«Центром русскоязычной культуры все равно останется Москва». Продюсер проекта «После России» — о работе с Noize MC*, неизвестных русских поэтах и новой эмиграции

Альбом «После России», составленный кинорежиссером и продюсером Ромой Либеровым и посвященный столетию первой русской эмиграции, стал предметом обсуждения в первый же день своего выхода. Несколько «патриотических» каналов в Telegram потребовали удаления сборника с отечественных музыкальных платформ из-за «антироссийского», по их мнению, содержания. В проекте приняли участие Noize МС*, «Ногу свело», Монеточка, Tequilajazz и другие современные российские музыканты. Либеров, много лет работающий на стыке кино, музыки и литературы (кинокартина «ВМаяковский», фильм и альбом «Сохрани мою речь навсегда» о Осипе Мандельштаме), попросил их сочинить песни на стихи поэтов русского зарубежья. В интервью RTVI Либеров рассказал о том, откуда взялось название пластинки, как шла работа над альбомом, почему эмиграция не сможет взять на себя функции центра новой русской культуры, а на самом альбоме не стоит искать политических заявлений.

Как у вас появился замысел «После России»?

Я довольно давно занимаюсь историей русского зарубежья, и еще до ***** (начала боевых действий на Украине) заинтересовался так называемым незамеченным поколением русской эмиграции (так его назвал один из его представителей, Владимир Варшавский). То есть писателей и поэтов, которые не сделали себе славы до революции или до отъезда из России. Они, как правило, уезжали очень молодыми людьми, часто даже детьми. И они стали творить уже в странах русского рассеяния. Встречи с читателем на родине — в которую они, конечно, верили — у них так и не случилось.

Параллели с современностью очевидны. Нужно понимать, что у нас отобрали дом и страну, и отобрали навсегда. Я хотел бы продолжать оставаться кинорежиссером и продюсером, однако уверенность, что я смогу им оставаться, тает с каждым днем. Поэтому этот альбом стал для всей нашей команды доказательством жизни — вещью, сделанной целиком в эмиграции. Полгода назад, когда мы начинали работать, это казалось совершенно невозможным. Теперь наша команда себе и другим такое доказательство предоставила.

Как вы подбирали артистов и тексты? Давали на выбор или приходили с конкретным произведением?

Вся это работа была совместной и очень долгой. Артисты, как правило, не знали ни одной из фамилий авторов. Мы с моей подругой Полиной Проскуриной-Янович составили несколько антологий стихотворений, с которыми предлагали музыкантам знакомиться. Сделали сайт, на котором составили биографии всех поэтов. Потом забрасывали артистов книгами, чтобы они знакомились и выбирали тексты. Возьму для примера работу с Мириам Сехон и Василием Зорким: сначала мы начали работу только с Мириам, увидев в ее образе и манере параллели с Раисой Блох (поэтесса, супруга поэта Михаила Горлина, погибшая в Освенциме — RTVI). А потом открыли посмертный сборник Блох и Горлина и обнаружили стихотворение «Тишина» — и все сложилось. И вот с каждым артистом шла примерно такая работа.

При этом рамки себе вы, кажется, поставили достаточно широкие: поэт Сергей Бонгарт, на стихи которого записал свой трек Nozie MC*, куда ближе к нам, чем Раиса Блох и Михаил Горлин. А Монеточка сочинила музыку на достаточно известное стихотворение Владимира Набокова «Расстрел».

Тут надо заметить, что терминологически Набоков как раз относится к потерянному поколению. В первую очередь потому, что ему удалось пробиться и прославиться, но как писателю англоязычному. А вот Набоков-поэт к русскому читателю, по большому счету, так и не вернулся.

Что же касается Сергея Бонгарта, то он прибыл в Париж, можно сказать, на руины первой эмиграции, и наблюдал, как надежды и амбиции ее представителей превращались в эти самые руины. И он стихотворением «Парнас» подписал ей некий приговор. Он в нем пишет и с сочувствием, и одновременно с сарказмом, и с болью даже.

Так что на всем альбоме, от первого трека к последнему, рассказывается вполне конкретная история. От первой революции через гражданскую войну, сны, потери, смерти к надежде на воскрешение в финальной песне альбома («Вернуться в Россию — стихами» на произведение Георгия Иванова «В ветвях олеандровых трель соловья…» в исполнении R.A.SVET — RTVI).

В вашем проекте поучаствовало много интересных исполнителей. Но удивительно, почему вместе с группами НАИВ, АлоэВера, Tequilajazzz там не оказалось Оксимирона*?

О, мне тоже очень не хватило в этом проекте голоса и участия Мирона Федорова*. Если будете с ним разговаривать — задайте ему, пожалуйста, вопрос, почему его трека нет на этом альбоме (смеется). Ну то есть, сейчас альбом завершен и он мне кажется цельным, но, повторюсь, Мирона* там очень не хватает.

В «патриотических» каналах в Telegram началась настоящая травля вашего альбома. В первую очередь, из-за его названия — «После России». Как вы относитесь к требованиям удалить сборник с отечественных музыкальных платформ?

Есть расхожее соображение, что сейчас время троечников. Ну, им невдомек, что «После России» — это название легендарного, последнего прижизненного сборника Марины Цветаевой, в который вошли произведения за три первых года жизни в эмиграции, в Берлине и Праге.

Как думаете, тем из участников вашего альбома, кто живет в России, грозят какие-то последствия — какие были у музыкантов «ДДТ» и «Сплин» после их высказываний?

Знаете, страх съедает душу. Мы вместе с музыкантами делали большое важное дело: воскрешали имена и судьбы, совмещали, если так можно выразиться, русские языки — того времени и нынешнего. Мы занимались поэзией и музыкой. В альбоме нет ни йоты каких-то политических заявлений, акций, высказываний. С момента возникновения русской эмиграции не было издано столько сборников, сколько слушателей может быть у нашего альбома. Нам будут за это угрожать?

Ваш альбом проводит параллель между русским зарубежьем после Октябрьской революции и нынешними временами. Как по-вашему, можно ли сейчас говорить о том, что формируется новое русское зарубежье — или оно пока занято изучением опыта столетней давности?

Естественно, современное русское зарубежье уже есть. Эмиграцию 20-х называли «альтернативной Россией»; многие эмигранты, как вы знаете, даже не собирались натурализовываться в странах, в которые они приехали — считали, что вскоре вернутся обратно.

Знаете, каждый действует исходя из своих убеждений. Так вот, я убежден, что наша эмиграция — навсегда, а точнее, настолько надолго, что можно сказать «навсегда».

Один мой знакомый, посидевший еще в советской тюрьме, рассказывал мне, что главное при попадании за решетку — не думать, что случившееся с тобой скоро исправится, а сказать себе, что это теперь навсегда. 24 февраля я проснулся, сжал голову руками и понял, что все неотвратимо изменилось. С тех пор я уехал, ни разу не был дома — хочу приехать, но именно жить дома, кажется, мне больше не придется.

В своем интервью RTVI новый арт-директор Зальцбургского фестиваля Марина Давыдова говорила о том, что нынешняя эмиграция происходит, а русское зарубежье формируется в эпоху интернета, который может помочь сформированным культурным сообществам поддерживать коммуникацию, а единому информационному полю в культуре — не распасться. Никто теперь не уезжает на другую планету, не улетает в безвестность из «Шереметьево». Вы с ней не согласны?

Я убежден в одной, фатальной для себя мысли. Что бы ни происходило, как бы мы ни боролись за существование, при всех горестях и во все времена, даже в годы Большого террора и диктатуры большевиков, — центром русской и русскоязычной культуры все равно была и останется Москва.

Забавно, конечно, что альбомом «После России» мы представили живое опровержение этого суждения… Но, тем не менее, на территории Москвы, Петербурга, России в целом мы объединены одинаковыми вводными. А теперь они у каждого из нас разные — в Тель-Авиве одни, в Белграде — другие, в Берлине — третьи, а в Тбилиси и Ереване — четвертые. Начнутся свои реалии, свои заботы, будут расходиться смыслы, контексты. И нас, уверен, помимо происходящей трагедии, ждут еще невиданные беды и непрогнозируемая собственная судьба.

* Noize MC и Оксимирон признаны Минюстом России иноагентами