Уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов рассказал RTVI об экономической ситуации в России и мире. Омбудсмен провел с Алексеем Венедиктовым* беседу о том, какие угрозы несет в себе кризис для россиян, сколько российских бизнесменов пострадало от санкций, что ждет отечественную киноиндустрию и почему отток айтишников — не проблема.
Об угрозе кризиса: «На самом деле сегодня еще непонятно, что будет за кризис. Несколько тенденций действуют. Во-первых, само качество, структура кризиса, — она другая. На COVID проходили одну тенденцию, когда локдаунами закрывали потребительский рынок и от этого страдали прежде всего магазины, рестораны и прочие. Главным образом это касалось малого и среднего бизнеса, потому что они в основном отрабатывают потребительский рынок. Сейчас такая зонтичная, как бы мозаичная структура, потому что она касается каких-то точек, которые не связаны с величиной бизнеса и тем, где ты работаешь. То есть это любой бизнес».
Об ожиданиях экспертов и населения: «Сегодня очень странная ситуация. Например, ожидания экономистов, профессионалов, того же бизнеса совершенно не соответствуют ожиданиям населения, потому что для него кризиса пока нет. Все увидели, что немножко выросли цены, потом на сахар снизились. Такого быстрого роста, хотя 17% инфляция — это высокая, пока нет. Всё, конечно, неустойчиво, но по крайней мере ничего такого кардинально плохого не происходит. То есть да, ужас, но не ужас-ужас-ужас, понимаете. Поэтому, даже ездя по стране, [я вижу, что] рестораны полны. Даже в нашем этом поселке я говорю с людьми, пока они не чувствуют никаких особенных угроз, то есть они пока живут в парадигме стабильности».
О проблемах бизнеса: «Если совсем маленький бизнес – это те же по большому счету потребители. Они совсем маленькие, микробизнес. Магазинчики, ресторанчики – их поведение похоже на среднее поведение населения страны. Крупный бизнес, конечно, видит проблемы. Но еще один момент в сегодняшнем кризисе: сначала казалось, что ну очень всё плохо, но вот проходит неделя за неделей, и многие ищут варианты решения проблем. Потому что первое — это спрос, как и во время пандемии. Второе, чего не было раньше, — это цепочки поставок. Хотя в пандемию тоже нарушались цепочки поставок, но нас как страну они практически не волновали. Может быть, рост цен на отдельные b2b-продукты. То сейчас это коснулось нас по полной. Мы проводим опросы еще одновременно, последний был у нас в конце марта. О том, что в той или другой форме влияют на них санкции, заявили 84% предпринимателей».
О «матрасной экономике»: «Россия – страна, которая во многом развивалась все эти годы на факторе роста, который называется «внутренний спрос». Мы никогда не были такой уж бедной страной. У нас огромная теневая экономика, которую называли «матрасной экономикой», потому что у людей есть средства. Даже в Советском Союзе, когда говорили: «Почему в магазине ничего нет, а в холодильнике всё есть?» — потому что люди умели выкручиваться в этой ситуации. И поэтому сегодня точно оценить, насколько будет влияние кризиса на спрос, насколько он упадет, сложно. Но люди, конечно, начинают придерживать».
О национализации имущества ушедших компаний: «Если нам не на чем летать, мы начнем искать любые варианты решения этого вопроса. Насколько я понимаю, с точки зрения бизнеса, [власти] пытались предложить вариант такой: мы не отдадим вам самолеты, которые западные компании требовали отдать просто, но мы будем вам продолжать платить лизинг. И этот лизинг вроде бы продолжают платить, то есть не такие уж мы неправильные. Но они тоже не имели права отозвать самолеты, то есть это досрочный отзыв самолетов. Там надо, конечно, смотреть контракты, юристы только могут ответить на этот вопрос, но это досрочный разрыв. И главное, что там нет форс-мажора: ни с нашей стороны, ни с их стороны форс-мажор не объявлен. Это значит, что контракты должны действовать. Вообще, право сегодня в такой ситуации имеет такое очень относительное значение».
О параллельном импорте: «Параллельный импорт существует, и, если мы говорим об экономической части, это единственное решение для страны с точки зрения этих прав. Потому что, когда компания запрещает поставку в Россию каких-то вещей, но есть правообладатели, которые их уже выкупили, они имеют право поставить в Россию параллельным импортом как товары, так и какие-то права, те же самые интеллектуальные права. Поэтому, конечно, сегодня мы должны бороться прежде всего за себя и за свой бизнес. Да, мы можем посетовать, поругаться, но каждый пошел с утра на работу и начал решать те проблемы, которые перед ним возникли. И то, что правительство разрешило параллельный импорт, — это, конечно, каким-то отдельным предпринимателям помогло».
О ситуации в бизнесе: «Пока мы даже не понимаем, в каких отраслях у нас могут быть дыры. <…> Мы в постоянном режиме общения с бизнесом, с разными видами бизнеса, у нас Zoom каждый день и по регионам, и по секторам, и по отраслям. <…> Мы вообще не говорим о том, что мы живем как раньше. Если раньше мы еще пытались говорить как бы о развитии, хотя, в общем, мы достаточно давно стагнировали, и много было проблем в экономике, то сейчас мы просто говорим о выживании. Нам надо хотя бы сохранить то, что есть».
О помощи государства бизнесу: «У нас целый набор предложений, с которыми мы обратились к государству. Частично что-то делается, т. е. такие вещи, как банкротство, сейчас, как и в пандемию, отменили, проверки отменили для малого бизнеса. Кроме того, сейчас параллельный импорт разрешили, это уже новое, никогда до этого не было. Вот сегодня только объявлено о том, что дадут год рассрочки по уплате социальных страховых платежей, а это на самом деле 30% для крупных предприятий от зарплат, от выплачиваемых зарплат и 15% для малого бизнеса. Но, с другой стороны, конечно, мы считаем, что должно быть больше. Но здесь вопросы такие, от макроэкономики до каких-то конкретных отраслевых задач, которые необходимо делать, они пока не очень делаются».
О кинотеатрах в России: «Сейчас одна из самых пострадавших отраслей — кинотеатры. Потому что они и во время пандемии стояли, и сейчас стоят. Потому что нет контента, нет западного кино, а на нашем они получают 20% выручки. Что-то делается: продюсерам дали через Фонд кино какие-то средства, но в принципе эта отрасль стоит на грани закрытия навсегда. Кинотеатры будут стоять, значит, люди будут распущены, компании, которые владеют этими кинотеатрами, или арендаторы этих кинотеатров будут банкротиться. Это всё цепочка: дальше пойдет на центры торговые, потому что сегодня кинотеатры находятся в основном в крупных торговых центрах».
О путях урегулирования кризиса: «Первый — это плановая экономика. Ее назвали плановой, но до планов нам еще дорасти надо, у нас нет госплана. Но вопрос в том, что это регулирование цен, это некое вмешательство, и государство на себя берет обязательства по жесткому регулированию рынка. И мы видим, тогда бизнес уходит на второй план. Но кончается это гиперинфляцией и очередями в магазинах, потому что мы знаем, что нельзя иметь полурынок. Или уж тогда ты плановое хозяйство делай, хотя оно тоже не очень показало себя эффективным. Есть второй путь — пойти по пути поддержки бизнеса, дать ему свободу. Плюс помочь ресурсами, денежными прежде всего ресурсами, кредитами, ну и дать собственность, т. е. дать землю. Прежде всего мы говорим об аграрном секторе».
О помощи от Китая: «Для всех китайских компаний Россия — это только часть бизнеса, не всегда существенная часть. Поэтому, когда они принимают решения, конечно же, они оценивают риски того, что американцы придут и наложат на них санкции или какие-то ограничения. Конечно, они боятся. Мы уже видели конкретные примеры – UnionPay, который не стал бороться за своих российских клиентов. Есть проблемы, насколько я знаю, даже с крупной компанией Huawei, а они нам очень нужны сейчас. Huawei — это единственная из компаний, которая поставляет 5G, и может работать с нами, поскольку нет формальных санкций.
О сетях 5G: «Если мы будем выживать без 5G, то мы отстанем, потому что 5G — это новый этап в технологиях. Выживать какое-то время мы без 5G можем, то есть мы можем и на счетах считать, но мы у себя убираем будущее. Если весь мир перейдет на 5G, то, конечно, мы просто сильно отстанем. Если у нас не будет развернута эта сеть, то это совершенно другие процессинговые мощности, это скорость процессинга, это связь совершенно другая».
Об оттоке айтишников из России: «Конечно, любой человек такой профессии, когда ему кроме стола и компьютера больше ничего не надо, и который может работать чуть ли не с Новой Зеландией или с Антарктидой, сидя за своим столом в Костроме, например, конечно, выбирает для себя наименьшие риски и лучшие условия жизни. Мы увидели, что есть сильный отток буквально в первые дни, и мы знали, как вот эти наши же близкие соседи боролись за этих айтишников. И продолжают. Армения, Узбекистан — они вот такую активную работу в этом смысле реализовали. В Узбекистане вообще сейчас нет налога на айтишников — можно открыть компанию за один день. Но это не такая существенная проблема: есть эмоция, а есть реальный подход и оценка ситуации. Они оттуда работают на нас. Они не «шпиёны», им всё равно, где работать».
Об обвинениях России в росте инфляции в США: «То, что сейчас [президент США Джо] Байден кричит: «во всем русские виноваты, что у нас большая инфляция» — это абсолютно не так. Вопрос в том, что на инфляцию в Соединенных Штатах влияет дисбаланс их денежно-кредитной системы, который произошел в результате длительной новой денежно-кредитной политики количественного смягчения и пандемии, на которой они раздали огромное количество денег населению».
Об импорте и экспорте товаров: «Бананы, наверное, будут в изобилии. Но дело в том, что сейчас не в бананах проблема, а в логистике. Конечно, зерно является базовым продуктом для питания прежде всего третьих стран, и, конечно, если происходят какие-то катаклизмы, то это будет на них влиять. Прежде всего на Африку, Ближний Восток. Конечно, это будет оказывать влияние, цены на зерно вырастут. <…> Есть проблема захода иностранных судов в российские порты. Это еще одна логистическая вещь, о которой мало говорят, но она на самом деле очень проблемная. Сегодня российский флаг не допускается в большинство стран Европы и Америки. Зерновозы – тоже часть из них под российскими флагами. Тем не менее, конечно, с логистикой есть проблемы, но сегодня нет ограничения на экспорт зерна. Оно идет, и порт Новороссийск работает на полную катушку. Хотя у нас, например, с контейнерами огромная проблема».
О рисках мирового кризиса: «У них [стран Запада] очень устойчивая экономика, и я не думаю, что сегодня поднятие цен, например, на газ окажет такое кардинально существенное влияние, что приведет к каким-то дополнительным кризисам. Скорее, к кризисам может привести их внутренняя проблема, структурные проблемы экономики в последние годы, которые действительно могут сказаться очень серьезно на экономиках западных стран. Потому что последние годы они вели совершенно другую денежно-кредитную политику».
О челноках: «Одно из экономических решений 1990-х было очень правильным — с челноков сняли пошлину, т. е. они могли везти свободно свой товар в определенных объемах, определенных количествах. Вот это повлияло очень серьезно на то, что рынок сумели насытить по крайней мере продовольствием, продуктами питания. И это свобода, это предпринимательская свобода. Потом челноки подумали: «Что мне мотаться туда? Я, может, здесь чего-нибудь произведу, ту же морковку выращу или халат сошью?» — и начали уже здесь реально развивать производственные предприятия, построили свои торговые какие-то цепочки. И из этого мы, по существу, ведь вышли, из вот того хаоса экономического, в который мы попали, – минус 60% ВВП».
Об уходе шампанского с российского рынка: «Я могу сказать, счастлив я по другому поводу [а не потому, что шампанское ушло с рынка]. В соответствии с новым законом «О виноградарстве и виноделии в Российской Федерации», вином может считаться только то, что произведено из российского винограда. Мы в течение года провели сложнейшую работу и юридическую сделку, но купили виноградники. Мы действительно серьезно зависели от импорта».
* признан в России иностранным агентом