Арест основателя Telegram Павла Дурова во Франции вызвал дискуссии о том, несет ли человек, создавший платформу для общения миллионов людей, ответственность за то, какую информацию они друг другу передают. Эксперт Российского совета по международным делам, автор телеграм-канала «Внешпол» Алексей Наумов рассказывает о том, как Дуров оказался «настоящим римлянином», понимая свободу так, как ее трактовали в Римской республике.

Ситуация с арестом Павла Дурова и шумихой вокруг него хотя и связана с самыми современными технологиями, но отсылает к спору и конфликту из глубины веков. В древнеримской комедии «Привидение», написанной Титом Макцием Плавтом, есть примечательный персонаж: раб по имени Транион. Он, благодаря своей изобретательности и хваткому уму помогает сыну хозяина, промотавшему состояние отца, наслаждаться беспечной жизнью и скрываться от ответственности перед разъяренным родителем. Транион живет хорошо — его хозяин, афинский купец Феопропид, добр, к тому же того часто не бывает дома. Потому раб живет практически как свободный человек и хвалится этим.

Фигура Траниона служит прекрасной иллюстрацией римскому пониманию свободы, обширно упоминаемому виднейшими древнеримскими юристами и историком Титом Ливием, а затем донесенным до современной европейской мысли легендарным Никколо Макиавелли. Она заключается в том, что по-настоящему свободен не тот, кто поступает согласно своей воле в конкретный момент, а лишь тот, чья свобода в принципе не находится в зависимости от воли другого лица.

Транион в отсутствие хозяина мог поступать согласно своей воле, но конец этой «свободе» мог быть положен в любой момент, и потому он каждую секунду своего существования был рабом, даже если его не били палкой, и даже если Феопропид был добр и великодушен.

В этом смысле Павел Дуров — настоящий римлянин. С его точки зрения, наша с вами свобода на переписку должна быть независимой и от воли корпораций, и от воли грозных организаций из трех-четырех букв. Провозглашаемая Дуровым свобода и таинственна, и опасна. Ведь очевидно, что кто-то будет использовать Telegram, чтобы творить зло, но достаточно ли этого, чтобы превращать всех его пользователей в коллективного раба?

Первомайская «Монстрация» в Санкт-Петербурге, в 2018 году
Петр Ковалев / ТАСС

Ради своих убеждений Павел покинул родину и стал современным кочевником, человеком без дома и без отечества. Но проблемы с законом настигли его не там, где, казалось бы, должны были (если мы следуем современной либеральной парадигме). Это произошло не в России, где к нему были вопросы, не в Азербайджане, где господин Дуров, по-видимому, в августе 2024 года мог встречаться как минимум с членами делегации российского президента, не в Объединенных Арабских Эмиратах, где он часто жил.

Хозяин с палкой настиг Павла Дурова во Франции. По иронии судьбы, именно потомки галлов решили напомнить современному римлянину, что сегодня он не свободный человек, а раб. Свобода ведь, как известно, находится только в рамках, очерченных контуром полицейского сапога. Главное, чтобы сапог этот был не российский, не китайский и вообще не какой-нибудь «не тот».

Потому три десятка организаций, критиковавшие Кремль за блокировку Telegram, по поводу ареста Дурова молчат. Молчат они даже, когда создателя Telegram предлагается привлечь к ответственности за организацию терактов и продажу наркотиков, к чему лично арестованный, вне всякого сомнения, не мог иметь никакого отношения, как не имел отношения к миллионам смертей изобретатель легендарного автомата Михаил Калашников. Я уже не говорю о машинах известного японского бренда, засветившихся на ближневосточных полях сражений.

@durov

Полицейский сапог должен быть либеральным. А современный либерализм в противовес республиканским римским принципам предлагает свою трактовку: вы свободны, если никто не препятствует вам поступать, как вы хотите. Вы же не хотите покупать наркотики и совершать теракты, правда? Свободны! А с Павлом Дуровым мы тут как-нибудь сами за стеной разберемся. У нас тут главное — безопасность.

Сегодня государство наступает на человека по всем фронтам и во всех уголках мира. Где-то оно наступает традиционно — полицейской дубинкой, кирзовым сапогом и свинцовой пулей. Где-то — линзой камеры наблюдения, сухой строкой «социального рейтинга» и искусственным интеллектом бездушного «большого брата». Наконец, где-то — публичным заявлением о необходимости «безопасности», поиска общественного консенсуса и «резонных ограничений свободы слова».

Проблема в том, что, во-первых, все эти методы на поверку служат одной цели, а, во-вторых, движение практически неизменно одностороннее.

Утратив какую-то часть свободы слова, согласившись на необходимость «учитывать резонные интересы спецслужб», вы легализуете новый статус-кво, новую норму, которую потом в очередной раз придется «пересматривать ввиду складывающейся обстановки».

Государство (любое! всегда!) руками спецслужб неизменно хочет ограничить свободу — и это не значит, что государство или спецслужбы «плохие» или «неправильные». Они преследуют вполне рациональную цель — поставив свободу распространения информации под контроль, им действительно будет проще ловить преступников. Но в таком случае вполне можно допустить, что создание контрольно-пропускных пунктов с вооруженной охраной в каждом городе планеты снизит число угонов машин, уличных краж и популярность «закладок». Однако стоит ли оно того?

Примечательно, что генералы в цветистых фуражках и погонах вполне могут не иметь в виду ничего плохого и быть людьми самоотверженными в рамках своей профессии. Возможно, они вполне искренне верят, что делают доброе дело. Это не значит, что нужно с ними солидаризироваться.

Вид на здание парижского суда, 28 августа 2024 года
Mohammed Badra / EPA / TASS

Повторюсь, каждому — уверен, буквально каждому, — очевидна абсурдность версии о причастности Павла к торговле наркотиками или порнографией. Степень логической натяжки слишком велика. Солидаризируясь с французской правоохранительной системой, сторонники ареста бизнесмена фактически говорят: «кому надо — разберутся», «наверху виднее» и «там ведь не дураки сидят».

Из долгой российской истории мы прекрасно знаем, чем может закончиться борьба за безопасность любой ценой, и как разумные, казалось бы, ограничения ввиду очередной «революционной ситуации» медленно, но неизбежно перерастают в атмосферу страха и необходимости оглядываться по сторонам. Считать, что какая-то государственная система имеет от такого поворота иммунитет — не только наивно, но и опасно. Свободный человек может однажды проснуться и понять, что за ночь он повторил судьбу Траниона: вроде бы формально он по-прежнему так же свободен, а фактически над ним уже навсегда занесена плеть господина.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции