«Ядерное оружие — не харам». Когда Иран будет готов воевать с Израилем

Боевые действия в секторе Газа, которые начались после террористической операции ХАМАС на территории Израиля, продолжаются уже год и начинают распространяться на другие регионы Ближнего Востока. Теперь военная машина еврейского государства воюет с «Хезболлой» в Ливане. Иранист Юлия Рокнифард рассказывает RTVI о том, кто в этом виноват и хочет ли большой войны Иран.

Кто заинтересован в войне на Ближнем Востоке

Кто-то может с этим не соглашаться, однако я полагаю, что если кто-то заинтересован в продолжении эскалации ситуации на Ближнем Востоке, то это премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху. Ставки в зависимости от исхода нынешнего конфликта для него чрезвычайно высоки, от него будет зависеть как позиция Нетаньяху у власти, так и ход продолжающегося процесса по обвинению его в коррупции.

В то же время израильтяне, хотя могут в нюансах и не поддерживать то, как правительство проводит операции по освобождению заложников в секторе Газа, а теперь еще по «возвращению жителей северных территорий в свои дома», но в целом выступают за довольно агрессивную линию в отношении ближневосточных соседей, которые воспринимаются как угроза Израилю. В частности, в отношении Ливана, который для некоторых напрямую ассоциируется с группировкой «Хезболла». Конечно, среди основных запросов израильской публики к правительству по-прежнему остается возвращение заложников, удерживаемых ХАМАС с 7 октября прошлого года, хотя мнения по поводу методов могут разниться.

Остальные ближневосточные акторы вряд ли хотят видеть полномасштабную эскалацию. Даже Иран, в ответ на убийство Хасана Насраллы, главы «Хезболлы», а также Исмаила Хании, лидера политического крыла ХАМАС, нанес ответный удар, удерживаясь в рамках общего направления на деэскалацию.

Думаю, ранее иранскому истеблишменту казалось, что Израиль не пойдет на такой отчаяный поступок, когда действиям противника придется давать решительный ответ. Когда Тегеран нанес ответный удар по Израилю в ответ на атаку по иранскому консульскому учреждению в Дамаске в апреле, расчет был, скорее, на то, что на этом все и закончится.

Однако убийство Насраллы и операции Израиля на территории Ливана оставили иранским властям мало места для маневра, поскольку эти события нанесли не только моральный урон так называемой «оси сопротивления», но и реальный, поскольку сама «Хезболла» является важным элементом в иранской стратегии сдерживания на Ближнем Востоке. Тем не менее, даже последний удар Ирана по Израилю был спланирован таким образом, чтобы по возможности избежать контрудара, который приведет к большим потерям и потребует еще более существенного ответа.

Не хотят ее, разумеется, и в США накануне президентских выборов. Хотя, похоже, призывы США к Израилю умерить агрессивные аппетиты в отношении региона Нетяньяху в основном игнорирует. Это в последнее время приводит к противоречивым сообщениям. Например, накануне Генассамблеи ООН в Белом доме заявили, что в Израиле рассматривают некое соглашение о прекращении огня, что тут же начали отрицать как сам израильский премьер-министр, так и члены его кабмина. Предсказать, чем все это закончится, сейчас совершенно невозможно.

На какой максимум эскалации способна каждая из сторон

Похоже, израильское правительство пытается использовать ситуацию для зачистки пространства вокруг настолько, насколько это возможно. Несколько раз Нетаньяху испытывал терпение своего основного союзника, США. И все равно президент Байден продолжал публично рассказывать, как Америка неуклонно поддерживает Израиль, и выдавать гигантские пакеты военной помощи.

В условиях отсутствия противодействия, Нетаньяху идет напролом. В этом его очень поддерживают крайне правые члены правительства, вроде одиозных Итамара Бен-Гвира и Бецалеля Смотрича, пригрозивших летом развалить кабмин, если премьер согласится с мирным планом Байдена. Спроси таких людей, и они расскажут, что Израиль должен простираться не только «от реки до моря», но и на территорию Ливана, Иордании и даже Саудовской Аравии.

Операция, которую провел в Израиле ХАМАС 7 октября 2023 года, стала, хотя это и прозвучит цинично, подарком для израильских властей. Благодаря ей они как будто получили мандат на полную оккупацию Газы и зачистку ее от палестинского населения, что вполне соответствует целям израильских крайне правых сил.

В эти процессы, разумеется, была вовлечена и ливанская «Хезболла», которая, напомним, не только считается террористической группой в некоторых странах, но еще и является вполне легитимной политической силой и частью правительства Ливана. Вовлечение ее в конфликт с начала израильской операции в Газе вполне логично, поскольку сама группировка была основана как раз для борьбы с Израилем и израильской оккупацией Палестины.

Со стороны Израиля мы слышим те же слова, что произносились недавно про Газу: если местные сообщества укрывают или оправдывают членов «Хезболлы» и скрывают ее инфраструктуру, то все, кто находятся в таком населенном пункте, будут рассматриваться как комбатанты. Это соответствует доктрине Дахия (по названию района в Бейруте, где проживали семьи членов «Хезболлы»), которую израильские власти пытались применить против ливанцев в 2006 году. Она заключается в том, что если проводить агрессивные кампании против этой группировки, не особо заботясь о гражданских жертвах, то мирное население само взбунтуется и пойдет против нее. Этого не произошло тогда, вряд ли произойдет и сейчас, даже несмотря на недовольство некоторых в Ливане по поводу позиции и тактик «Хезболлы».

Иран же оказался в достаточно тяжелом положении, учитывая внутриполитическую и внутриэкономическую ситуацию, вызванную многочисленными санкциями. В то же время Тегерану необходимо поддерживать свою заявку на региональное лидерство. Он должен оказать своим союзникам по «оси сопротивления», что не будет просто стоять и безответно смотреть, как Израиль, его главный враг в регионе, уничтожает важных лидеров этой структуры без какой-либо ответной реакции.

У Ирана есть своя доктрина асимметричного сдерживания. Он понимает, что лицом к лицу с Израилем, поддерживаемым США (то есть в прямой конфронтации), выиграть не сможет. Поэтому иранцы применяют стратегию «упреждающей защиты», согласно которой в бой идет не регулярная армия, а негосударственные вооруженные формирования, способные проводить операции более мелкого масштаба. Иран же, в свою очередь, питает их ресурсами и финансами.

Хасан Насралла сам не раз прямо заявлял, что эта шиитская группировка полностью снабжается из шиитского же Ирана. Идеологическая близость между ними тоже важна, поскольку она является основой более плотной координации по стратегическим вопросам.

Конечно, вряд ли по «Хезболле» был нанесен окончательный сокрушающий удар, — она восстановится. Но сейчас Ирану очень важно показать своим противникам, что при таких условиях, когда его стратегия сдерживания не действует, он готов действовать напрямую. Хотя повторюсь, недавний ракетный удар по Израилю показывает, что иранская сторона до сих пор старается не эскалировать ситуацию, хотя и продемонстрировала, что казавшийся непробиваемым «железный купол» израильского ПВО вполне может быть пробит.

В рамках поисков такого решения в Тегеране даже обсуждают, не пересмотреть ли ядерную доктрину, которая раньше не предполагала приобретение или изготовление ядерного оружия. Теперь 39 членов иранского парламента внесли инициативу, согласно которой устанавливается, что из всего оружия массового уничтожения ядерное — это не харам. То есть оно не запрещено исламом, как считалось до этого, согласно фетвам (религиозным предписаниям) духовных лидеров.

Чего хочет иранское общество

Оно хочет, чтобы иранское правительство занялось внутриполитическими и внутриэкономическими делами в первую очередь. Думаю, оно бы однозначно одобрило шаги для смягчения антииранских санкции. Похоже, именно с таким мандатом новый президент Пезешкиан и поехал в Нью-Йорк, на Генассамблею ООН.

Не то чтобы его избрание означало, что Иран готов проводить некую прозападную линию в своей политике. Это скорее попытка поставить квази-реформаторское лицо во главе исполнительной ветви власти, которая не имеет сильных позиций в системе в целом, чтобы добиться от Запада послаблений в санкциях.

Общая же масса налогоплательщиков (можно предположить, что 70-80% от всего иранского населения), прежде всего желает, чтобы заплаченные ими в казну деньги не шли на описанную выше стратегию регионального сдерживания. Они против финансирования не только «Хезболлы», но и ХАМАС в секторе Газа, и всех других группировок. Такое отношение не замешано на каких-то идеологических установках. Это очень прагматические сантименты граждан, которым сложно жить в нынешних условиях. Из-за экономических трудностей общество в целом находится в апатии, тем более в том, что касается внешнеполитической повестки, и хочет хоть каких-нибудь положительных перемен внутри страны.

С другой стороны, нельзя сказать, что если внезапно в стране режим сменится на прозападный, который начнет сворачивать программы влияния в регионе, это будет воспринято большинством положительно. Дело не в приверженности исламской республике, а в присущем иранцам национализме. Большая часть даже тех, кто желал бы смены режима, в случае прямого вторжения на территорию страны или других форм нарушения суверенитета, метафорически «встанет под ружье». И национализм тут не равняется автоматической поддержке действующей власти или политического строя, основанного на концепциях шиитского ислама.

Безработица, низкие зарплаты, беззаконие настолько уже всех напрягают, что никаких ресурсов на то, чтобы думать о высоком, не остается. Поэтому сначала иранцы будут очень рады, если действительно внутриэкономическая ситуация будет налаживаться. А вот потом, когда настанут наконец сытые времена, жизнь станет определеннее, эти же люди начнут обсуждать вопросы, связанные с патриотизмом, геополитикой и гуманитарными вопросами, касающимися других стран и сообществ.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции