Совершенно верно. И это образ, который использует драматург для раскрытия коллизии и характеров в своей пьесе. В каком-то смысле, она уподобляет жизнь прыжку в «кроличью нору»: в неизведанное, в увлекательное, страшное, рискованное. В такое приключение, которое каждый из нас должен честно пройти от начала до конца, которое, собственно, и составляет то, что мы называем словом «жизнь». Не прыгнешь в нору — не узнаешь, что там. Не прыгнешь в нору — никогда не пройдешь этот путь. Не прыгнешь в нору — не узнаешь, на что ты способен. Пусть это небезопасно, но и жизнь небезопасна. И этот образ используется.
Более того, два персонажа этой пьесы, которые немного в таком ирреальном состоянии присутствуют в спектакле. Приоткрою тайну, в исходном событии пьесы заложено изнасилование и убийство двух молодых девочек. Они присутствуют в спектакле, но не в образе реальных девочек, не реальных людей, а таких персонажей… Я не могу сказать, что это персонажи-воспоминания, нет, там сложнее организовано их природа существования, но драматург так и назвала этих двух девочек — Алиса-один и Алиса-два.
Это не только их приключение, но и их матерей, которые остались после того, как потеряли своих детей. Это приключение и их подруги: она осталась жива, но по-прежнему, спустя много лет, переживает и не может забыть эту травму. И этот опыт ставит перед ней массу неразрешимых, казалось бы, проблем, которые хорошо знакомы современному человеку, и это нормально для каждого из нас. Каждый из нас стоит на краю бездны, каждому необходимо совершить прыжок, решиться на него. В каком-то смысле это и есть наша решимость жить.