«Дальнейший распад Русской православной церкви неизбежен». Религиовед Сергей Чапнин об истории и настоящем украинского православия

Военная операция России на территории Украины обострила и без того сложную конфликтную ситуацию вокруг украинского православия. Украинская православная церковь Московского патриархата, самая крупная в стране и традиционно пророссийски настроенная, фактически заявила об отделении от Русской православной церкви. Помочь разобраться в происходящем RTVI попросил старшего научного сотрудника Центра православных исследований Фордэмского университета, основателя YouTube-канала «Соборность», бывшего ответственного редактора «Журнала Московской патриархии» Сергея Чапнина.

У истоков

Рассказ о православии в Украине стоит начать с описания событий по крайней мере тридцатилетней давности. Тогда Киевским митрополитом был Филарет (Денисенко) пожалуй, самым влиятельный архиерей в позднем СССР и главный кандидат на патриарший престол после кончины патриарха Пимена (Извекова, 1910-1990), однако в результате сложных интриг был выбран не он, а митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Ридигер, 1927-2008).

Осенью 1990 года митрополит Филарет получил от патриарха Алексия II Благословенную грамоту, которую впоследствии назвали «Томосом», так как она зафиксировала статус «независимости и самостоятельности» Украинской церкви.

Однако через год, вскоре после выхода Украины из СССР, митрополит Филарет получил поддержку первого президента Украины Леонида Кравчука и выступил инициатором обращения к Москве, с призывом дать автокефалию Украинской православной церкви. Это обращение поддержал практически весь украинский епископат. Москва не ответила на это обращение прямо, но созвала в апреле 1992 года Архиерейский собор, на котором многие украинские епископы выступили уже против автокефалии и за смещение митрополита Филарета с Киевской кафедры. На соборе Филарет с этим решением согласился, но затем отказался его исполнять.

Через месяц, в мае 1992 года, в тайне от митрополита Филарета собрался Харьковский собор, на котором его низложили и запретили в служении, а новым митрополитом Киевским выбирали Владимира (Сабодана). Все священнодействия митрополита Филарета после 27 мая 1992 года были признаны недействительными.

Филарет не согласился с этим решением, написал апелляцию к Вселенскому патриарху, который долгие годы хранил молчание и заявлял о признании каноническим Киевским митрополитом Владимира (Сабодана), и присоединился к неканонической Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), в которую к тому времени из УПЦ уже перешло более 1500 приходов. На этой основе Филарет создал Украинскую православная церковь Киевского патриархата (УПЦ КП). Однако через год часть епископов и приходов вышла из УПЦ КП и воссоздала УАПЦ.

Все эти годы в строгом смысле слова канонической оставалась только Украинская православная церковь в юрисдикции Московского патриархата (УПЦ МП). В 1997 году митрополита Филарета (Денисенко) отлучили от Церкви.

Попытка примирения и новый раздор

Так все продолжалось до 2017 года, когда совершенно неожиданно митрополит Филарет (Денисенко), уже долгое время называвший себя «Патриархом Киевским и всея Руси-Украины», конфиденциально обратился к Патриарху Кириллу с просьбой о снятии анафемы и восстановлении евхаристического общения. Кирилл согласился на переговоры, но что именно он от этих переговоров ожидал, остается неясным.

Для тех, кто знает контекст церковной жизни хотя бы в общих чертах, это звучит совершенно ошеломляюще, почти фантастически. И, тем не менее, летом и осенью 2017 года официальные делегации Киевского патриархата несколько раз приезжали в Москву, и вели переговоры с митрополитом Иларионом (Алфеевым). Факт проведения переговоров удалось сохранить в тайне. На ноябрь 2017 года был запланирован Архиерейский собор Русской православной церкви. Филарет очень рассчитывал на быстрое решение вопроса о возобновлении общения между Московским и Киевским патриархатами.

Судя по всему, предварительные договоренности были достигнуты, но стороны понимали их по-разному. Филарет написал покаянное письмо участникам Архиерейского собора РПЦ. В нем он не упоминает ни свой сан, ни титул. Это письмо было написано в надежде, что прямо там будут приняты те решения, о которых он просил Кирилла.

Однако на соборе происходит нечто неожиданное. Да, вопрос об Украине был внесен патриархом Кириллом в повестку в самый последний момент, в документах его не было. Насколько мне известно, многие епископы благожелательно отнеслись к задаче урегулирования отношений с Киевским патриархатом. Но никаких решительных действий Кирилл почему-то решил не предпринимать. Мы не знаем точно, какие были договоренности, но, по всей видимости, он их нарушил. И вместо того, чтобы сразу принять решение, он инициировал создание комиссии по диалогу с Киевским патриархатом.

В итоге получилось бюрократическое забалтывание проблемы. И тогда наступает ключевой момент в истории последних пяти лет. Митрополит Филарет, видя, что Кирилл его обманул, отказывается от этого письма и говорит, что никакого письма и никаких переговоров с Московским патриархатом не было.

Начался стремительный разворот в сторону греков. Ровно год потребовался Киевскому патриархату, чтобы при активном участии президента Украины Петра Порошенко сформировать у Вселенского патриарха Варфоломея мнение, что украинские церкви готовы к автокефалии и провести так называемый Объединительный собор Украинской церкви осенью 2018 года. В январе 2019 года эта новая структура под названием Православная церковь Украины получила томос об автокефалии от Вселенского Патриарха.

Очень вероятно, что патриарх Варфоломей получил искаженное представление о реальном раскладе сил в Украине и о тех рисках, которые возникают в связи с созданием новой церкви. В итоге планировалось одно, а получилось совершенно иное.

Осенний собор 2018 года был назван объединительным, но по сути таким не стал. Стояла сложная задача объединить находившихся в многолетнем конфликте православных церквей Украины. Но получилось так, что на этот собор пришли в полном составе епископы Украинской православной церкви Киевского патриархата, — то есть патриарха Филарета, — пришли практически в полном составе представители Украинской автокефальной православной церкви. Ну а самая большая церковь — 50 с лишним епархий, десятки епископов, — Украинская православная церковь Московского патриархата была представлена всего двумя епископами и несколькими священниками. Ожидалось, что предстоятелем новой церкви станет епископ с безупречной хиротонией, но был выбран митрополит Епифаний (Думенко), рукоположенный Филаретом (Денисенко).

Теоретически план создания единой поместной Церкви был довольно красивым, но выполнить его не удалось. Этот собор вряд ли войдет в историю, как объединительный, потому что Украинская православная церковь Московского патриархата осталась сама по себе, отдельной церковной структурой. И по-прежнему остается даже сейчас, когда от нее откалываются отдельные приходы, заявляя о своем переходе в ПЦУ, и целые епархии на занятых Россией территориях, которые переходят в непосредственное подчинение РПЦ.

Собор 2018 года стал по сути учредительным. На нем две прежде неканонические церкви получили признание Вселенского патриархата и учредили новую церковь — ПЦУ, которой греки, к сожалению, поспешили дать автокефалию. Критикуя это собор, нельзя не признать, что он решил и одну важную задачу: вывел из неканонического поля большое количество православных общин. Те, кто прежде были раскольниками и не смогли на протяжении почти 30 лет получить признание от Москвы, получили признание от греков и могут теперь вместе с ними молиться.

Однако возникли и новые проблемы. Патриарх Варфоломей спешил, консультации с поместными церквами были довольно формальные. Он был уверен в себе и не предполагал, что может быть несколько возможных сценариев развития ситуации. По итогам собора к решениям Варфоломея возникли не просто вопросы, но и существенные претензии. Они касаются прежде всего признания тех хиротоний (рукоположений в священный сан), которые Филарет (Денисенко) совершал, будучи отлучен от церкви.

В отношении таких отпавших от церкви епископов и священников существуют две разные практики. Более строгая — это повторное рукоположение, и более мягкая — принятие в сущем сане через сослужение литургии. Патриарх Варфоломей пошел по мягкому пути. Но для того, чтобы это решение было принято, необходимы были предварительные консультации с другими поместными церквами. На такие консультации патриарх Варфоломей не пошел и в итоге не только Украинская церковь Московского патриархата, не только сам Московский патриархат, но и целый ряд поместных православных церквей отказались принимать эту новую образованную церковь в молитвенное и литургическое общение.

Ошибка Варфоломея

Решив одну проблему — приняв в каноническое общение украинских раскольников, — патриарх Варфоломей спровоцировал конфликт в мировом православии. И Московский патриархат этим удачно и эффективно воспользовался. Более того, патриарх Кирилл и митрополит Иларион (Алфеев) начали борьбу против Вселенского патриархата.

Преодолеть этот конфликт довольно трудно, и я, пожалуй, здесь скептик. Я очень сомневаюсь, что поколение тех, кто несколько десятилетий был лично вовлечен в этот конфликт, способно найти пути к примирению. Впрочем, сделаю здесь одну оговорку: во время вооруженного конфликта ситуация меняется стремительно и непредсказуемо. Мы видим, что после начала военных действий усилился переход общин из Украинской православной церкви, тогда еще Московского патриархата, в Православную церковь Украины. Перешло почти 600 приходов. При этом за последние четыре года до «спецоперации» перешло меньше 500 приходов. С другой стороны, мы видим, что и сама Украинская православная церковь сразу после начала военных действий заявила о том, что она не согласна с позицией патриарха Кирилла и прекратила поминовение его имени. Можно сказать, что это был первый этап.

Второй этап — это инициатива украинского духовенства, которое обвинило патриарха Кирилла в ряде преступлений и обратилось предстоятелям всех поместных церквей с требованием вызвать патриарха Кирилла на церковный суд. Ответа на этот письмо нет, но сам факт обращения нельзя недооценивать.

Почти автокефалия

В самом начале мы упоминали о том, что степень самоуправления, которую получил Киев от Москвы, совершенно уникальная. В церкви это обычно называют «расширенной автономией», но это можно назвать и иначе, «без пяти минут автокефалией», — то есть УПЦ МП была практически полностью самостоятельна во всех своих действиях.

Насколько я помню, в Уставе УПЦ МП были лишь два ограничения. Первое — это утверждение избрания Киевского митрополита в Москве. Другими словами, избирают митрополита Киевского в Украине самостоятельно, но вступает он в должность только после того, как этот выбор утвердит Москва. Это хоть и символическое, но тем не менее довольно однозначное выражение подчиненности власти.

Второе ограничение, тоже связанное с подчинением Киева Москве, заключается в том, что Украинская православная церковь Московского патриархата не могла сама открывать самостоятельные приходы за пределами Украины и должна была находиться в составе заграничных епархии Русской православной церкви.

Наконец, есть и две своего рода привилегии, которые получила УПЦ МП от Москвы. Во-первых, Киевский митрополит по должности является постоянным членом Синода Русской православной церкви. И во-вторых, все епископы Украинской церкви участвуют в Архиерейским соборе Русской православной церкви.

Политическая ангажированность

Есть распространенный тезис, который на постсоветском пространстве произносят чуть ли не как заклинание: церковь не участвует в политике. К сожалению, это не так. Участвует, и чаще всего довольно активно. Это реальность, которую следует признать. Ярко и, я бы сказал, болезненно эта политическая ангажированность церкви проявилась в последние годы в России и в Украине после 2014 года, да и до сегодняшнего дня.

Конечно, были и те, кто относился к этому сдержанно и даже негативно. Меня глубоко поразил рассказ одного из украинских священников о том, как в начале 20-х чисел мая в Сумской епархии проходили выборы делегатов на Собор УПЦ. Голосование за священника-кандидата проходило в два тура. В первом туре равное количество голосов набрали священник, который выступал за отделение УПЦ от Москвы, и священник, который отстаивал необходимость сохранения единства с Москвой.

Здесь надо пару слов сказать про контекст. Сумская епархия находится прямо на границе с Россией. Город был окружен российскими войсками, шли бои, разрушены и пострадали от обстрелов храмы. Священники отпевали погибших мирных жителей. И, тем не менее, когда российские войска отошли, когда уже в относительно свободной ситуации проходили выборы кандидатов на Собор, оказалось, что промосковская партия очень сильна. Да, в итоге во втором туре сторонник единства с Москвой проиграл. Но все равно, после стольких дней боевых действий, как минимум 30% духовенства в епархии, на территории которой шли боевые действия, твердо выступает за единство церкви с Москвой.

Идеологическая линия

Здесь следует подчеркнуть, что УПЦ в целом не конструирует свою идеологию, хотя информационные ресурсы, поддерживающие «пророссийскую» линию получили значительное финансирование от украинских олигархов. Степень внутренней свободы в УПЦ оставалась довольно высокой, «присягать» конкретной идеологии никто не требовал.

На протяжении многих лет можно было говорить о том, что в современной политической и церковной культуре Украины есть два вектора: один на Восток, «к России», другой на Запад, «в Евросоюз». Они в целом довольно мирно уживались. Но после 2014 года по понятным причинам промосковский тренд потерял устойчивость, прежде всего, политическую. Процент тех, кто сохранял доброжелательное отношение к России, резко уменьшился.

Кстати, именно в это время произошла довольно симптоматичная история. В 1990-е и в нулевые годы Украинская православная церковь Московского патриархата в обществе называлась просто Украинская православная церковь и в добавлении «Московского патриархата» не было никакой необходимости. Если бы не Крым, то новая автокефальная церковь имела все шансы возникнуть на основе УПЦ МП. К сожалению, политика патриарха Кирилла в отношении Украины была недальновидной, и этот шанс был упущен.

Этот разворот, произошедший восемь лет назад, стал очень болезненным для УПЦ МП. После 2018 года она постепенно утратила возможность работать с военными, ведь военные капелланы не могли принадлежать к церкви, руководство которой находится в России. Затем УПЦ утратила возможность проповедовать в высших и средних учебных заведениях. Государственные учреждения практически перестали с ней взаимодействовать.

Время выбирать стороны

Сейчас, я думаю, стоит набраться терпения и посмотреть, что конкретно будет происходить с Украинской православной церковью после Собора 27 мая. Решения этого Собора оказались довольно смелыми и неожиданными, особенно в том, что касается определения ее нового статуса. Полный разрыв с Москвой действительно можно назвать «технической автокефалией» — здесь я использую термин, предложенный архимандритом Кириллом (Говоруном).

Однако следует признать, что Украинская православная церковь и митрополит Онуфрий в частности действовали довольно осторожно и старались всеми силами избежать обвинений в расколе. В мирное время избежать таких обвинений было бы невозможно, но «спецоперация» вносит свои коррективы. Вполне возможно, что техническая автокефалия со временем может превратиться в полноценную автокефалию, но это произойдет только после окончания боевых действий.

На чем основана моя уверенность? Прежде всего на том, что Украинская православная церковь очень большая — на сегодняшний день это около 12 тысяч приходов. Она не хочет уходить в раскол, но в условиях «спецоперации» вынуждена выйти из прямого подчинения Москве.

Я думаю, что другие поместные церкви сейчас размышляют над решениями этого Собора и отдают себе отчет, что выталкивать своими руками украинскую церковь в раскол не только недальновидно, но и совершенно неразумно.

Второй аргумент — это «спецоперация» как таковая. Ряд канонических требований в таких условиях выполнить просто невозможно. Кстати, так уже было в 1920-1930-е годы. Гражданская война и ее последствия — прежде всего значительное количество русских беженцев в Европе, Китае и Америке — привели к возникновению независимых эмигрантских церквей, которые порой десятилетиями пытались оформить свой канонический статус.

Крымский вопрос

Большинство приходов и монастырей Украинской православной церкви зарегистрированы и действуют в соответствии с законодательством Украины. Однако есть и исключения: все религиозные организации, которые находятся на территории Крыма после 2014 года, были вынуждены перерегистрироваться по российскому законодательству, и они теперь действуют в соответствии с российским правом. Епархии, которые находятся на территории самопровозглашенных ДНР и ЛНР действуют на основе собственного законодательства. Может ли УПЦ в этих условиях сохранить свое единство? К сожалению, ответ «нет», так как фактически эти религиозные общины находятся на территории враждующих с Украиной государств.

Во время «спецоперации» двойственность сохраняться не может. Собор УПЦ упразднил административное подчинение Москве, а в ответ епархии на занятых Россией территориях заявили, что не согласны с этим. Они наоборот разорвали отношения с УПЦ и укрепляют отношения с Москвой и с Московским патриархатом.

При этом надо иметь в виду, что вероучительное и богословское единство сохраняется. Сохраняется и евхаристическое единство, то есть возможность совершать вместе богослужение и участвовать в церковных таинствах. Трудно себе представить, что епископ с занятых Россией территорий приедет в Киев, — его просто не пустят, — но если он приедет, то сохранит возможность сослужения, даже если он перестал поминать митрополита Онуфрия.

Главный раскольник

Церковь в России гораздо более авторитарна и идеологизирована, чем в Украине. Патриарх Кирилл и весь российский епископат тратят немало сил на идеологическую унификацию православных. Жесткая идеологизация («русский мир», традиционные ценности, критика либерализма) стала одним из главных элементов церковной реформы патриарха Кирилла в России. Она привела к резкому росту внутреннего напряжения в Церкви. В проповедях патриарха практически нет богословия, но через край идеологизированных трактовок истории и критики специфически понимаемого либерализма. Полное политическое отождествление Кирилла с Москвой наносит серьезный ущерб церковным общинами в тех странах, где политические и культурные реалии сильно отличаются от московских — это и Прибалтика, и Беларусь, и Украина, и Казахстан.

Когда Кирилл проповедует «русский мир», он фактически отказывается от идеи многонациональной церкви, которая органично и свободно принимает в себя разные народы. Да, есть титульная нация, и богослужение ведется преимущественно на церковнославянском языке, но не должно быть никакого идеологического давления от имени титульной нации. Тогда возникает возможность строить общины на самых разных принципах, сохраняя единство веры. Сейчас это практически невозможно. Поэтому я не исключаю, что дальнейший распад Русской православной церкви — к сожалению ли, к счастью ли — будет неизбежен.

Судьба УПЦ

Церковь — это один из старейших институтов в истории человечества, и время, в котором живет церковь, течет медленно. Некоторые церковные проблемы могут решаться на протяжении нескольких поколений, а порой и нескольких столетий. Хотелось бы ошибаться, но сложная церковная ситуация в Украине будет сохраняться еще очень долгое время, возможно, десятилетия.

При этом будут продолжаться переходы из УПЦ в ПЦУ, но даже если перейдет две, три тысячи приходов, все равно Украинская православная церковь, уже без приставки «Московского патриархата», останется крупной религиозной общиной Украины, игнорировать которую будет нельзя в том числе и политически. И дальше встанет вопрос, а на каких принципах будет строиться взаимодействие церквей?

Здесь, как мне кажется, есть проблемы с обеих сторон. Православная церковь Украины меньше по размерам, она моложе, она менее авторитетная и у нее есть болезненный шлейф «бывших раскольников». Самосознание многих священников и епископов во многом изоляционистское. И это понятно: если ты вырос без общения с другими поместными церквями, без возможности с ними свободно общаться, совместно совершать богослужения, то ощущение внутренней изоляции сидит где-то в почках. Православной церкви Украины предстоит от этого избавиться. Три с половиной года, прошедших с получения томоса — это слишком короткий срок.

Со своей стороны, Украинская православная церковь слишком долго боролась с «раскольниками» и после многих лет демонизации врага увидеть в ПЦУ братьев и сестер довольно сложно.

Возможно, должно вырасти новое поколение и в одной церкви, и в другой, у которого не будет опыта жесткого взаимного противостояния. УПЦ не будет бесконечно бороться за «каноничность». ПЦУ не будет утверждать свой украинский национализм, обвиняя УПЦ в «промосковскости». И тогда станут возможны конструктивные переговоры, главная цель которых — выбрать модель объединения. Когда это будет — зависит от ситуации, в том числе и политической. Очевидно одно: это случится после того, как на земле Украины воцарится мир.