«Пилоты тоже хотят жить». Будут ли российские самолеты падать из-за санкций

С момента введения санкций в начале 2022 года многие ждали от российской отрасли авиаперевозок быстрой деградации. Был закрыт доступ к «белым» закупкам запчастей, западные авиапроизводители перестали обслуживать российские компании. Кроме того, отечественные Superjet по большей части были собраны на основе компонентов, изготавливаемых за рубежом. Поэтому после каждой аварии на российских авиалайнерах начинает казаться, что она произошла именно из-за последствий санкций. Авиажурналист, создатель сайта frequentflyers.ru Илья Шатилин, рассказал RTVI, действительно ли это так, и наступит ли такой момент, когда российские самолеты начнут разваливаться в небе.

Стали ли санкции и нехватка запчастей причиной посадки на поле «приватизированного» Airbus А320 «Уральских авиалиний»

Во-первых, самолет не был «приватизирован» авиакомпанией, как пишут некоторые издания, он принадлежат ирландской лизинговой компании AerCap. Лизинговые платежи авиакомпания выплачивает в рублях на специальные счета в российских банках в соответствии с распоряжением правительства. То, что лизингодатель не может их забрать — это уже другой вопрос, но имущественные права принадлежат ему.

Во-вторых, о якобы нехватке запчастей. Что касается А320 и Boeing 737, то их выпущено огромное количество. Они летают по всему миру. Обычный А320 выпускается с 1988 года, и для него запчастей на мировых рынках — и новых, и бывших в употреблении — огромное количество. Поэтому нехватки запчастей на эти самолеты у российских авиакомпаний нет. Есть только увеличенные сроки их доставки.

Раньше их можно было получить буквально в день заказа. Сейчас это занимает три-четыре дня. Для сравнения, после известных событий, в марте-апреле 2022 года, когда начали вводиться санкции, сроки поставки увеличивались до нескольких недель. Какие-то детали ждали даже больше месяца. Сейчас налажено огромное количество каналов поставок, и если одни закрываются, открываются новые. Конечно, все стало чуть медленнее и чуть дороже, но дефицита запчастей как такового нет, кроме ряда редких позиций, но их и без санкций сложно получить.

А потом некоторые, не побоюсь этого слова, помойки, начинают радостно визжать по поводу того, что, мол, вот, наконец-то российские авиакомпании долетались! Это абсолютное передергивание, не имеющее никакого отношения к действительности. Буквально вчера я читал статистику отказов гидросистем на А320 в мире с начала этого года — таких случаев очень много. Понятно, что ни один из них не закончился посадкой в поле, но тут уже вопрос не к гидросистеме, а к расчету топлива экипажем.

Как влияют увеличившиеся сроки поставок запчастей на российскую авиацию

Разумеется, если ты не можешь получить запчасть вовремя, то у тебя увеличивается время простоя или время эксплуатации конкретного борта с конкретным дефектом. В списке MEL (Перечень минимального исправного оборудования — прим. RTVI) существует перечисление неисправностей, в отношении которых прямо указано, сколько с ними можно летать согласно ограничениям, наложенным производителем самолета.

Но бывает, что дефект критический, а у авиакомпании мало бортов. Можно вспомнить недавний случай, когда у одной из таких компаний встали сразу два Boeing 777 из трех имеющихся, в результате чего посыпалась вся полетная программа, было нарушено расписание. Люди сидели по несколько дней и не могли улететь на курорт. Вот очевидная история, демонстрирующая, как увеличение сроков поставки запчастей увеличивает время простоя воздушного судна.

В такой ситуации, конечно, проще крупным авиакомпаниям, потому что у них есть резервный флот, который также можно использовать как доноров запчастей. Но это выглядит не так, как писали в некоторых СМИ определенной направленности — что, мол, российские авиакомпании сейчас все потихонечку разберут и им не на чем будет летать. Нет, это выглядит по-другому.

Допустим, есть три самолета, и у каждого существует свой дефект. Есть четвертый самолет, с которого ты можешь для этих трех временно снять запчасти — то есть они заказаны, но пока ты их ждешь, быстренько перекидываешь уже имеющиеся из другого авиалайнера.

Но, опять же, это не нынешнее российское изобретение. Так делают все авиакомпании мира. А значит, проблемы, безусловно, есть, но они не позволят остановить российскую гражданскую авиацию и дать тем, кто вводил против нее санкции, выполнить цели, которые были ими поставлены.

Конечно, у нас существовала очевидная уязвимость в виде зависимости от иностранных поставщиков, поскольку использовался воздушный флот иностранного производства, а условно российский, в виде Superjet, тоже на 80% состоял из импортных компонентов. Хотя, почему условно? Тот же iPhone, который собирают в Китае, разрабатывают в США, и никто его не называет китайским.

Кстати, именно с Superjet и возникла самая серьезная проблема из-за санкций. Если для Airbus и Boeing можно легко достать запчасти по серым каналам через третьи страны, то при заказе запчастей для Superjet сразу будет понятно, что они пойдут для одной из российских авиакомпаний, а значит, их будет очень легко отследить. Соответственно, производители просто не поставляют их в принципе, поскольку с них сразу же и напрямую спросят о том, почему они нарушают санкционный режим.

Superjet был международной кооперацией, и в 2007-м году, когда этот самолет совершил первый полет, внешнеполитическая парадигма была совершенно другой. При этом каких-то амбиций обеспечивать самостоятельное развитие в пику глобалистам было мало. Тогда же именно поэтому не стали пускать в серию Ту-334, который был импортонезависимым, но имел меньше шансов на сертификацию за рубежом, а ведь Superjet ориентировался и на иностранные рынки.

Сейчас, в эпоху деглобализации, получается, что это решение было ошибочным. Все стало абсолютно понятно уже в 2014 году, но импортонезависимый Superjet мы начали разрабатывать в 2018. Он, дай бог, только в этом году полетит, и в декабре заказчику передадут первые два таких самолета.

Но надо понимать, что если бы Superjet изначально разрабатывался как импортонезависимый, то полетел бы в первый раз не в 2007 году, а в 2012, и поставки начались бы только в 2015-16 годах, а не в 2011.

Можно ли говорить, что все проблемы российской авиации известны и успешно преодолеваются

Запад изначально поступил очень недальновидно, введя сразу все возможные санкции. То есть, у них не осталось каких-то других инструментов. Вводи они их поэтапно, это было бы гораздо тяжелее для нас, а тут сразу все понятно — они выложили на стол все свои козыри. Целью было, видимо, повлиять на политические решения российского руководства и остановить СВО. Это не сработало. Поэтому сейчас санкции продолжаются, мне кажется, просто для сохранения лица — смотрите, мы сделали все, что могли.

Но это не означает, что мы вышли на некое плато наших проблем, потому что, все-таки, наш парк воздушных судов был относительно молодым, в особенности у крупных авиакомпаний. Поэтому эти самолеты, скажем так, каких-то тяжелых форм обслуживания потребуют еще не скоро. Но чем дальше, тем больше будет возникать вопросов, например с капитальным ремонтом двигателей или стоек шасси.

Для этих целей самолеты даже отправляют в Иран, где из-за послабления санкций в 2015-м году Airbus построил современнейшую авиационно-техническую базу для обслуживания этих воздушных судов. Какие-то двигатели иранцы тоже уже умеют капитально ремонтировать, но не все. Но очевидно, что у этих дружественных техцентров есть своя загрузка, и они не сидят без дела. Поэтому стоит вопрос об их производительности, сколько они будут успевать делать.

Безусловно, в дальнейшем, при сохранении санкционного режима, какая-то часть флота будет выбывать по истечению своего ресурса. Невозможно ремонтировать самолет до бесконечности и летать на нем по 50 лет, если он совершает рейсы более-менее регулярно.

Поэтому вопрос даже не в обслуживании этих самолетов (потому что он, с определенными оговорками, решен), а в том, на что их впоследствии менять. А наш авиапром постоянно сдвигает сроки выпуска наших импортозамещенных самолетов.

К тому же для того, чтобы производить самолеты и разрабатывать новые, нужны, во-первых, производственные мощности, которые нельзя мгновенно построить и расширить. А, во-вторых, нужны люди, которые будут работать. Нельзя пригласить каких-нибудь таксистов-гастарбайтеров из азиатской страны, которые вдруг станут нам делать самолеты.

Этих людей нужно обучить. А обучение, соответственно, это тоже не один год. Помимо этого их нужно как-то замотивировать, чтобы люди шли именно в авиапром, а не уезжали в Кремниевую долину, чтобы работать на условную Apple, или становились бы бизнесменами, которые возят из Казахстана Coca-Cola, телефоны Samsung или автомобили “Фольксваген”.

Будут ли в итоге падать самолеты, и какое будущее ждет российскую гражданскую авиацию

Падать самолеты не будут. Вернее, они могут это делать по огромному количеству причин, но никак не связанных с санкциями. Потому что заведомо неисправный самолет никто не выпустит на взлетную полосу, да и пилоты на нем не полетят, потому что тоже хотят жить.

Предположим, кончатся все запчасти, ничего не останется, категорически все потоки товаров встанут на всех границах. В этой ситуации количество летающих бортов станет уменьшаться, будет все меньше и меньше рейсов, пока полеты не прекратятся вообще. Но к авиакатастрофам это приводить не будет.

И, в конце концов, никакая военная операция не может длиться вечно. Она может закончиться завтра, через месяц, через год — да пусть и через 50 лет. А дальше поводы для ввода санкций исчезают. Мы прекрасно понимаем, что санкции вводятся конкретными политиками для влияния на других конкретных политиков. Самому бизнесу, который занимается производством, лизингом, обслуживанием самолетов, или поставками запчастей для них, эти политические игры совершенно неинтересны. Им нужно зарабатывать деньги, и они очень хотели бы отмотать время назад.

Есть и еще один вариант, когда санкции, наложенные на нас, оставят или будут вводить новые — а повод они всегда смогут найти, как правильно говорил Владимир Владимирович. В этой ситуации вопрос состоит в том, насколько наш авиапром в состоянии будет что-то делать самостоятельно. Мне, конечно, хочется верить во все заявления, которые публикуются в последнее время, но у меня есть определенный скепсис на этот счет.

У некоторых людей, которые принимают решения, еще сохранилось старое мышление, согласно которому нужно немножко подождать, и все вернется на круги своя. А потому зачем заморачиваться? Сейчас мы будем имитировать бурную деятельность, а потом, как говорится, все само собой рассосется — или эмир помрет, или ишак. Мы же пока получим очередные государственные деньги на развитие авиапрома и как-нибудь их «освоим».

Пока эта ситуация будет сохраняться, есть некоторые сомнения в том, насколько требуемое количество воздушных судов смогут вообще произвести. Вопрос и в том, какие у них будут детские болезни, сколько они будут по факту летать, какой у них будет межсервисный интервал и сколько нужно будет ждать запчастей для них — а, напомню, именно из-за сроков поставки запчастей к Superjet от него отказывались зарубежные компании.

Но я не пессимист, я реалист. Сделать хуже или даже просто остаться на одном месте очень легко, для этого много ума не надо. Пока вроде никто особенно и не расслабляется, и во всех отраслевых компаниях понимают ситуацию.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.