Вчера ФСБ задержала советника главы «Роскосмоса» Ивана Сафронова по подозрению в госизмене. По данным спецслужб, бывший корреспондент «Коммерсанта» и «Ведомостей» передавал секретные сведения Чехии. Коллеги Сафронова уверены: журналиста арестовали за расследования, посвященные военной промышленности. В своем еженедельном блоге директор информационного вещания RTVI Станислав Кучер рассуждает, почему дела о госизмене становятся новым трендом в России и почему многие уже не верят российским силовикам.
Актуален ли афоризм Стэнли Кубрика о том, что «большие державы ведут себя как бандиты, а малые — как проститутки»? Увы, по-прежнему актуален.
Шпионят ли державы друг за другом? Конечно, шпионят.
Вербуют ли агентов за деньги или за идеи, поощряя, шантажируя, манипулируя, подставляя? Разумеется.
Есть ли за пределами России силы, которые спят и видят ее без Путина? Безусловно, есть.
Стараются ли внешние противники сегодняшней России использовать в своих интересах оппонентов режима внутри страны? Естественно.
Могут ли среди россиян-агентов иностранных спецслужб — как завербованных, так и тех, кого «играют в темную» — оказаться ученые, преподаватели, пенсионеры, журналисты? Конечно, могут.
Означает ли всё вышесказанное, что я или вы должны верить и аплодировать доблестным сотрудникам российских спецслужб, которые обвиняют Ивана Сафронова в государственной измене? Впрочем, «верить» — не лучший глагол. Тем более, если мы знакомы с таким понятием, как «презумпция невиновности».
Сам себя спрашиваю: почему я, журналист-международник, чья телевизионная карьера началась с фильма о разведке, который брал интервью у ветеранов спецслужб по обе стороны океана, который понимает циничную логику международных отношений и представляет, как могут выглядеть самые разные игры… Почему я не верю им сейчас, как и миллионы граждан России, живущих как внутри страны, так и за ее пределами. И не буду ни радоваться, ни аплодировать, даже если — представим невозможное — мы станем свидетелями открытого судебного процесса, и вину Ивана докажут, и он ее публично признает?
Дело не в журналистской солидарности. Хотя профессиональная солидарность — штука нормальная и сама по себе (особенно учитывая, что в России силовики творят в отношении журналистов).
Дело даже не в том факте, что дела о госизмене в России давно стали трендом, а их фигуранты с завидной регулярностью — не высокопоставленные, отягощенные бременем сакральных знаний и состояний чиновники, а обычные граждане, чаще всего вообще не имеющие доступа к какой-либо секретной информации.
Соцопросы покажут, что треть России верит: война с коварным Западом и олицетворением всего зла на планете — Соединенными Штатами Америки — не останавливалась ни на минуту, и сейчас — медленно, но верно — надвигается тот самый момент истины. Так что много дел о госизмене — это нормально.
Во-первых, я не верю спецслужбам. Во-вторых и в-третьих, потому что у них очень плохая репутация, и я не представляю, какую грандиозную провокацию против страны они должны предотвратить, сколько уже совершенных преступлений раскрыть, чтобы вернуть себе доверие и уважение общества и, в частности, мои личные доверие и уважение.
Если Россия де-факто находится в состоянии войны с Западом, всемирными масонами, тайным мировым правительством и далее по списку, почему спецслужбы за 20 лет стабильности и минимум 10 лет высочайших цен на отечественную нефть (которые не могли не отразиться на их бюджетах) позволили врагу развернуться на территории страны. Да так, что теперь куда ни плюнь — чуть ли не каждый третий журналист, предприниматель и (уже точно) каждый второй правозащитник — или террорист, или шпион, или, на худой конец, педофил?
Почему за все эти годы обществу не представили ни одного высокопоставленного шпиона с реальным доступом к гостайне, уровня хотя бы депутата Госдумы (о правительстве молчу). Или все они проходили настолько строгий отбор по моральным признакам, что их ни за какие деньги не купишь? Или их разоблачали и тут же дематериализовывали, стирая в сознании современников память, чтобы не дискредитировать сакральность власти, денно и нощно занятой подниманием страны с колен? Или ЦРУ, МИ-6 и прочие «Моссады» настолько бедны, что покупают, вербуют и используют в основном российских ученых в возрасте 65+, пенсионеров, преподавателей и журналистов-расследователей?
Почему, наконец, доблестные спецслужбы, призванные выступать единым фронтом и гарантировать безопасность граждан, за 20 лет не раскрыли полностью ни одного резонансного убийства?
Этих «почему» еще много можно перечислить, но главная претензия, повторю, сводится к простому: как же они допустили, что «коварный загнивающий Запад» втянул нас в игру, которая сейчас требует невиданной мобилизации общества вокруг национального лидера, милитаризации общественного сознания, готовности вновь затянуть пояса, декриминализовать домашнее насилие, законодательно осудить однополые браки, обнулить президентские сроки и вписать в Конституцию Господа Бога.
Я знаю многих, кто уверен, что ястребы и в России, и на Западе готовятся к новой войне. Отсюда и деление на «своих» и «чужих», и активность спецслужб по поиску и разоблачению шпионов. Лично я не верю, что кто-либо — включая самых русофобски настроенных деятелей в Америке или антиамерикански настроенных господ в России — всерьез хочет войны или готовится к ней. Но я верю (точнее, знаю) насколько удобно жить в состоянии холодной войны, вечного ожидания ее. Насколько удобно играть в войну и жить по законам военного времени. Так проще и понятнее: кто не с нами, тот против нас. Плюс уже подготовка к войне может списать многое, поскольку позволяет переключить внимание на внешнего врага и мобилизацию, а не тратить время на поиски причин неудач в собственном образе жизни, в системе организации жизни и управления собственной страной.
Война действительно идет – это война за мировоззрение и систему ценностей, которые считают единственно правильными те, кто видит себя хозяевами России. И в этой системе ценностей, в этом мировоззрении Голунов, Прокопьева, Сафронов – все равно виноваты. А значит, должны быть наказаны. Так или иначе, раньше или позже.
Я мог бы сделать несколько аккуратных оговорок: сказать, что «хочу ошибиться», что «надеюсь на открытый процесс над Иваном Сафроновым». Но вместо этого давайте я вам напоследок расскажу одну короткую историю.
Советский Союз, лето 1984 года. Три 12-летних пацана из города Орла, которые любят играть в индейцев, берут самодельные луки, стрелы, сшитые бабушками и мамами головные уборы из перьев, садятся в электричку и едут не в первый уже раз в лес. Приезжают, играют там весь день, — стреляют из луков, метают ножики, лазят по деревьям — потом снова садятся в электричку и возвращаются в город. А на вокзале их принимают люди в форме и в штатском, ведут в отделение, сажают по разным комнатам и в течение нескольких часов сначала просят, а потом кричат, угрожают и пытаются заставить признаться в том, что эти 12-летние пацаны обкидали камнями пассажирский поезд, в результате чего кто-то там оказался ранен. В какой-то момент менты даже приводят «свидетелей», якобы из того самого поезда, которые «узнают» в этих юных чингачгуках тех, кто кидал в них камни.
На самом деле это было очень жестко, больно вспоминать. Я тогда жил полгода без родителей, с одной бабушкой, которая не так давно перенесла инфаркт, и сильно переживал, что с ней может случиться следующий. А менты не разрешали ей позвонить — говорили, что дадут только после того, как подпишу признание. Это очень долго продолжалось. Мы были ребята упрямые, не хотели признаваться в том, чего не совершали. А нас, повторяю, сидящих в разных комнатах, по очереди убеждали «добрые» и «злые» следователи в том, что это наш единственный выход. В какой-то момент «добрый» следователь (он был в штатском) заглянул мне в глаза и сказал:
«Слушай, ладно, я все знаю: это не ты и не вы. Но, понимаешь. Ну, я же вижу твой лук этот дурацкий, стрелы… Ну, не сегодня, так в другой раз — могли же! Я же вас, молодежь сегодняшнюю, сукиных детей, насквозь вижу. И вот это имя твое — Стас — это что такое? Это на западный манер как-то, не по-русски… Те, кто камни бросал, еще себя проявят, не сомневайся, их тоже накажем. А пока — вас. И это тоже будет правильно, понял?» Я очень хорошо помню тот разговор, как и лицо того следователя.
Конечно, вы скажете: «А, ясно, это детская травма». Или: «Ну что ты в одну кучу? То — провинциальные менты, а это — элита контрразведки!»
Знаете, это ведь было не последнее лицо представителя советского силового аппарата, которое я видел близко. Очень похожие слова мне приходилось слышать потом еще минимум дважды: из уст людей в погонах, представляющих уже другие ведомства, и в 90-е, и в нулевые. А еще так сложилось, что как журналист я общался с людьми из спецслужб не раз, и мне часто говорили разное, что в конечном счете сводилось к простому: «Мы за родину, поэтому имеем право на все».
Нет, я не мажу всех одной краской. Среди полицейских, росгвардейцев, офицеров ФСБ, представителей других спецслужб хватает достойных людей, которые честно делают свое дело и сами не в восторге от репутации их ведомств и сфабрикованных дел. И раз эти люди еще там, значит, они надеются на что-то. Например, на то, что эту репутацию еще можно изменить: болото высушить, отказаться от охоты на ведьм и начать борьбу с настоящими врагами государства.
Пусть надеются, меняют репутацию, высушивают болото. Пусть, как минимум, начнут. Так, чтобы мы, кто не в курсе их настоящих подвигов, это увидели или хотя бы почувствовали. Потому что до тех пор никто… Хорошо, за всех не буду. Конкретно я не поверю, что их методы и мировоззрение изменились, что они хоть чем-то отличаются от тех ментов с орловского вокзала образца 1984 года. И что после исторического обнуления не войдут во вкус и такими же не станут даже те, кто пришел в органы с самыми благородными намерениями.
Поэтому да, одним открытым процессом и доказательством вины Ивана Сафронова их репутацию не отмоешь.