«Хотят завладеть ресурсами». Почему иранцы стали ненавидеть Россию

17 января между Россией и Ираном было подписано соглашение о стратегическом сотрудничестве сроком на 20 лет. Однако никаких новых прорывов оно не сулит, а скорее фиксирует уже возросший уровень сближения. В то же время антироссийские настроения в Иране также находятся на подъеме, отмечает в своей колонке для RTVI эксперт по политике России на Ближнем Востоке Никита Смагин.

Протокольное соглашение

Громкие заявления о новой главе в отношениях Ирана и России после подписания договора на поверку кажутся сильно преувеличенными. Опубликованный документ выглядит образцовым примером протокольного соглашения с множеством ни к чему не обязывающих формулировок, вроде «подтверждают приверженность», «стремятся» и «способствуют». Оно достаточно полно описывает те сферы, где Россия и Иран вели активное сотрудничество за последнее время: энергетика, транспорт, транзит, региональные структуры. Однако ни новых направлений, ни конкретных обязательств в нем нет.

Отношения Ирана и России, действительно, вышли на новый уровень. Но это стало результатом нового положения Москвы на международной арене после переломного 2022-го года. Попытка Запада изолировать Россию превратила Иран в незаменимого партнера. Так что действительно, новые рубежи стратегического партнерства есть, но обозначились они раньше и не стали результатом дипломатии. Соглашение лишь фиксирует этот факт.

Сотрудничества между Ираном и Россией развивается последовательно, но не очень быстро. Вопрос торговли пока не удается заметно сдвинуть с прежней точки: оборот так и колеблется последние три года в районе $4-5 млрд в год. В то же время стороны заметно продвинулись в сфере экономической интеграции. Так, в 2025 году вступает в силу соглашение о постоянной Зоне свободной торговли между Тегераном и Евразийским экономическим союзом. Будут значительно снижены пошлины примерно на 90% товаров, которыми торгуют Иран и Россия. К тому же произошла интеграция платежных систем двух стран, и карты «Мир» должны заработать в Иране к середине 2025 года.

В то же время Иран, из-за особенностей экономики, технологического уровня и изоляции не сможет стать для России не только Турцией, но даже ОАЭ. Тегеран и Москва углубляют взаимодействие, но его потенциал имеет весьма серьезные ограничения.

Не за интересы Москвы

Самой главной интригой нынешнего соглашения был вопрос сферы безопасности. Многие опасались (или надеялись), что здесь будет соглашение, аналогичное пункту в договоре России с Северной Кореей. Согласно ему, стороны обязаны защищать друг друга в случае агрессии. Однако результат оказался более чем скромный: Москва и Тегеран договорились не помогать стране-агрессору в случае нападения на кого-либо из них. Причем эта статья почти без изменений перекочевала из старого договора между странами от 2001 года. То есть получается, что в этом вопросе стороны остались примерно там же, где были почти 25 лет назад.

Конечно, мы увидели немалый прогресс в отношениях двух стран в военно-технической сфере. В числе прочего стоит отметить, что беспилотники иранского образца «Герань-2», производимые в России, наделали немало шуму на украинских фронтах. Но главного, что стороны друг от друга хотели бы сегодня, они, видимо, предоставить не готовы. Именно с этим связана столь умеренная формулировка в документе.

Тем более, что такое развитие событий остается весьма вероятным, судя по заявлениям администрации Дональда Трампа. Так что пункт о взаимной защите явно рассматривается в России, как лишний — слишком очевидно, кто кого должен защищать в этом случае.

Кроме того, пик значения Ирана для России как военного партнера уже миновал. Это в 2022 году ситуация на фронте была неопределенной и новые виды БПЛА заметно трансформировали тактику российской армии. Однако к 2025 году ситуация на фронте все больше складывается в пользу Москвы, российская сторона успешно развернула собственное производство беспилотников, да и дроны-камикадзе иранского типа уже массово производятся в Алабуге с высокой долей локализации. Значение Тегерана не пропало полностью, но самое главное Кремль от него уже получил.

Иран, в свою очередь, заинтересован в получении современного оружия от России. Однако последняя не торопится вооружать Исламскую республику. Так, давно ожидаемые истребители Су-35 и боевые вертолеты пока не дошли до Ирана, хотя его представители заявляли, что соответствующие договоренности достигнуты. С одной стороны, этому препятствуют возросшие потребности российской стороны в вооружениях. С другой, Москва принимает во внимание позицию других своих партнеров по Ближнему Востоку — Турции, Саудовской Аравии, ОАЭ — которые не в восторге от идеи чрезмерного усиления Исламской республики.

Со своей стороны, Иран в теории мог бы дать России то, в чем она испытывает явный недостаток — людей, способных воевать. Однако здесь навстречу не готов идти уже Иран. Прежде всего, Тегеран неохотно жертвует своими солдатами даже в своих собственных войнах. За все годы сирийской гражданской войны погибло всего 2000 иранцев — причем эта оценка включает еще и афганцев, завербованных в Иране. Сравним хотя бы с Сирией Башара Асада, где за то же время погибли около 90 тысяч только военных правительственной армии. Иными словами, Тегеран даже за свои интересы предпочитает жертвовать бойцами собственных прокси-сил и союзников, и что уж тут говорить об интересах Москвы.

Более того, военный союз с российской стороной — это еще и мощный раздражитель для иранского общества. Оно на протяжении столетий боится российской экспансии. Российская империя отторгла Азербайджан, а СССР вместе с британцами оккупировали страну в годы Второй мировой войны. Сама Исламская революция 1979 года зиждилась на идее отказа от военной помощи иностранных сил, поскольку в итоге она оборачивается зависимостью. Этот паттерн справедлив и сегодня, причем в отношении России может быть даже больше, чем кого-либо еще.

«Империя зла»

Несмотря на очевидное сближение Тегерана и Москвы в политической плоскости, отношение к России в Иране дрейфует совсем в ином направлении. И без того исторически негативный образ «российской империи», стремящейся завладеть иранскими ресурсами, дополняется новыми деталями.

Иранская власть все так же переживает кризис легитимности, глубина которого столь явно и очевидно проявилась в ходе протестов 2022 года. Значительная (и, вероятно, большая) часть населения страны к своей власти относится крайне критично, если не сказать больше. Это отражается и на стремительно снижающейся явке на выборах, и на протестах, которые пусть и не бушуют на уровне ноября 2022 года, но проходят в стране в локальной форме постоянно. Падение популярности иранского режима рождает бинарную, (местами даже радикальную) общественную парадигму. Так, многие, особенно в иранской диаспоре высказывают безоговорочную поддержку Израилю, видя в нем противника ненавистной Исламской республики. С другой стороны, растет негатив по поводу тех стран, которые активно сотрудничают с правящим режимом. Так происходит и по отношению к России.

Версия вряд ли выдерживает критику: и экономические связи с Россией не на том уровне, чтобы на них опираться, да и ‌с подавлением протестов Тегеран прекрасно справляется самостоятельно. Тем не менее показательно, что многие иранцы в нее готовы верить.

Также версия «российских козней» активно встраивается в конспирологию, которая популярна среди граждан Ирана. Например, расхожим бытовым объяснением удачного удара Израиля в октябре 2024 года по иранским объектам было якобы имевшее место отключение Россией радаров на комплексах С-300, некогда поставленных Тегерану. Мол, из-за этого шага еврейское государство смогло беспрепятственно поразить все объекты, а иранская ПВО оказалась бессильной.

Примечательно, что и сами иранские власти решили встроиться в эту конструкцию, когда дело дошло до необходимости оправдаться за падение режима Башара Асада. В частности, иранский генерал Корпуса стражей исламской революции (КСИР) генерал Бехруз Эсбати заявил, что Москва систематически обманывала Тегеран в Сирии, бомбила не то, что было нужно, и отключала радары в тот момент, когда Израиль начинал воздушные рейды. Иными словами, сами иранские власти зачастую используют антироссийский нарратив, чтобы оправдать свои неудачи. Чаще всего это делали представители реформистского лагеря, но с недавних пор и представители КСИР.

Очевидно, что подписание долгосрочного соглашения в этом ключе лишь подстегивает антироссийские настроения в Иране. Это не значит, что само соглашение или общий курс на сближение с Ираном выглядит ошибкой для Кремля. В ситуации давления со стороны Запада сотрудничество с подсанкционным Ираном — более чем логичный шаг. Тем не менее, не стоит забывать и о другой его стороне. Иранский режим явно не пользуется популярностью в стране, и растущее взаимодействие с ним не прибавляет популярности среди местного общества. Так что антироссийские протесты в Тегеране — это отнюдь не невероятный сценарий, тем более что в 2022 году они здесь уже случались.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции