Последние три месяца Россия жила в режиме самоизоляции. Это вынужденное испытание многим далось непросто: никаких прогулок, встреч с друзьями, привычного ритма жизни. Но сложнее всего пришлось тем, для кого собственный дом — не крепость, а поле боя. Из-за карантина жертвы домашнего насилия оказались буквально заперты в одной квартире со своим абьюзером. При этом, по данным МВД, число преступлений с домашним насилием в последние месяцы лишь сократилось.
О том, что на самом деле изменилось за время пандемии, и как помочь жертвам насилия в режиме онлайн, RTVI рассказала координатор центра по работе с проблемой насилия «Насилию.нет» Маша Твардовская.
RTVI: В середине мая МВД сообщило, что число преступлений, связанных с домашним насилием, сократилось на 7%. Речь шла о первых месяцах 2020 года, и изоляционном апреле в том числе. Можно ли верить этим данным?
Маша Твардовская: Эта статистика начала появляться, когда полицейских обязали ввести какую-то статистику именно на время пандемии. Естественно, она не отражает вообще реального положения вещей. Во-первых, не все пострадавшие обращаются в полицию. Во-вторых, во время пандемии люди в целом редко куда-то ходят, и полиция — не исключение. Поэтому статистика падает.
Конечно, в России вообще довольно сложно считать статистику, и не только по домашнему насилию. У нас ее подсчитывают довольно странно, особенно государственные органы. Дело в том, что нет централизованного сбора, все делается на местах. То же самое и с коронавирусом: у кого-то не будет хватать тестов, у кого-то — бланков.
Кто-то захочет нарисовать статистику покрасивее, кому-то, важнее, наоборот, показать что борьба с насилием идет. Человеческий фактор сказывается очень сильно. Поэтому, конечно, на эту статистику нельзя опираться. Кроме того, у нас вообще нет системы сбора статистики по домашнему насилию — ее не собирают обычно. Нет закона о домашнем насилии, нет и статистики.
RTVI: А на практике, как самоизоляция повлияла на проблему домашнего насилия в России? Вероятно, в кризисных центрах об этом знают больше, чем в МВД.
Маша Твардовская: Каждый центр замечает свои изменения во время изоляции. Все зависит от того, чем занимается центр, какую конкретно помощь оказывают, насколько он известный и популярный. Допустим, у центра «Анна» есть горячая линия, на которую можно позвонить в любой момент, чтобы с кем-нибудь поговорить и получить поддержку. И их номер — самый популярный, наверное, он есть везде, на всех сайтах. Так вот у них выросло количество обращений на горячую линию. И это логично.
У кого-то, наоборот, падали обращения. К примеру, у нас в первый месяц звонков было на пару процентов меньше, чем обычно. А сообщений — обращений через соцсети и почту — стало процентов на десять больше. Потому что людям стало небезопасно звонить, когда они 24/7 находятся в одной квартире с абьюзером. Мы ввели консультации в текстовом формате — с юристом и психологом. Старались всегда быть на связи, чтобы быстро реагировать, вызвать полицию в ночи, если понадобится.
А у «Китеж-центра», например, выросли обращения, потому что они оказывают не консультационную помощь, а предоставляют жилье. Естественно, людей — женщин и мужчин, — которым понадобилось какое-то жилье в кризисный момент, стало больше. Из-за вируса люди не могли уехать к родственникам в соседний город, чтобы сбежать от абьюза. Не могли даже на улицу выйти.
RTVI: В большинстве регионов режим самоизоляции отменили, но есть вероятность, что второй волне пандемии быть. У вас уже есть опыт борьбы с домашним насилием во время карантина. Чего стоит ожидать?
Маша Твардовская: Мы стараемся быть оптимистами. Сам центр, как физическое пространство, еще закрыт, так что все, что нам нужно для работы, — переадресовать звонки на мобильный сотрудницы, которая работает из дома, чаще бывать на связи в социальных сетях и вести всю работу онлайн. Помогать людям во время изоляции, как это делаем мы, возможно. Это вполне выполнимо. Тем, кто предоставляет убежища, приходится сложнее — комнату онлайн не предоставишь.
Но, в любом случае, карантин все усложняет. В обычное время некоторые женщины могут отвести ребенка в садик, выйти в магазин, пойти на работу. Это же тоже возможность выйти в какое-то пространство, где ты можешь взять телефон в руки, дойти до кого-то, попросить о помощи. У многих женщин и эти последние островки свободы пропали. Им становится еще сложнее попросить о помощи.
