Сериал «Кольца власти», выпущенный Amazon и посвященный событиям, предшествующим эпопее «Властелин колец», вызвал ожесточенные споры в сообществе любителей творчества писателя Дж. Р. Р. Толкина. Кому-то не понравился расово разнообразный актерский состав, другие спорят о том, насколько близкой к духу оригинального произведения будет картина, в которой большая часть событий и многие персонажи придуманы не автором оригинала. Лингвист, вокалистка группы «Мельница» Наталья О’Шей (Хелависа) рассказала RTVI, как она относится к новой экранизации мира Толкина и о том, на чем основаны произведения писателя.
Наталья О’Шей (Хелависа) — российская певица, автор песен, музыкант (кельтская арфа, гитара, кастаньеты, фортепиано), лингвист — кельтолог и германист, кандидат филологических наук, писатель. Основательница и лидер музыкальной фолк-рок группы «Мельница».
Насколько каноничен сериал Amazon «Кольца власти» по отношению к миру Толкина
Это, без сомнения, не канон, потому что даже в трейлере можно увидеть совершенно новых персонажей, которых у Толкина не было. Мне кажется, что «Кольца власти» можно считать именно фанфиком по Толкину, потому что права на использование рукописи профессора его сын Кристофер авторам сериала не дал, и из-за этого им приходится всячески изворачиваться.
Стоит упомянуть и расовое разнообразие актеров, занятых в сериале, что вызвало вопросы у всех, кто посмотрел трейлеры — насколько это действительно будет соответствовать букве и духу Толкина и насколько — фансервисом?
У меня есть не то, чтобы теория, а понимание, как мне лично приятно видеть этот мир. Хоббитон, Шир — это самая что ни на есть Англия. И если мы посмотрим на современную Англию, то в любой английской деревушке есть пакистанская лавка. Уже сменилось не одно поколение англоиндийцев, англопакистанцев и всех выходцев из колоний, которые обосновались на Альбионе. И мне кажется, что мы можем рассматривать хоббитов именно как такое племя. То есть они, конечно же, европейцы, но очень многие из них — расовые полукровки внутри европейского континуума.
Как бы Толкин отнесся к расово разнообразному составу актеров
Толкин — дитя викторианского британского владычества, киплингианского времени. Для него, без сомнения, Британия была империей, владычицей морей. Это понятие он впитал с молоком матери, и странно даже предполагать, что он сам как-то по-другому думал о собственной стране.
Дж. Р. Р. Толкин в 1955 году
Haywood Magee / Picture Post via Getty Images
С другой стороны, известно, что Толкин был выходцем из одной из колоний, ведь он родился в Южной Африке. И именно поэтому мы не видим реально открытых проявлений имперского сознания в его книгах, никакого намека на расизм. Наоборот, мы наблюдаем огромное разнообразие рас, и ко всем им он относится с огромным интересом и бережностью.
Ему даже орков интересно изучать. Их язык подозрительно похож на турецкий. У меня, кстати, есть друзья, которые вынуждены были переехать в Турцию, и они говорят, мол, мы начали учить турецкий, и нам все время хочется сказать «аш назг дурбатулук»!
Поэтому мне кажется, что к экранизации с большим расовым разнообразием Толкин отнесся бы положительно. Но опять же хочется верить, что для него, как и для многих из нас, в первую очередь имел бы значение не цвет кожи, а мастерство актера.
Действительно ли эльфийский язык «Властелина колец» основан на кельтских языках
Никаких особых связей эльфийского языка с кельтскими нет. Квенья и произошедшие от него нолдорин и синдарин являют собой творческую мешанину. Действительно, у них есть некоторые кельтские и скандинавские корни. Например, это употребление «дис» в значении «женщина». Корень -wen — «дева» в эльфийских именах действительно взят из кельтских языков, как в валлийском имени Бронвен, но там gwen означает «белый». Есть и просто что-то придуманное.
А есть, например, окончания множественного числа, характерные для современного иврита: галадрим, рохиррим — как в «серафим», «хатулим». С другой стороны, гномские имена Толкин взял из «Старшей Эдды» — все эти Балины, Двалины и прочие.
Язык энтов, все эти красивые имена, основаны на финском. Толкин сам признавался, что здесь его очень вдохновлял финский язык. Он поступил так, как поступает любой лингвист. Мы, лингвисты-индоевропеисты, как птицы-шалашники, любой сор несем в избу.
Руны, которые использовали эльфы и потом у них заимствовали гномы, он основал на старших скандинавских рунах Футарк. А принцип письма тенгвар, красивого, извилистого, с указанием огласовок, основан на санскритском древнеиндийском письме деванагари.
На какой мифологии основан мир Толкина
В плане космогонии католик Толкин, несомненно, христианский писатель. Все устройство этого мира и природы основного конфликта — очень христианская вещь. Даже, я бы сказала, мильтоновская, взятая из «Потерянного рая».
Толкин, конечно, обращается и к скандинавским мифам, особенно в отношении гномов. Но все равно он не использует такие, казалось бы, плодотворные топосы скандинавской мифологии, как Вальхалла, Ванахейм, Нифльхейм, Муспельхейм и тому подобные миры. Нет, он строит Средиземье по очень земному типажу.
Зато от кельтов, в частности, у ирландцев он берет понятие Крайнего Запада, земли за морем. Она очень интересно устроена, существует как бы за морем, но одновременно и под холмами. Карту земли за морем можно наложить на карту мира под холмами, сидами Ирландии.
Человек, уплывший за море, может в какой-то момент, в тот день, когда открываются врата, — скажем, в ночь на Самайн, — выйти из-под холма. Или, наоборот, человек может уйти в холм, путешествовать по волшебной земле, а потом через много-много лет неожиданно приплыть на корабле. Этот концепт Заокраинного Запада Толкин с большим удовольствием взял у кельтов и очень красиво реализовал в книгах.
И еще, конечно, он утащил концепцию Атлантиды, рассказывая о падении Нуменора, этой огромной, успешной, в какой-то мере технологически хорошо развитой цивилизации, располагавшейся на острове и ушедшей под воду в результате катаклизма.
Насколько однозначны понятия добра и зла во «Властелине колец»
Для Толкина, пережившего Вторую мировую войну, добро и зло были совершенно однозначны. Это была очень живая травма, очень живые переживания. Мордор, конечно, — это фашистская Германия, тут разночтений быть не может.
Участники, одетые как персонажи из книги Дж. Р. Р. Толкина «Хоббит», принимают участие в реконструкции «Битвы пяти воинств» в лесу 4 июня 2016 года недалеко от деревни Докси, Чешская Республика
Matej Divizna / Getty Images News via Getty Images
Опять же, обращаясь к Мильтону и «Потерянному раю», я еще раз хочу повторить, что именно он — прямой предшественник Толкина в исследовании феномена Мелькора-Люцифера. Вся красота его падения, его привлекательность, — в первую очередь для старших нолдоров, Феанора и его семьи — очень понятная история, если читать ее после Мильтона.
Здесь очень сложно разделять католическое мировоззрение Толкина с его мировоззрением как патриота, как военного и просто как человека, который определился в понимании черно-белого устройства мира, однозначного добра или абсолютного зла.
Но его история во многом завязана на магическом предмете, Кольце Всевластия, которое нужно бросить в жерло Ородруина. И здесь интереснее всего не историческая, не религиозная подоплека, но гуманистическая составляющая. Важно то, что в итоге именно пресловутым маленьким людям, хоббитам, удается совершить этот немыслимый подвиг, хотя никто из них не герой. А все герои, которые их окружают, оказываются на более-менее второстепенных ролях. Даже у Арагорна в итоге ничего не получится, если он не сможет бросить кольцо в Ородруин.
Почему российские толкинисты так любят искать иное понимание добра и зла в работах писателя
Мне кажется, что российскому читателю, исследователю творчества Толкина подспудно не хватало пассионариев. Потому что для нашего мифологического сознания, для российского национального профайлинга исключительно важна такая фигура, некий харизматичный вождь, который поведет всех за собой. Если бы всю эту историю изначально писал российский писатель, то тот же вождь Арагорн, конечно, торжественно взошел бы на Ородруин и с большой помпой скинул бы туда чертово кольцо, предварительно сразившись с Сауроном.
Этого в книгах Толкина нет совсем. Он глубоко ненавидит войну. Мы читаем и понимаем, что ему война как ремесло, как эстетика глубоко ненавистна, омерзительна. Он заставляет героев ввязываться во всяческие передряги исключительно чтобы покончить со злом, которое им противостоит.
Посмотрите на битву в Хельмовой Пади или осаду Изенгарда, какими словами он описывает их. И как он, уже после битвы, рассказывает о затопленном городе. У него совершенно меняется язык, когда герои добираются до туда и обнаруживают двух хоббитов, сидящих на кочке посреди воды, курящих свои трубочки. Он становится намного легче, теплее и сразу теряет эпический пафос. Толкин начинает писать как добрый английский дедушка, как Чарльз Диккенс в лучших главах «Дэвида Копперфильда».