ему вообще грозит уголовное наказание, тюремное наказание. И в этой связи, если он в рамках нового закона не выполняет то, что должно, эти ограничения в правах — это некое предупреждение, перед тем как дело довести уже до уголовно наказуемого деяния. Поэтому я не думаю, что здесь есть какая-то деградация или какое-то нарушение тем более Конституции, ничего там не нарушается, это все штатно. Мы же видели, что произошло прошлой осенью..: самое печальное, можно сказать, или удивительное — 90% тех, кто уехал, их никто бы никогда не призвал по самым разным основаниям.

Ведь на мобилизацию призывали тех, кто служил. Вот почему я уверенно говорю 90% — они не служили в армии, у них не то что боевого опыта нет, они вообще не знают, с какого боку к этому уставу подойти. Именно поэтому их не могли ни при каких условиях призвать на мобилизацию. Около 40% уже по-тихому вернулись, там их никто не ждал особенно: там нужно деньги зарабатывать, еще что-то… Тем более, увидев, что вообще никого из тех, кто должен был [быть], по их мнению, мобилизован, никого не мобилизуют, многие из них уже вернулись.

Речь идет прежде всего о призыве тех, кому это нужно. Для молодых людей, если кто-то считает, что он и армия несовместимы, — будь профессиональным айтишником: включай свои мозги, учись, зарабатывай деньги своим интеллектом, и армия будет отдельно, ты — отдельно, ты будешь Родине служить на очень важном направлении. И кстати, насколько я знаю, многие следуют такой житейской подсказке, именно таким путем и идут.

О том, не усилил ли он собственную охрану после убийства Дарьи Дугиной и Владлена Татарского

У меня нет никакой специальной охраны и не должно быть, у депутатов никакой охраны не должно быть. Но дело в том, что личную бдительность никто не отменял. Более того, после начала специальной военной операции я неоднократно говорил, что должна быть мобилизация не только в экономике, мобилизация в головах, потому что это очень серьезно. Против нас действительно объявлена — и официально, и неофициально — гибридная война. И эти теракты — это действительно такая человеконенавистническая война, и жертвой может стать любой.

В этой связи просто нужно быть внимательным, нужно помнить о том, что вообще люди, которые занимают активную гражданскую позицию, особенно с точки зрения специальной военной операции, гипотетически находятся под таким ударом, как минимум идеологическим, но могут и такие вещи происходить. Поэтому просто нужно всегда следовать мерам безопасности.

Не могу не сказать, что, конечно, недопустимо, что на таком публичном мероприятии, где Максим Фомин (Влад Татарский) находился, чтобы спокойно девушка могла пронести эту статуэтку со взрывчаткой. Конечно, это недопустимо. Конечно, нужно обеспечить меры безопасности при проведении любых каких-то мало-мальски массовых мероприятий. Тем более когда там участвуют такие достойные люди, как Влад Татарский.

О значении битвы за Бахмут и «троллинге» Евгением Пригожиным Владимира Зеленского

Буквально в последние несколько месяцев ключевая битва — это битва за освобождение Артемовска, Бахмута. И его освободят в ближайшем будущем, я нисколько не сомневаюсь. Но, кстати, здесь не могу не сказать о Евгении Пригожине, моем добром знакомом. Мы дружим еще с 1990-х годов, когда я был депутатом Законодательного собрания [Санкт-Петербурга]. Это очень интересный человек с очень непростой судьбой, такой нетипичной судьбой, очень успешный бизнесмен. Первые, самые лучшие, самые вкусные в прямом смысле слова рестораны в моем родном городе Питере были его, фирмы «Конкорд», и он, конечно, молодец.

Стратегически имеет значение большое, но не такое, если взять всю линию фронта. Ведь сегодня, называя вещи своими именами, это просто такие жернова с нашей стороны, где перемалываются, к сожалению, тысячи военнослужащих Украины — просто уничтожаются. И Зеленский бросает и бросает, вместо того чтобы давным-давно отозвать и вывести оттуда войска, что нужно было сделать еще давно. Это, конечно, большая ошибка.

О том, как познакомился с Пригожиным

Я был первым заместителем председателя Законодательного собрания [Санкт-Петербурга]. У нас была замечательная фракция, и то ли перед Новым годом, то ли перед завершением сессии мы искали какой-то уютный ресторанчик, чтобы нам никто не мешал. Мы нашли один такой ресторанчик. И, когда сняли, я был потрясен. начиная от того, как обслуживают, какой интерьер, как все четко, и, конечно, кухней. И мои коллеги-депутаты, более искушенные — там были бизнесмены, люди, которые поездили очень много по миру — были просто в восторге.

И я сказал: «Передайте, пожалуйста, — как обычно говорят, — шеф-повару [благодарность]…» А мне сказали: «У нас шеф-повар классный, но вообще-то у нас есть наш хозяин, руководитель». Я говорю: «Передайте ему, благодарность». Говорят: «А он здесь». И он вышел, я с ним познакомился, пожал ему руку, он мне дал свою визитку, я ему дал свою. А потом уже, как визитками обменялись, у него там какие-то вопросы возникали, он приходил в Заксобрание… Поэтому знакомство еще с Питера.

О версиях того, как Пригожин познакомился с Путиным

Владимир Владимирович — наш земляк, и, вероятно, он с кем-то или сам где-то…[посетил ресторан Пригожин]. Когда начинаешь интересоваться: «Слушайте, а где вот такое хорошее место?» И в 1990-х годах уже можно было четко сказать, что это заведения, которые принадлежат Пригожину. Я его Владимиру Владимировичу не рекомендовал, хотя мы с ним в том числе и встречались, и где-то ужинали, обедали, я ему не рекомендовал. Но что-то мне подсказывает, что познакомились они, наверное, точно так же.

О политических амбициях Пригожина и вероятности, что он сменит Миронова на посту лидера партии

Реалии таковы, что у Жени нет никаких политических проектов. И, когда говорят: «Там же рейтинги публикуют, может ли занять Пригожин место Миронова, возглавить партию», — Женя занимается своим делом, занимается суперпрофессионально, за это ему огромная благодарность. Евгению это [политика] абсолютно не нужно. У нас каждый занимается своим делом. Я уже много-много лет политик, законодатель, я — лидер партии, это мое. Евгений, во-первых, и его ребята, и он сам суперпрофессионально воюют.

Я знаю о работе ЧВК «Вагнер» очень хорошо, и не только в рамках специальной военной операции. Это профессионалы. Более того, я уже говорил, что абсолютно убежден, что Вооруженным силам нашей страны, особенно специальным подразделениям, есть чему поучиться у ЧВК «Вагнер».

У ЧВК «Вагнер» моментально командир штурмовой или любой группы принимает решение, и по его запросу включается все, включая авиацию, — ему не нужно все это согласовывать. Это абсолютно правильная тактика, особенно в условиях боев в городе. И я абсолютно убежден, у них есть чему поучиться, потому что они нарабатывали такой опыт годами в разных точках мира, прежде всего в Африке, но не только в Африке, и здесь действительно опыт у них очень большой. Здесь роль руководителя Евгения Пригожина очень велика, ему за это огромное спасибо.

О легализации ЧВК

Дело в том, что закон о легализации частных военных компаний мы подготовили несколько лет тому назад, когда, во-первых, не было специальной военной операции, и никто не знал [о ЧВК]. Дело в том, что у нас очень профессиональная фракция, у нас блестящие юристы. Когда мы работали над этим законом, мы отработали все, во всех странах, где существует закон о частных военных компаниях, мы все это взяли на вооружение. У нас блестящие эксперты были из военной сферы, у нас были блестящие юристы. И у нас не стояла задача легализовать конкретно ЧВК «Вагнер».

Но помяните мое слово, спустя какое-то время, пройдет год, два, три, все равно этот закон, может быть, не в нашей редакции, пускай в другой, но легализация того, что уже есть, совершенно очевидно, необходима. И здесь даже дело не в легализации, а чтобы они были в правовом поле.

ЧВК, в частности «Вагнер», никакое не наемничество. Например, их работа в Центральной Африке по приглашению правительства соответствующей страны, это не наемничество. И здесь этого противоречия нет. Но то, что необходимо нормой закона регулировать, прежде всего нас интересует социальная защита участников. Евгений молодец: он из своих средств все проплачивает, все делает, и низкий ему за это поклон, но вообще-то со стороны государства тоже должны быть гарантии. Хорошо, что мы сейчас сделали общий закон и все добровольцы, а по сути участники ЧВК «Вагнер» — это добровольцы, тоже подпадают под норму закона и о социальной защите, и они все будут ветеранами боевых действий — это абсолютно правильная норма. Но тем не менее в будущем я думаю, что такой закон [о легализации ЧВК] будет принят.

О ситуации с Киево-Печерской Лаврой и гонениях на Украинскую православную церковь (Московского патриархата)

Первое, что приходит на ум, — по-житейски сказать: «Бог им судья». Это в адрес руководства Украины. Но думаю, в конце концов судья для них будет другой. Я абсолютно убежден, что режим Зеленского и лично его в конце концов ждет военный трибунал за все его преступления. То, что он делает против Православной церкви, будь то Московский Патриархат, Украинская православная церковь, — это очень большая ошибка, стратегическая ошибка. И так понятно, что там все запуганы, зашуганы, друг на друга стучат, не дай бог там по-русски заговорить или еще что-то, можно буквально попасть в тюрьму.

Его [Зеленского] ошибка в том, что он начал притеснять и просто, по сути, изгонять православие. Он же с большим удовольствием [это делает], видно, что готов многие даже православные храмы и Католической церкви передать. Я уже публично высказывался, когда в Лавре притесняли монахов, я предлагал, что, может быть, пускай сюда к нам приезжают, если там совсем будет жестоко. Но я напомню историю.

Об аресте журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича

В таких случаях правильнее сказать «следствие покажет». Потому что, если предъявлены серьезные обвинения, в том числе шпионаж, должны быть неотвратимые факты. Пока я не вижу того, чтобы это было неким фактором большой геополитической игры. Но здесь нужно просто наблюдать, смотреть, что же будет в конце концов предъявлено и какая будет доказательная база.

Обмен? Не думаю, что ради этого. Дело в том, что российская сторона в такие игры не играет 100%. Я напомню, что на протяжении 10 лет, когда я возглавлял Совет Федерации, я был членом Совета безопасности, и мне очень многое понятно, и я знаю, что делается. Это не наши методы и не наш подход.

О деле Алексея Москалева и разлучении его с дочерью

Моя личная точка зрения по-простому — дурь полная. Это огромный подарок антироссийской пропаганде. Надо вообще внимательно посмотреть, кто это делает. Это, собственно, враги России. Девочка что-то там нарисовала: значит, у нас есть психологи, давайте беседовать, давайте как-то разговаривать. Арестовывают отца, домашний арест. Отец говорит: «Дочку оставьте мне», — нет, ее демонстративно [держат в социальном реабилитационном центре]. Зачем все это делается? Моя точка зрения, кстати я знаю, что Женя Пригожин тоже высказывался точно так же, — это полная ерунда. Это из серии: «А давайте что-нибудь такое придумаем, чтобы Россию лягали на ровном месте, показывали: «Во, смотрите, что в России происходит»». Это же действительно бред.

Не думаю [что к этому может быть причастен губернатор Тульской области Алексей Дюмин]. Я знаю Дюмина: это умный человек, и понятно, что это правоохранители. Лет 10 назад у нас была такая тема — «оборотни в погонах»: к сожалению, похоже, эти оборотни никуда не делись, и здесь нужно внимательно разбираться. Абсолютно убежден, что губернатор ни при чем. А вот кто там отвечает за правоохранительную систему, к ним 100% должны возникнуть очень серьезные вопросы.

О возможности объединения с КПРФ

Исторически объединение КПРФ и нашей партии неизбежно. В последнее время добавляю: при нынешнем руководстве КПРФ это невозможно. Исторически, может, через 5 лет, может, через 10, а может, через 2 года — точка. Но никаких реальных предпосылок сейчас нет. В чем у нас кардинальное расхождение? Во-первых, по тактике. Если взять голосование в Госдуме, 99,9% абсолютно совпадающие. Если наша фракция против, и КПРФ против — синхронно голосуем. Единственное, не в обиду будет КПРФ сказано, я уже говорил, мы более профессиональны. Мы иногда видим сразу же подводные камни, и есть ситуации, когда КПРФ: «Вроде там нормально все», — голосует «за», а мы «против», потому что мы уже видим, какие там будут последствия. Потом они: «Ой, да, тут надо было осторожнее».

Вот по тактике мы очень совпадаем. По стратегии мы выступаем за новый социализм, уверен, и коммунисты не будут возражать. Поэтому я уверенно говорю, что исторически, в будущем неизбежно, но не сейчас объединение.

О том, есть ли в современной России проблемы с политическим равенством и свободой слова

С митингами: давным-давно, 31-го числа каждого месяца на площади Маяковского все выходили. Я говорю: «Ребята, дайте, не надо запрещать. Пускай ходят». Этот ручеек иссякнет очень быстро. Более того, еще Петр I говорил: «Дабы дурь каждого была видна». Дайте слово. Что там сказать? К чему призывать? Все люди слышащие да услышат. Понятно, что государство должно внимательно смотреть, не позволять там кому-то расшатывать, но в данном случае я считаю, что, наоборот, нужно. И запрещать — это неправильный путь.