Комсомолу исполнилось 100 лет. Через самую массовую политическую молодежную силу руководство СССР влияло на все сферы советской жизни: от образования и спорта — до промышленности и экономики. Для одних ВЛКСМ стал началом политической карьеры, для других — трамплином в большой бизнес: некоторые из российских крупных предпринимателей начинали, как раз в райкомах комсомола. Правда, не всех из них сейчас можно назвать успешными. Экономику комсомола изучил корреспондент RTVI Сергей Морозов.
В старом здании Центрального комитета комсомола вас у входа встречает Ленин, а наверху — глава уже не коммунистического, а Российского союза молодежи. Сидит он в том же кабинете, за тем же столом, что и поколения руководителей до него: комсомол — это верность старшим товарищам.
Павел Красноруцкий, председатель Российского союза молодежи: «Тяжельников, Мишин, Пастухов — все здесь были. Прямо за этим самым столом. Он немного сейчас поменял верхний внешний вид, но все остальное — ножки, подставки — все это в том виде, в котором существовало в советское время. Обратите внимание на стены: мы специально здесь не делаем ремонт, хотя имеем на это право. На наш взгляд, это исторический кабинет».
Молодежный союз существует в сильно сокращенном виде. Многие бывшие руководители стали бизнесменами, сам Павел Красноруцкий пришел из менеджмента. Однако руководителей советской поры здесь почитают так, будто комсомол и не распадался.
Павел Красноруцкий, председатель Российского союза Молодежи: «И Мишин, и Тяжельников, и Пастухов — это наши постоянные гости. Мы здесь проводим с ними различные беседы, они встречаются с молодежью. Мы всегда рады видеть наших старших товарищей, как мы их называем».
Мысль о том, что в начале перестройки именно комсомольские вожаки были первопроходцами в бизнесе, стала почти общепринятой, но есть один изъян: обгонять старших товарищей в столь прибыльном деле было бы невежливо, не по-комсомольски.
Этот дом во многом утратил свой ореол, и теперь здесь располагаются частные фирмы и кафе. Через дорогу — Старая площадь и штаб ЦК КПСС: советская молодежь находилась под неусыпным контролем партийного руководства.
Может быть, в эпоху перемен все поменялось? Какие речи произносились на комсомольских съездах. «Не стоит трагически закатывать глаза и стенать по гибнущему социализму. Не социализм гибнет, а уродливая карикатура на него», — это цитата из фильма «Доказательство очевидного» 1990 года.
Подобное появилось лишь после того, как партия одобрила курс на перестройку. Консерватор Егор Лигачев на комсомольском съезде выглядел сторонником прогресса.
По словам исследователя элит Ольгой Крыштановской, которая в 90-е организовала серию интервью с первопроходцами российского капитализма, весь комсомольский поход в предпринимательство от начала и до конца контролировался Компартией.
Ольга Крыштановская, социолог: «Это был эксперимент, и никто не знал, получится у них или нет. А на ком тренируются? На мышах. И комсомол, молодежь, играла роль таких подопытных мышей. Кураторы же были внутри партии, в ЦК КПСС, и идея принадлежала ЦК КПСС — но вдруг не получилось бы, вдруг какой-то перекос. Тогда, чтобы на партии не было пятна, смогли бы просто убрать и не говорить об этом».
Впервые мысль о том, что комсомольцы — это локомотивы русского бизнеса, появилась в 90-е после двух публикаций, которые почти дословно переписывают к очередному юбилею ВЛКСМ. Одна из них — Washington Post от 1991 года — приводит слова комсомольского секретаря Александра Бека: 20% московского бизнеса так или иначе связаны с ВЛКСМ.
На съезде ВЛКСМ Александр Бек в 1990-е говорил: «Я думаю, что такой комсомол, какой у нас был, не только не нужен, а вреден. Я считаю, что такой комсомол является частью тоталитарной системы».
27 лет спустя мы разыскали Александра Бека. Бывший комсорг института, бывший член ЦК ВЛКСМ после краха СССР баллотировался в депутаты Верховного совета, потом открыл свою фирму. По его словам, бизнес в 80-е был довольно сюрреалистическим занятием, потому что все было запрещено.
Александр Бек, предприниматель: «Сейчас это мало кто понимает, но тогда было множество форм денег, и у вас могло быть на счету несколько миллионов на оборудование и две тысячи на зарплату. При этом все было так прижато, что перевод из не той статьи не туда мог закончиться уголовным делом — хищение соцсобственности».
Чтобы развязать этот узел, партия в 1986 году разрешила НТТМы — центры научно-технического творчества молодежи, которые очень быстро превратились в центры обналичивания денег, причем это была монополия ВЛКСМ.
Ольга Крыштановская, социолог: «Во главе них поставили молодых предприимчивых ребят, которые занимали немаленькие посты — это не были просто инструкторы (самая низшая позиция в райкомах и горкомах), это были люди на уровне, скажем, завотделом. Лучший пример — это, конечно, Ходорковский. Он как раз был таким руководителем ЦНТТМ — назвали его Менатеп — который он превратил в целую империю. Все другие были менее успешными, а большинство просто неуспешными».
Писатель Юрий Поляков опубликовал в 1985 году повесть «ЧП районного масштаба» — тогда считалось, что это острая критика комсомола, хотя никаких походов в баню или иных излишеств, как в фильме «по мотивам», там не было. Тема была Полякову знакома, потому что он сам работал инструктором в райкоме комсомола, и в перестройку друзья чуть не утянули его самого в «комсомольскую экономику».
Юрий Поляков, писатель: «Меня хорошо знали в стране и действительно я мог пойти получить какую-то необходимую подпись. Пару раз меня уболтали это сделать, в результате я чуть не лишился квартиры. После этого я себе сказал: нет, только творчество, никакого бизнеса. Лисовский тоже работал в бауманском обкоме, Гусинский был активистом московского горкома комсомола — он был штатным постановщиком идеологических зрелищ. Хотя многие вышли из внешторговских — не только комсомол».
Александр Бек, предприниматель: «Тонка грань между тем, что разрешал указ и тем, что запрещал УК. Но надо понимать, что треть руководителей НТТМ были не из комсомола — там зачастую ставили людей из партхозноменклатуры более высокого уровня».
Типичное градостроительное решение советских времен выглядит так: в одном крыле здания — райком КПСС, в другом — райком ВЛКСМ, в центре — статуя Ленина. И там, и там — люди со связями и организационными навыками, но у партийцев они еще выше. Когда комсомольцы начали зарабатывать — должны ли они были делиться с партийными товарищами?
Ольга Крыштановская, социолог: «Да, хотя найти доказательства сейчас, наверное, очень трудно. Мне, по крайней мере, это не удалось, но я знаю, что были негласные инструкции о распределении прибылей и что какая-то часть возвращалась в райком КПСС — он курировал райком ВЛКСМ, где создавался молодежный центр. Да, возврат денег был, и вообще, эти первые шаги в бизнесе проходили под руководством партии — курировал Егор Лигачев. Постепенно, когда стало ясно, что это прибыльно и перспективно, туда двинулись серьезные силы».
Александр Бек, предприниматель: «Вы спрашиваете в сегодняшних терминах. В Советском Союзе любая экономическая деятельность, находящаяся вне Госплана, вне контроля партии и правительства, являлась уголовно наказуемой. НТТМ не был уголовкой, поэтому он действовал строго в рамках планов, устанавливаемых руководящей и направляющей, и никаких других денег не было. Те формы бизнеса и хранения капитала, к которым мы привыкли сейчас, были уголовно наказуемы, с большими сроками. Это не вопрос успешности — это было единственно возможным».
Юрий Поляков, писатель: «Никто ничего не придумывал и никакой крыши партии не было — это выдумки, либеральная мифология. Вы сейчас хороший заказ, послабление по налогам или казенное дело в бизнесе без связей в правительстве, администрации не получите. То же самое было при советской власти — представьте себе, молодой человек, недавно был сотрудником райкома и начал заниматься НТТМ — на это выделялись средства, возмести. Ты в районе всех знаешь и тебя знают все — ты мог пойти в райсовет, в предприятие, где ты директора знаешь, мог пойти в банк, а там сидит недавний секретарь комсомольской организации — вот и все, тут нет никакого заговора».
Виктор Мироненко, первый секретарь ВЛКСМ в «Доказательстве очевидного» говорил: «Молодежь не может самого главного — она не может заработать себе интересную жизнь, потому что для того, чтобы жить интересно, нужны материальные основы: хорошая квартира, красивая машина, возможность путешествовать, иметь средства информации. Мы им ничего не дали».
Из комсомола вышли Михаил Ходорковский, Сергей Лисовский, Бадри Патаркацишвили, Алексей Мордашов — всех ли из них мы бы сегодня назвали «успешными бизнесменами»? Те, кто не ответил «есть!», когда партия сказала «надо!», оказались в непростой ситуации, как и многие из тех, кто вообще не захотел играть в эти игры. Когда Юрий Поляков писал свою повесть, у него перед глазами были два прототипа главного героя, чьи судьбы сложились очень по-разному.
Юрий Поляков, писатель: «Я его писал с двух первых секретарей. С Первого секретаря Краснопресненского райкома комсомола Павла Гусева, который потом стал редактором “Московского Комсомольца”, богатым успешным человеком, медиамагнатом. Второй человек — это Первый секретарь бауманского райкома комсомола Валерий Бударин, и у него судьба сложилась абсолютно противоположно. Стал ли он бомжом, я не знаю, но то, что его зарезали в пьяной драке возле пивной, и он был социально деградировавшим человеком — это абсолютно точно».
Если комсомольцы и накопили к концу 80-х какой-то капитал, то это были не деньги, а связи. Но и их оказалось недостаточно: когда капитализм в России начался всерьез, комсомольцев оттеснили в сторону. Те, кто стояли выше по служебной лестнице, оказались выше и в бизнесе.
Ольга Крыштановская, социолог: «Например, когда началась постепенная приватизация банков и министерств — здесь уже комсомольцами и не пахло. Понятно, что до приватизации, в которой уже все мы могли участвовать своими ваучерами, основная приватизация уже прошла. Большая часть госбанков была приватизирована и большая часть стратегических отраслей, связанных с нефтью, газом и т.д. — комсомольцы имели к этому отношение, но косвенное. Эти мальчики так и остались мальчиками, которые что-то в области туризма делали».
В 80-е масса комсомольских руководителей поступила по-комсомольски: сначала бросилась в прорыв, а потом, когда главный куш отхватил кто-то другой, собрала на свою голову все шишки. Позже скажут, что комсомольцы оказались циниками без принципов, которые сначала звали в коммунизм, а потом первыми бежали в обратную сторону. Однако, как выясняется, на обратном пути их тоже обогнали. Вот это уже по-настоящему досадно.