«Отрыв России от Китая». Почему Трамп уже готов идти на сделку с Путиным

Дональд Трамп неожиданно повышенные пошлины по отношению к ряду стран 2 апреля и неожиданно отложил их действие на 90 дней неделю спустя. Профессор политологии Университета штата Теннесси (США) Андрей Коробков рассказывает RTVI, почему эти действия являются частью большого плана, а также из-за чего Трамп скорее всего согласиться на условия России в урегулировании конфликта на Украине.

Развивается ли тарифная инициатива Трампа в заданном им направлении

Вся эта кажущаяся неразбериха с тарифами — повышение их для Китая до 145% и отсрочка для остальных стран на 90 дней — на самом деле является составной частью давно сформулированной и весьма последовательной стратегии. Это типичная операционная процедура для Трампа. Нужно помнить, что он пришел из очень жестких сфер бизнеса: строительство, игорный и шоу-бизнес.

Он всегда был известен как сутяга. Если на него подавали иск, Трамп никогда не пытался уладить дело мирным путем — наоборот, сразу угрожал колоссальными многомиллионными или многомиллиардными ответными исками, чтобы оппонент испугался и в какой-то момент сам предложил внесудебное решение. Сейчас наблюдается та же тактика, перенесенная из частного бизнеса в международную экономику и политику, когда президент США буквально запугивает своих оппонентов.

Мы уже видим, что целый ряд стран пошел на попятную. Они заявили, что готовы вместо введения контр-тарифов снять те или иные ограничения, наложенные на поставки американской продукции.

В целом у администрации Трампа три ключевые задачи. Первая и самая важная — перейти к политике сдерживания в отношении Китая, уйти от политики интеграции последних 40-50 лет и начать давить на Пекин, поскольку Китай становится второй сверхдержавой, бросающей вызов Соединенным Штатам. Но КНР не покупается на блеф Трампа и говорит, в отличие от многих других: «Пожалуйста, если вы хотите вводить тарифы, мы введем контр-тарифы».

Вторая задача — общее ослабление глобальной экономической системы, поскольку Трамп считает, что она была невыгодна США и убила местную промышленность. Третья задача логически вытекает из этого — попытка вернуть хотя бы часть реального сектора экономики в Соединенные Штаты.

Со всем этим связано также общее желание выторговать более выгодные условия для американского бизнеса путем давления на страны-партнеры. Причем необходимо учитывать, что у Америки относительно низкая доля экспорта в валовом продукте — около 11%. У Китая это почти 20%, у Канады — 33%, а у Мексики — 36%.

А это, кстати, три главных торговых партнера США: на первом месте Мексика с рекордным товарооборотом почти $800 млрд в год, на втором — Канада (очень близко по показателям), и на третьем — Китай с объемом торговли примерно $575-585 млрд.

При этом, помимо разного уровня зависимости от экспорта, у американцев еще и колоссальный торговый дефицит с этими государствами. Одна из основных целей Трампа — уменьшить его, заставив эти страны, как и многие другие, покупать американские товары. Проблема не только в тарифах со стороны этих государств, но и во внетарифных ограничениях, прямых запретах на импорт определенных типов американской продукции и культурном давлении «покупай свое», которое работает во многих странах гораздо эффективнее, чем в США.

Так что за этой кажущейся неразберихой с прыжками вперед-назад кроется достаточно ясная и простая стратегия, которая в определенной степени работает уже сейчас.

Может ли Трамп потерять доноров своей кампании и избирателей из-за тарифной политики

Не думаю, что Трамп потеряет своих доноров из-за новой тарифной политики. Крупные спонсоры, даже такие, как Илон Маск, который производит компоненты для своих электромобилей в Китае, обычно смотрят на долгосрочную перспективу. А вот реакция республиканского и центристского электората — это действительно серьезная угроза.

Необходимо учитывать, что введение тарифов очень по-разному повлияет на различные группы населения. По существующим оценкам, семьи с доходом менее $43 тыс. в год могут потерять около 5,5% своей покупательной способности — это значительная сумма. А вот богатые люди с семейным доходом от $500 тыс. потеряют менее 2% (около 1,9%). Причина очевидна: тарифы в первую очередь поднимают цены на товары повседневного спроса — еду, одежду, энергоносители, включая бензин.

Расчет Трампа, вероятно, строится на том, что это будет в большей степени удар по демократическому электорату. Однако волатильность на фондовом рынке, вызванная объявлением новых пошлин, нервирует совершенно иные группы населения. Это те, деньги которых вложены в ценные бумаги и те, кто уже на пенсии или готовится к ней, вкладываясь в пенсионные фонды.

С одной стороны, такая нестабильность — типичная реакция биржевых игроков. С другой — дело не только в ней. Тарифы по сути являются дополнительными налогами, которые сначала взимаются с производителей-экспортеров, а затем постепенно перекладываются на посредников, ритейлеров, оптовиков и в конечном итоге — на плечи покупателей. Никто из этих категорий не знает, насколько возрастут производственные издержки в результате введения этих новых «налогов». Именно с подобной неопределенностью связаны не только падения биржи, но и ее «американские горки»: появляется надежда — индексы подскакивают, приходят плохие новости — все падает. И это, скорее всего, будет продолжаться.

Что касается переноса производства в США, то в Америке попросту нет адекватных трудовых ресурсов для этого. Безработица сейчас держится на уровне 4,1% — это функциональная безработица, то есть без работы остаются лишь те, кто не хочет работать, или находится в процессе смены места. В общем, резервов нет.

Единственный возможный резерв рабочей силы — это иммиграция. Но ключевая политика Трампа в этом направлении является антииммиграционной. Хотя официально заявлялось, что президент выступает против нелегалов и низкоквалифицированных работников, на практике целый ряд его мер серьезно бьет и по квалифицированным мигрантам, и по иностранным студентам, которых в Америке почти 1,5 млн.

Вторая проблема состоит в том, что имеющаяся рабочая сила в значительной степени состоит из работников сферы услуг. Ни по качеству, ни по уровню дисциплины она не может заместить, например, рабочую силу в Китае и других странах.

Третья проблема еще серьезнее: если сравнить США и Мексику, то зарплаты в Мексике в среднем примерно в пять раз ниже, чем в США. Даже драконовские тарифы близко не компенсируют этой разницы в стоимости рабочей силы. Чтобы заставить бизнесменов переводить производство из Мексики в США, нужно вводить тариф размером не в 25%, а в несколько сот процентов.

Но Трамп прекрасно понимает, что зависимость этих стран от американского рынка очень велика — гораздо больше, чем зависимость Америки от любого другого рынка.

Целые отрасли промышленности полностью ориентированы именно на Америку, особенно в Канаде и Мексике. Например, автомобильная индустрия этих стран практически полностью работает на американский рынок. Если даже на короткий период отрезать их от него, промышленность этих государств просто рухнет, а с ней и вся экономика.

Поэтому Трамп блефует, и ему уже удалось вынудить партнеров в Северной Америке и Европе идти на серьезные уступки. А вот с Китаем, повторим, это не работает. В этой ситуации даже есть хорошо прослеживающийся парадоксы. За последние три года администрация Байдена фактически подарила Китаю 145 млн потребителей в России. Введя санкции и отрезав ее от западных рынков, она толкнула российских потребителей в сторону китайской продукции. Сейчас китайские автомобили доминируют на российском рынке, хотя еще три года назад ситуация была совсем иной.

Тем не менее, в остальном Трамп добивается своих целей, хотя делает это весьма неортодоксально, вызывая панику на американской и мировой биржах.

С чем связаны массовые увольнения в госструктурах США, осуществляемые Илоном Масокм

Маск действует абсолютно так же, как и Трамп. Он привносит практики большого, жесткого бизнеса в государственную политику и госструктуры. Поэтому между ними нет никаких принципиальных различий или противоречий.

Нужно отметить, что идеи сокращения госаппарата и бюджетных расходов всегда популярны практически при любой администрации. Эта тема остается выигрышной и для Трампа, и для Маска. Причины предстоящего ухода Маска, о котором недавно говорил президент, лежат в совершенно другой сфере. Его фирмы несут огромные экономические потери от кампании, которую сейчас разворачивают против него представители левого крыла американской политики.

Маск думает в основном об эффективности аппарата. Трамп идет дальше — он считает, что необходимо в целом сократить расходы, уменьшить аппарат, который насчитывает 2,3 млн человек и постоянно расширялся. При Байдене было добавлено почти 150 тыс. новых чиновников.

У Трампа есть еще две задачи. Во-первых, путем сокращений он хочет избавиться от своих наиболее левых оппонентов. Во-вторых, он стремится полностью ликвидировать структуры, которые продвигали левацкие идеи — все, кто занимался вопросами равенства и разнообразия, а также поддерживали идеологизированные программы за рубежом.

Отошел ли мирный процесс между Россией и Украиной на второй план для Трампа

Трамп по-прежнему хочет отрапортовать о достижении какого-то прорыва. Идет постоянное давление на Зеленского и его окружение с целью подписания соглашения по природным ресурсам, которое фактически создаст американскую концессию на территории Украины — по типу политики великих держав в Китае в XIX веке.

Понятно, что Зеленского в конечном итоге вынудят подписать какое-то соглашение. После этого начнутся осторожные шаги по улучшению российско-американских отношений и одновременно какие-то подвижки в решении других вопросов, непосредственно связанных с Украиной.

Необходимо помнить, что для Трампа вся эта проблема прежде всего завязана на главную стратегическую цель его политики. Он считает, что основным оппонентом Америки является Китай, которого нужно давить до конца, в том числе тарифами, и разворачивать всю американскую систему безопасности против него, ориентируясь на Тихий океан. А Европа (не только Украина, вся Европа) — это нечто вторичное, создающее лишь проблемы и в идеологическом, и в финансовом плане. Трамп все больше разговаривает с ЕС не как с равными партнерами, а как с клиентами, которые, по его мнению, должны делать то, что им скажут.

Трамп — жесткий, авторитарный по своему стилю лидер, который не допускает никаких отклонений от своих указаний. Ему гораздо проще, легче и понятнее иметь дело с подобными ему, чего он и не скрывает. Одновременно он просто не воспринимает и Зеленского в качестве равного. Для него украинский президент не союзник, а лидер страны-клиента, и Трамп все больше раздражается из-за того, что тот не ведет себя соответствующим образом, а пытается держаться наравне. Зеленский же, похоже, продолжает недооценивать сложность своей позиции.

В то же время с российской стороны Трамп, видимо, готов принять ряд условий, поскольку он смотрит на отношения с РФ через призму борьбы с Китаем. Для него отрыв России от КНР является стратегической задачей. Но это также и вопрос контроля над ресурсами, освобождения от бремени европейских проблем и разворота в сторону Тихоокеанского бассейна. Поэтому сам он готов идти на определенные компромиссы, включая признание территориальных потерь Украины. Но и в республиканской партии, и в администрации существует внутреннее сопротивление, которое даже Трамп должен учитывать. Поэтому он вынужден заявлять о том, как его раздражают и Путин, и Зеленский — хотя понятно, что реально речь здесь идет прежде всего о Зеленском.

Зеленский, вероятно, тоже это понимает, и поэтому тянет время, пытается торговаться и усиливать свою легитимность, в том числе готовясь к выборам. Но в системе международных отношений, где сегодня опять все более доминируют великие державы, малым странам часто приходится принимать условия, которые им диктуют. И в этой игре «геополитического покера» Украина оказалась зажатой между интересами намного более сильных игроков.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции