«Мы просто не хотели умирать». Журналист Михаил Карпов о том, как американцы готовились к ядерной войне

Карибский кризис вошел в историю как наивысшая точка противостояния СССР и США. И если в Советском Союзе граждане получали лишь обрывочную информацию о нем, американцы, благодаря средствам массовой информации и заявлениям властей, испытали настоящий шок. Многие были уверены, что это конец света. Другие пытались предпринять все возможные и невозможные меры, чтобы остаться в живых после ядерной бомбардировки. Через 60 лет после этих событий, руководитель раздела «Мнения» RTVI Михаил Карпов рассказывает, как американское общество встретило Карибский кризис.

Эвакуация

«Мои отец и тесть набили припасами баулы и сказали своим женам, чтобы те везли детей на фермы наших бабушек и дедушек, в глушь», — вспоминает осень 1962 года писатель-фантаст Стюарт Хардуик. Тогда, на пике Карибского кризиса, американцы всерьез — и далеко не напрасно — опасались массированного ядерного удара со стороны СССР.

С 1960-го года Стратегическое командование ВВС США держало в состоянии повышенной готовности около 400 бомбардировщиков, которые должны были быть готовы к взлету через 15 минут после приказа. Каждый из них нес атомные бомбы или выполнял задачи поддержки. Все это происходило в то время, когда президент Кеннеди читал свою октябрьскую речь, посвященную ситуации, сложившуюся вокруг Кубы, где Советский Союз расположил ракеты с ядерными боеголовками. Но когда он говорил, что целью США является «не победа силы, но защита права», в воздухе находились 66 самолетов B-52, несущих под крылом атомные заряды.

К 1962 году американский ядерный арсенал мог похвастаться как разнообразием, так и мощью. В нем находились как небольшие тактические заряды, так и огромные 25-мегатонные бомбы. В свою очередь ядерные боезаряды СССР были еще мощнее — в частности потому, что средства их доставки до цели были менее точными. Для мира это не значило ничего хорошего: малейшая ошибка, и в течение часа большинство крупных городов обеих стран, их инфраструктура и власти были бы уничтожены.

Именно поэтому родители Хардуика отослали детей в сельскую местность, в надежде, что, возможно, там сиюминутные последствия такого удара минут их.

Шаг к ядерной войне

Речь Кеннеди повергла в шок не только родителей фантаста — как пишет в своей книге «Холодная война» историк Роберт Маршалл, в таком же состоянии находилась практически вся американская нация. Припав к телевизорам и радиоприемникам, они слушали объявление о намерении правительства США установить карантин вокруг острова Куба, чтобы ни один советский корабль не смог подойти к нему.

На следующий день шок прошел и сменился паникой — многие граждане были твердо уверены, что обмен ядерными ударами между двумя державами неизбежен. Заголовки газет, гласившие, что Советский Союз объявил возможную блокаду «шагом к ядерной войне», подливали масла в огонь.

Впрочем, некоторые американцы не опустили руки и стали делать все от них зависящее, чтобы приготовиться к такому жуткому варианту развития событий. Продуктовые и хозяйственные магазины осаждали толпы покупателей, сметавших с полок товары первой необходимости. Семьи запасали нескоропортящуюся еду, воду, туалетную бумагу, фонарики и батарейки.

Многие видели в происходящем религиозную подоплеку. Для человека, каждое воскресенье посещавшего церковь (а таких в Америке на тот момент было большинство), нетрудно было связать эти события с грядущим концом света. В дни Карибского кризиса проводились внеочередные церковные службы, во время которых люди спешили покаяться за все накопившиеся у них грехи — ведь когда бомбы начнут падать, будет поздно.

Помимо паники, США охватила волна демонстраций. Некоторые из них проводили женщины, держа в руках плакаты с надписями «Мир или смерть», «Президент Кеннеди, будьте осторожны», «ООН, решите мировые проблемы, или наши дети умрут». Впрочем, было и небольшое количество тех, кто считали, что во всем виноват «американский империализм», лезущий не в свое дело — это была в основном просоветски настроенная молодежь.

Я этого не вижу, а значит, этого нет

Впрочем пыталась что-то сделать в этой ситуации достаточно небольшая активная прослойка общества, в которую входили родители Стюарта Хардуика. Как пишет историк Элис Джордж в своей книге «В ожидании Армагеддона: Как американцы встретили Карибский кризис», большинство просто не делали ничего. Они не планировали эвакуацию в «безопасную» местность, не делали запасы, даже не обсуждали с членами семьи планы относительно того, что они будут делать в случае начала бомбардировки.

Частично сработал принцип «я этого не вижу, а значит, этого нет», частично люди просто признавали, что что-либо делать в такой ситуации просто бесполезно. Еще одна часть «умудренных опытом граждан» просто считали, что все это — игры политиков, а политика, как известно «дело грязное», и лезть туда не стоит. Раз затеяли все это, наверно, сами помереть вряд ли хотят, а в этом случае и беспокоиться нет смысла — сильные мира сего в итоге договорятся, и все будет хорошо.

Так поступила и семья американского журналиста Джона Тирни — причем он не помнит, по какой из трех перечисленных причин. Сам он просто продолжил ходить в школу, правда, опасаясь, что в любой момент на Америку могут быть сброшены ядерные бомбы. «На игровой площадке пятиклассники шутили, что, когда это случится, они «поцелуют нас в попу на прощание», но все чувствовали напряжение, буквально разлитое в воздухе», — пишет он. Между собой дети шутили, что доклад на тему «кем ты хочешь стать, когда вырастешь», стоит переименовать в «кем ты хочешь стать, если вырастешь».

Вгрызться в землю

Однако эти указания не воспринимались обществом как что-то, что может помочь выжить в ядерном конфликте. В 1950-е годы американская эстрада была наполнена шуточными песенками относительно ядерной бомбы, которую стоит сбросить на Советский Союз. Угрозу ответного удара, хотя и вполне реальную, никто не воспринимал всерьез. Более того, несмотря на образовательные материалы и учения в школах, во время которых учеников заставляли по сигналу забираться под парты, в целом траты государства на гражданскую оборону были мизерными.

Это значило, что никакой целостной инфраструктуры ядерных бомбоубежищ в стране не было, а те, которые были, зачастую представляли собой просто бетонные коробки, без запасов продовольствия и необходимого оборудования. В газетах публиковали места их расположения, но, например, в округе Колумбия штата Вашингтон, где проживали 784 тысячи человек, места в убежищах хватило бы всего 5514.

Зато в предыдущее десятилетие государство неплохо справлялось с распространением посыла о том, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Федеральное управление гражданской обороны (FCDA) распространяло красочные буклеты, в которых изображалась гетеронормативная счастливая американская семья, расставляющая на полках своего личного убежища банки с консервами.

Как уже говорилось выше, немалое количество американских граждан действительно озаботились строительством собственных бункеров. Однако, как показывали социологические опросы, большинство видели это поведение иррациональным. 60% считали, что, если война все-таки начнется, а у них будет свое бомбоубежище, основной их проблемой станет отстрел соседей, которые неминуемо полезут к ним. 64% соглашались, что долговременная жизнь в бункере просто сведет их с ума.

Во всеоружии

Если говорить о закупках продуктов к Апокалипсису, то можно предположить, что люди в первую очередь покупали воду и консервы. В некоторых штатах это действительно было так, но далеко не везде. Например, в Сан Франциско, Колумбусе, Бостоне и Чикаго в этом отношении все было тихо и мирно.

Зато в остальном по стране ритейлеры видели возможность неплохо нажиться. В самом деле, если бомбы не начнут падать, они обогатятся, а если начнут — то уже какая разница? Поэтому торговые центры начали формировать специальные наборы для «выживальщиков», иногда задирая цену на самые обычные потребительские товары в них на 20%, а иногда и выше.

Покупали не только еду и воду. В Калифорнии, помня о дефиците во времена Второй мировой войны, граждане запасали сахар, кофе и шоколад. И по всей стране (в особенности в сельской местности) выросли продажи оружия. Не только владельцы убежищ опасались, что придется отстреливаться от соседей, а не от злобных русских, — провинциалы опасались нашествия голодных городских.

При этом тот же Фриман убеждал соотечественников, что запасов продовольствия в США хватит на всех — в то время как это было очевидно не так. Тем временем федеральное правительство начало всерьез задумываться над тем, как доставлять продовольствие в области, которые, возможно, будут подвержены удару ядерным оружием. В результате договорились до того, что в подобной ситуации нет иного выхода, как выдавать еду по талонам.

В целом же представители федеральной власти, составляя эти планы, сами для себя признавали одно: надо делать то, что должно, и будь что будет. Простые американцы, похоже, неплохо понимали это, и в целом демонстрировали фатализм перед лицом, казалось бы, неизбежного.

Ядерному взрыву — нет

Единственные активные действия, которые могли себе в этой ситуации позволить граждане — это демонстрации, и в основном, помимо обеспокоенных домохозяек, в них принимали участие студенты. Впрочем, это были особо активные представители студенчества, в то время как основная часть молодежи испытывала те же чувства, что и все общество в целом.

В Гарварде царила «практически паника», общежития Университета Майами пустели. Некоторые из студентов паковали свои пожитки в машины и собирались эвакуироваться в Канаду.

Что же касается активистов, то студенческие демонстрации, в которых они принимали участие, предвосхитили более масштабные молодежные протесты против войны в Вьетнаме. Это было начала движения за мир любой ценой, и именно Карибский кризис показал, насколько оно важно.

Пронесло

Американское общество отнеслось к Карибскому кризису как к еще одному вызову для США. Кто-то паниковал, другие просто предпочитали не думать об этом, третьи же просто покорились тому, что, как им казалось, было неизбежно. В целом американская нация с одной стороны не теряла голову окончательно, а с другой — не демонстрировала готовность к самопожертвованию во имя государства.

Октябрь 1962 года прошел, и американцы дружно выдохнули. Интерес к покупке запасов продуктов и строительству частных бомбоубежищ пропал практически мгновенно. Это не значит, что память американских граждан можно сравнивать с памятью золотой рыбки — просто они подошли к делу максимально рационально.

Как показывали социологические опросы, граждане США отлично понимали, что программа гражданской обороны в том виде, в которой она существовала в стране, не имела никакого смысла. В то же время за существенное увеличение ее финансирования выступали немногие — зачем сливать деньги в черную дыру, когда есть более насущные нужды?