В Китае отмечают 45-летие политики реформ и открытости. 18 декабря 1978 года состоялся третий пленум Центрального комитета Компартии Китая 11-го созыва. На этом пленуме новое поколение китайских руководителей во главе с Дэн Сяопином провозгласили начало крупнейших за всю историю социально-экономических реформ. Именно благодаря им и произошло становление нынешнего Китая — как одного из экономических лидеров и крупнейших игроков на мировой арене.

Квинтэссенцию политики реформ и открытости Дэн Сяопин определил при помощи «теории кошки»: «Неважно, чёрная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей — это хорошая кошка» (不管黑猫白猫，能捉老鼠就是好猫, бугуань хэймао баймао, нэн чжуо лаошу, цзюши хаомао).

Хотя Дэн и немного отошел от оригинальной сычуаньской поговорки про двух котов (в ней один из котов был не белый, а желтый), смысл остается тем же — жесткая административная экономика не справляется с выполнением кошачьих обязанностей так же хорошо, как рыночный капиталистический строй. С этой фразы Китай и начал переходить на рыночные экономические рельсы.

Рынок, будучи основой капитализма, сам по себе приводил к идеологическим противоречиям. Как никак, рыночные реформы начала проводить Коммунистическая партия Китая. Поэтому формулировку китайцы подкрепили цитатой Маркса о том, что единственный критерий истины — это практика. Вдобавок к этому китайские идеологи заявили, что рыночные реформы — это часть социализма с китайской спецификой. Мол, до строительства коммунизма еще далеко, а в период строительства социализма рыночные методы никто не отменял.

К политике реформ и открытости в Китае обратились не просто так. Проходившая вплоть до смерти великого кормчего Мао Цзэдуна в 1976 году «культурная революция» привела Китай к нищете. Коммуны, внутри которых общей собственностью нескольких деревень считали даже палочки для еды, не могли прокормить весь Китай. Во времена «культурной революции» (1965-1976 годы) об экономическом развитии забыли вовсе — вместо этого в Китае проходила активная борьба с «ревизионистами», то есть со всей интеллигентной прослойкой — от инженеров до профессоров университетов и крупных политиков, не согласных с Мао.

Под каток «культурной революции» попал и сам Дэн Сяопин. Еще до ее начала Дэн вместе со своим старшим товарищем Лю Шаоци ратовал за более прагматичный подход к экономической политике. Либерализацию китайской экономики 1960-1965 годов, которая последовала после провалов «большого скачка» (1958-1960 годы), проводил именно Лю Шаоци.

Мао официально признал свою неправоту и на время ушел в тень политической жизни Пекина. «Большой скачок» со стремлением догнать и перегнать Великобританию по объемам производства обернулся крупнейшим в истории Китая голодом. Но тогда экономическим реформам не довелось осуществиться — Мао начал жесткую борьбу с политическими конкурентами, в том числе с Лю Шаоци и Дэн Сяопином.

Очнувшись от «культурной революции», Дэн Сяопин уже в одиночку (Лю Шаоци скончался в тюрьме в 1969 году) решил вернуться к проводимой ранее в Китае экономической либерализации.

В большинстве секторов экономики снизили роль государства, а руководителям госпредприятий стали давать больше управленческих полномочий. Поощрялось именно зарабатывание денег. Помимо того, власти начали проводить эксперименты с различными формами собственности, допуская ее аренду. Сделали послабления в торговле, в том числе во внешней. Также приветствовали создание совместных с зарубежными инвесторами предприятий — так в Китай начали приходить и технологии.

Но самое главное решение политики реформ и открытости — это либерализация норм собственности в китайской деревне, которая, несмотря на «культурную революцию», сохранилась — в отличие от русской деревни после коллективизации.

Если раньше в Китае были коммуны и бригады (по сути государственные сельхозпредприятия), то теперь вся земля за пределами города стала собственностью коллектива сельских жителей. Крестьянские семьи начали разделять землю между собой, а позже даже брать в аренду соседские участки.

Теперь благосостояние крестьян стало зависеть от их собственной инициативы, а не от государства. Так реформаторы преодолели главное противоречие административной экономики — снижение эффективности труда крестьян из-за несоответствия вложенного труда и материальной отдачи.

В ходе проведения политики реформ и открытости постоянно проводились экономические эксперименты. Перед тем, как внедрять какое-то решение на уровне всей страны, меру опробовали локально — на уровне деревни, уезда, города, провинции. Так появилось и первое решение политики реформ и открытости о реформе в деревне.

В декабре 1978 года, незадолго до 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, крестьяне из деревни Сяоган в восточной провинции Аньхой решили тайно от властей разделить земли коммуны между семьями деревни. В итоге это решение привело к пятикратному увеличению производства, что заметили на самом верху Компартии Китая. Такой опыт китайские руководители решили сначала опробовать во всей провинции Аньхой, а потом уже и по всей стране. Так появился другой принцип китайских реформ — «переходить реку, нащупывая камни» (摸着石头过河, мочжэ шитоу гуохэ).

Примечательно, что косвенный вклад в проведение политики реформ и открытости в Китае внесла и Россия. Некоторые исследователи отмечают, что при выстраивании экономической политики Дэн Сяопин учитывал опыт новой экономической политики (НЭПа) 1921-1929 годов в СССР. А Дэн учился в Советском Союзе именно во время периода НЭПа. В 1926 году он прошел обучение в Университете трудящихся Востока в Москве.