Ведущий научный сотрудник Лаборатории реактивного движения NASA Вячеслав Турышев рассказал RTVI в рамках проекта «Хроники нового мира» о том, когда будет найдена жизнь вне планеты Земля, как разглядеть линии городов на расстоянии 100 световых лет и чего ждать от сотрудничества России и США в космической отрасли.

Как российский ученый оказался в NASA

По сути, я ведь никуда и не уезжал. Со мной случился такой традиционный механизм трансплантации, когда я поехал на стажировку в Калифорнийский технологический институт в Пасадене и думал, что уезжаю на один год.

Тогда была простая бизнес-модель: ты приезжаешь, работаешь где-то в коллективе ученых в другой стране, у тебя складывается успешное сотрудничество с ними, ты пишешь статьи, приезжаешь обратно, защищаешь докторскую диссертацию и после этого становишься профессором в великом Московском государственном университете, где я работал до этого.

Я поехал сначала на конференцию в Токио, в Японию, и там я познакомился со своим будущим коллегой Джоном Андерсоном. Джон сказал: «Слушай, у меня никогда не было ребят из России — почему тебе не приехать? Приезжай, посмотрим, что получится». Потому что тогда же Советский Союз, как говорится, прекратил существование, тогда было очень трогательно тыкать пальцем в человека и говорить: «О, да ты же из России, как же круто! Это же настолько здорово!»

А он [Джон] занимался интересной для меня темой, исследованиями различных гравитационных территорий с использованием данных космической техники. Дело в том, что Лаборатория реактивного движения запускала аппараты практически ко всем планетам Солнечной системы, поэтому данных было огромное количество. А меня, тогда молодого физика-теоретика, интересовала возможность нарушения закономерности в теории относительности. Предполагалось, <…> что данные космических аппаратов помогут нам найти те самые эффекты, которые покажут, что эта теория может нарушаться.

NASA

О рабочих проектах

У меня на самом деле очень много сейчас проектов. Наверное, самый интересный — это проект, связанный с использованием Солнца в качестве гравитационной линзы, для того чтобы построить прямые изображения экзопланет (это планеты, которые вращаются, движутся вокруг близлежащих звезд). И все технологии, которые у нас на сегодняшний день есть, позволяют косвенно подтвердить наличие таких планет.

С помощью солнечной гравитационной линзы мы можем построить изображение экзопланеты, которая движется примерно на расстоянии 100 световых лет от нас. Где мы ищем экзопланеты? Они находятся на разумном расстоянии, порядка 15, может быть, 20 световых лет от нас.

Я думаю, что время, когда мы сможем летать к таким экзопланетам, придет, может быть, лет через 200, потому что технологий пока таких [нет].

И вот люди обычно, когда слушают об этом интересном проекте, говорят: слушайте, ну это лететь нужно либо очень быстро, либо жить дольше. Так вот а я предлагаю делать и то, и другое, т. е. и летать быстро, и жить дольше.

Что такое гравитационная линза

Если я хочу построить изображение экзопланеты, которая находится условно на 100 световых годах от нас, хотя бы с одним пикселем этого объекта, к примеру, нашей Земли, мне нужен телескоп, условно, 90 километров в диаметре. [Построить такой телескоп] невозможно, потому что мы его создать не можем. Сейчас мы строим 39-метровые телескопы, это европейский телескоп, который строится в Южной Америке, и на Гавайях начинают строительство 30-метрового телескопа. В космос недавно запустили «Джеймс Уэбб», у которого зеркало 6,5-метровое… Мы активно развиваем технологии, которые позволят нам построить нечто подобное в 24 метра. Но мы говорим о километрах, такое построить пока нереально и нет технологий, даже нет смысла.

Мы можем найти экзопланеты, но мы их не увидим никогда, если мы используем те же самые технологии, которые мы только что использовали, классический телескоп или там интерферометры. То есть у нас нет возможности посмотреть на жизнь другой планеты, если мы используем то, что у нас есть.

Так вот, с помощью солнечной линзы изображение этой экзо-Земли на 100 световых годах фокусируется в цилиндр с диаметром 1,3 километра. Если я отправляю туда, в область, в фокальную область этой линзы, телескоп с диаметром 1 метр, маленький разумный телескоп, — с помощью этого телескопа я могу построить изображение вот той самой экзо-Земли с разрешением порядка 25 километров на поверхности этой планеты. То есть можно построить Московскую область. Мы можем понять, определить линии континентов, топографию, увидеть, есть ли снежные шапки на горах. Если есть города, то мы увидим линии городов. Если есть какие-то технические сооружения, мы их увидим.

Но помимо этого, активные выделения различных газов атмосферных можно будет точно отождествить с конкретным пикселем на поверхности этой планеты. Это то, о чем никто раньше не мог даже думать. Потому что на самом деле мы можем не только найти внешние признаки этой жизни, но и понять, как эти существа, населяющие эту планету, используют свою планету: настолько же они небережно используют ее, как мы, добывая природные ресурсы, или же они настолько продвинуты по сравнению с нами, что у них есть чему поучиться. То есть мы можем понять очень многое по оптическим изображениям и по спектральным изображениям, потому что мы можем увидеть реальную жизнь такой, какая она есть на том объекте.

NASA / JPL-Caltech

Об экзопланетах

До 90-х годов прошлого века, наверное, мы не знали о существовании экзопланет — мы думали, что они есть, мы предполагали, что они существуют. С первым открытием экзопланеты в 1992 году, за которое дали недавно Нобелевскую премию, стало понятно, что их много. На сегодняшний день мы смогли открыть и подтвердить порядка 8 тысяч экзопланет, которые движутся вокруг близлежащих звезд.

А дальше запустили «Джеймс Уэбб», работают еще несколько экспедиций, скоро полетит еще одна интересная машина, «Нэнси Грейс», которая позволит улучшать, во-первых, демографию этих планет. Количество экзопланет увеличится условно с 8 тысяч до порядка 50 тысяч, т. е. мы откроем большее количество экзопланет. И в ближайшее время наши возможности позволят нам находить планеты земной группы.

Нынешние открытия все связаны с большими планетами типа Юпитера или там крупнее, во много раз крупнее, чем Земля, потому что наши возможности не позволяют нам искать маленькие планеты, которые движутся вокруг больших звезд. Как только мы эту черту преодолеем, я думаю, что это произойдет в ближайшие 5 лет, с новыми машинами, которые начнут работать, тогда вот те самые экзо-Земли, которые мы ищем, станут реальностью.

Что будет, когда будет найдена жизнь вне Земли

Я думаю, то, что мы найдем признаки жизни или жизнь, органическую жизнь, и бактерии на небесных телах Солнечной системы, будет достаточно знаковым событием, но не столь весомым в жизни нашей цивилизации. Мы поймем, что жизнь, она не уникальна, жизнь может быть распространена по Вселенной. Даже примеры наших небесных тел в Солнечной системе показывают, что жизнь — она везде есть. Это будет, расширение знаний, но это не будет цивилизационным событием. И в чем самая уникальность этого события — в том, что мы можем ответ это получить за время нашей жизни.

О состоянии российской астрофизики

Я думаю, что у нас прекрасные в России ученые, которые занимаются очень интересными разработками. И вот одна из ключевых технологий, которая позволяет нам добиться вот таких больших скоростей и долететь до фокального региона вот этой солнечной линзы, она была разработана, изначально предложена еще советскими учеными.

Это Цандер предложил идею, Александр Цандер в Петербурге в прошлом веке предложил использовать Солнце, давление солнечного света, для того чтобы разгонять солнечные паруса. Поэтому для того, чтобы добиться скоростей, которые нам нужны для достижения вот таких больших расстояний за разумное время, за время жизни ученого, нам нужны большие скорости, примерно раз в 5-6 больше, чем то, чего мы смогли добиться сейчас с аппаратами космическими, которые используют химические двигатели.

У нас прекрасные исследования в России по гравитационным волнам. Астрофизические исследования в России проводятся на очень хорошем уровне. Другое дело, что возможности экспериментальной базы достаточно ограничены, но в то же время теоретическая мысль, она всегда была, и очень сильна. То есть многие исследования, которые сейчас проводятся во многих организациях в мире, ищут эффекты, названные российскими учеными, Сюняев — Зельдович и различные эффекты, связанные с движением света в плазменных средах.

О сотрудничестве с российскими учеными

Еще в Советском Союзе мы разрабатывали прекрасные экспедиции для полета на Марс, полета на Венеру, у нас были прекрасные палаточные аппараты на Венеру, и наши первые результаты относительно Венеры были созданы российскими учеными, Институт космических исследований — флагман космической науки в России.

И вот до последнего времени — я не имею в виду события этого года — было очень много работы связано именно с экспедицией к Венере, совместной деятельности. И вот тогда многие коллеги из российских институтов приезжали сюда к нам в лабораторию.

Сейчас, наверное, ситуация немного поменялась не с точки зрения политики, а с точки зрения реализации нужных технологий. И вот понятно, что технологии, которые созданы сейчас здесь, они на самом деле позволяют обеспечивать легкий аппарат, энергоэкономичный. И связывая то, что можно сейчас вместе с российскими коллегами создать, технологии, которые созданы здесь, они на самом деле чуть более продвинуты в этом направлении, вот именно конкретно в этой области.

Поэтому, исходя из первичного размещения инструментов, размещения различной полезной нагрузки на борту аппарата, сейчас сотрудничество переключилось больше на европейских коллег. Ну, естественно, последние события этому не помогают, потому что сотрудничество сейчас напрямую не столь активно. По космической станции сотрудничество продолжается.

О финансировании космических исследований

На самом деле растет финансирование. Скажем, тот же самый бюджет NASA растет. Я помню, когда годовой бюджет NASA был еще 17 миллиардов, это было в начале двухтысячных, сейчас на уровне 26 миллиардов. То есть эти деньги тратятся в первую очередь, наверное, на МКС, лунная программа очень активная, программа астрофизическая очень активная, программа планетарных исследований.

NASA via AP

О решении России выйти из проекта МКС

Я думаю, что технологии у нас есть для создания новой космической станции, но реально мы сейчас не готовы это делать.

Если мы все-таки выйдем в 2024 году из проекта МКС, у нас не будет возможности летать на орбиту вокруг Земли. Вопрос серьезный. Потому что нужно понять, какова отдача от полетов в космос: либо только престиж, либо это практическое использование космоса, либо это отработка новых технологий, чтобы двигаться дальше в Солнечной системе. Это нужно просто определить, нужны приоритеты развития.

По большому счету, если мы при выходе из проекта МКС строим новую космическую станцию, которая будет двигаться, покрывать всю территорию орбиты, которая будет покрывать всю территорию России, мы получим какую-то возможность следить за развитием событий на территории России. Но эти же данные можно получить с помощью беспилотников, которые работают дешевле и надежнее.

Как уход России с МКС затронет космонавтов

А вот это самый серьезный вопрос, потому что у меня есть очень много друзей, которые летали, скоро полетят и мечтают полететь. Это вот вопрос, наверное, о людях, которые посвятили себя, свою жизнь полетам в космос. Если мы выходим, нас ожидает перерыв в полетах. Если Россия не начнет летать с Китаем, предположим, на китайскую станцию, у нас будет перерыв. Если этот перерыв возникает, то это большой эмоциональный удар по нашей космонавтике и вопрос, который достаточно больно будет решить, имея существующие средства.

О перспективах сотрудничества России и США по космосу

Я думаю, что исходя из текущих событий такое сотрудничество, наверное, прекратится и будет возобновлено. Оно уйдет на уровень очень неактивный, когда будут взаимозачетные полеты. Пока мы вместе используем космическую станцию, нам нужно иметь возможность доступа к технике друг друга на случай нештатных ситуаций, поэтому это обусловлено, это необходимо.

Но в случае, если все-таки это решение будет принято, что мы уходим с МКС, тогда возникает вопрос, как сотрудничать дальше. Потому что вопросов гораздо больше, чем просто вот сказать, что мы ушли. На данном этапе у России определенные функции есть: поднятие орбиты, корректировка орбиты, доставка экипажей на МКС. Но, если все же решение будет принято об уходе, тогда сотрудничество даже на этом уровне прекратится.

Что поменялось за последние полгода

В те 1990-е годы, когда я приехал сюда, чтобы побыть 1-2 года, ко мне подходили, грубо говоря, пальцем трогали: «О, ты из России, как круто!» А теперь все чаще вопросы возникают: «А что ты думаешь о теперешних событиях?» Потому что для всех, это всех затрагивает на эмоциональном уровне, кого-то на личном уровне.

Поэтому, безусловно, то, что происходит, вносит очень непростые моменты в деятельность, особенно на личном уровне, потому что многие коллеги выражают поддержку Украине. И в этом смысле я вижу, как идет огромная поддержка на чисто человеческом уровне, желание помогать людям, которые что-то потеряли. С другой стороны, есть понимание, что российские ученые оказались заложниками этих событий, поэтому здесь ищутся возможности, чтобы как-то сотрудничество с ведущими учеными не прекращалось. Поэтому здесь ситуация сейчас немножко замерла, ищем варианты, как сотрудничать дальше.

Об утечке мозгов из России

Я такого не вижу вокруг себя. Я не вижу на самом деле негативного отношения и к российским ученым, я не вижу негатива. Идет нормальная профессиональная работа. Каждый случай совершенно индивидуальный. Если у человека действительно возникают какие-то потребности, в первую очередь смотрят на профессиональный уровень человека: если он востребован, то будут как-то искать возможности его трудоустроить. То есть такого, скажем, повального и большого потока людей — нет, я не вижу вокруг себя.

Я знаю, что вот в структуре NASA работает много россиян в настоящее время, и все в принципе занимаются активной деятельностью, у них есть замечательная работа, они интересуются всем тем, что происходит. Но на личном уровне всех нас это, конечно, затрагивает очень сильно.