В Берлине открылась выставка известного в национал-социалистической Германии коллекционера и арт-дилера Хильдебранда Гурлитта. Больше полутора тысяч бесценных произведений искусства сын Гурлитта десятилетиями прятал у себя дома, пока несколько лет назад их не нашла полиция. Теперь в берлинском музее Мартин-Гропиус-Бау не только выставили 250 работ из собрания, но и рассказали их истории. На выставке побывал шеф европейского бюро RTVI Константин Гольденцвайг.
Эта выставка начинается с чемодана, на котором семь лет назад закончилась тихая жизнь никому не известного коллекционера Корнелиуса Гурлитта. В нем он перевозил девять тысяч евро наличными в поезде Цюрих-Мюнхен. У подозрительного пассажира немецкая таможня искала источники его доходов, а нашла впоследствии несметные сокровища.
RTVI
Роден и Дега, Мунк и Дюрер, Нольде и Кирхнер — собрание на сотни миллионов евро. Гурлитт-младший, всю жизнь проживший затворником, скончался вскоре после того, как о его секретной коллекции стало известно. Однако вопросы остались не только у юристов, но и у реставраторов: многое из этого наследия десятилетиями хранилось в тайниках, между Германией и Австрией, в условиях, оставлявших желать лучшего — между ящиками и консервными банками, в подвалах. Поэтому на первой крупной выставке Моне, например, уже выставляют, а Сезанна еще реставрируют.
Райн Вольфс, директор федерального выставочного зала Германии: «Эта выставка дает уникальную возможность. Вы открываете целую страницу истории Германии, в которой до сих пор не было никакой ясности!»
Все, что больше полувека прятал жилец мюнхенской многоэтажки, впервые в таком объеме демонстрируется публике. Название экспозиции — «Гурлитт. Опись». И лишь на зачитывание этой описи уйдут часы: Кандинский, Шагал, Кокошка, Пикассо — художники, чьи работы Гитлер в 1937 году причислил к так называемому «дегенеративному искусству», по версии фашистской пропаганды «упадническому» и «антигерманскому». Но это не мешало сбывать его в войну за рубеж и делать деньги, причем как властям, так и нанятому ими посреднику — отцу Корнелиуса, коллекционеру Хильдебранду Гурлитту. О том, что многие полотна не сгорели и не исчезли за границей, все послевоенные годы было известно лишь немногим посвященным.
Агнешка Люлинска, куратор выставки: «Если сегодня поговорить с ключевыми игроками арт-рынка в Швейцарии, Германии, они подтвердят вам, что знали о существовании этой коллекции. Но рынок произведений искусства любит тишину, и никому не было выгодно бить в колокол. Сделки проворачивались регулярно и без лишнего шума, с выгодой для каждой из сторон».
Что сделки эти были с душком, понимали все их участники, включая главного — Гурлитта-младшего, жившего на наследство отца. Оно состояло, в том числе, из шедевров, конфискованных у евреев или скупленных по дешевке на оккупированных землях.
Райн Вольфс, директор федерального выставочного зала Германии: «Адольф Гитлер хотел построить большой Музей фюрера в австрийском Линце. Ради этого была запущен огромный проект, а Хильдебранд Гурлитт нанят в качестве официального закупщика произведений искусства. Многое закупалось во Франции, в Париже — по бросовым ценам, эти картины он буквально «выжимал» у прежних владельцев, переправляя в итоге в Германию».
Еврейские владельцы Кранаха и Ренуара в конце 30-х годов, перед угрозой дорогостоящей эмиграции или концлагерей, стремились любой ценой выжить. А значит, за бесценок были готовы избавляться от своих богатств. И вот тогда Гурлит оказывался тут как тут. Это можно было назвать вымогательством, можно — очень удачной торговлей. Он был вхож и в художественную среду и в нацистскую: например, в геббельсовскую Имперскую палату по культуре. Даже генеалогию свою приложил, по которой выходило, что он лишь на четверть еврей, а значит, вправе заниматься этим сверхдоходным гешефтом. Притом выгодным как для нацистов, так и для него самого.
Майке Хоффманн, доктор искусствоведения (Свободный университет Берлина): «Взять, к примеру, историю Генри Хинрихсена, издателя нот и коллекционера. Гурлитт-старший с его семьей был знаком лично. <…> Есть письма, доказывающие, как сильно Хинрихсен ему доверял. Тем не менее, когда после войны два его сына, единственные в семье, кто пережил Холокост, обратились к Гурлитту с просьбой вернуть графику, принадлежавшую их отцу, Гурлитт им ответил, будто у него ничего такого нет».
Тайное стало явным, в том числе, благодаря искусствоведу Майке Хоффманн, приглашенной прокуратурой Германии для экспертизы. После этого сын Гурлитта завещал гигантскую коллекцию музею швейцарского Берна. Вместе с десятками искусствоведов команда Нины Циммер уже четвертый год составляет родословную шедевров, пытаясь найти прежних владельцев. Уничтожены были многие документы, и у специалистов — то отчаяние, то приключения.
Нина Циммер, директор музея Берна: «Под цепочкой холст будто проткнут насквозь. Мы сразу приняли это к сведению. Нашим исследователям удалось связать эту примету с документом от знаменитого искусствоведа Розы Валлан, в годы третьего рейха подпольно работавшей в Париже участницы движения Сопротивления. Она составляла списки произведений искусства, конфискованных там нацистами. И в этом списке, напротив картины Томаса Кутюра, она указала эту деталь».
Для Гурлитта-младшего это отцовское наследство сомнительного происхождения стало непосильной ношей. На протяжении всей отшельнической жизни он лишь хранил эти картины. Нигде не работая, избегая людей, не имея ни телефона, ни медстраховки.
Майке Хоффманн, доктор искусствоведения (Свободный университет Берлина): «Он никогда не мог взять собственную жизнь в свои руки. Вся она была подчинена этой коллекции. Он жил лишь с продажи части картин. Это собрание было настолько связано с судьбой его отца, что своей судьбы у Гурлитта-младшего просто не было».
Пока новую судьбу у потомков былых владельцев не обрели эти полотна, их можно увидеть в Берлине — до января.