«Не просто рядовой художник». Сафронов и Миндлин — о вкладе Сергея Андрияки в развитие искусства

Художник и основатель Академии акварели и изящных искусств Сергей Андрияка умер в возрасте 65 лет. Народный художник России Никас Сафронов и директор музея им. Андрея Рублева Михаил Миндлин рассказали RTVI об особенностях художественного стиля Андрияки и о том, какой вклад он внес в развитие искусства.

Михаил Миндлин
директор музея им. Андрея Рублева

Андрияке принадлежит значительный вклад в развитие живописи, выполненной в технике акварели. Он виртуозно, блестяще владел этой техникой, виртуозно передавал фактуру материалов. Это могло быть серебро, бронза, латунь, бархат, лен.

Он действительно был большим мастером. Не говоря уже о том, что одно из самых главных достижений — это невероятное впечатление, которое производил масштаб создаваемых акварелей, чрезвычайно грандиозный.

С точки зрения техники — да, были мастера, работавшие в XIX—XX веках, которые тоже блестяще владели акварельной техникой. Но с точки зрения создания таких грандиозных, масштабных произведений в академической, традиционной стилистике, пожалуй, я не знаю, с кем его можно сравнить.

Андрияка работал и в области монументального искусства, создавал витражи, был достаточно разносторонней, чрезвычайно масштабной личностью. Но это не самородок, это мастер, выдающийся мастер акварельного искусства.

Кроме того, что он был художником, мастером с самой большой буквы, он создал академию. И это одно из наиболее крупных художественных учебных заведений.

Он передавал свое мастерство, свои навыки своим коллегам и множеству учеников. В этом его заслуга тоже неоспорима, потому что сегодня чрезвычайно мало профессионалов, владеющих техникой акварели. Конечно, утратить акварельную технику живописи было бы большой ошибкой и невосполнимой утратой. Его заслуги в этом направлении чрезвычайно велики.

Никас Сафронов
народный художник Российской Федерации

[Отец Сергея Андрияки] Николай Иванович был заслуженным художником СССР, преподавал в Суриковской школе. Имея такое наследие, папу-акварелиста и живописца, Сергей Николаевич в основном занимался живописью. Хотя по специальности он закончил станковую живопись в Суриковском институте, он предпочитал заниматься акварелью и писал на исторические темы. Есть картина 1985 года, которая была дипломной работой — «На поле Куликовом. Вечная память». Был патриотом.

Он работал в Творческих мастерских Академии художеств СССР, что является большой заслугой. Многие пробиваются долгие годы, чтобы как-то суметь хотя бы приблизиться к этому пониманию. Но он уже с самого начала творческого пути стал проявлять себя как большой, маститый художник.

За основную творческую деятельность он взял акварель, гуашь, работал по эмали, занимался росписью по фарфору — это тоже достаточно сложная и эксклюзивная тема. Он занимался мозаикой, делал витражи, офорты, что не каждый художник умеет. Офорт — это копии, которые можно размножать, но они все делаются за подписью мастера, авторскими.

Он основал акварельную школу, а потом и Академию акварели имени Андрияки. Это был индивидуальный жанр. Я встречал многих ребят — и детей, и уже взрослых, — которые показывали работы на высочайшем уровне и говорили, что закончили школу Андрияки.

Это не значит, что он занимался этим один, но основать академию или школу — это очень большое и сложное дело. Надо уметь быть активным, пробивным, уметь дружить с власть имущими, уметь их покорять, находить для них какие-то свои полезные качества и делать это [в том числе] и для государства, чтобы оно ценило его как художника и понимало, что этот человек — патриот. Это тоже очень важно.

Даже по Арбатско-Покровской линии Московского метрополитена курирует поезд под названием «Акварель», оформленный его репродукциями, репродукциями его учеников. Конечно, это реклама, но реклама позитивная, положительная, очень правильная. Создающая желание не идти в абстракцию, в разные рода инсталляции, перформансы, а прийти и заняться классическим искусством.

В этом не было ничего сверхъестественного. Он, конечно, не Дали или Пикассо, не создавал что-то абстрактное. Но в первую очередь люди должны научиться рисовать, как говорил Дали: «Научитесь рисовать, как Веласкес, а потом делайте, что хотите».

Он давал качественное образование, собрав лучших педагогов, как акварели, так и живописи, разных техник — от мозаики до офортов. Он создал академию на основе больших мастеров. У академии много филиалов — только в Москве два-три. Есть Сибирский государственный художественный музей Сергея Андрияки.

У него была огромная пропагандистская деятельность. Это очень важно — включать, увлекать. Да, [занятия в его школе] были платные, но это тоже, знаете, иногда неплохо. Наверное, были группы бесплатных учеников, которых брали, потому что они талантливы, но не имели возможность оплачивать занятия.

С другой стороны, когда родители платят за своих детей, за музыку, за живопись — они стараются, чтобы ребенок все-таки с пользой потратил эти деньги, что тоже дает хорошее подспорье для родителей. Ребенок увлекается чем-то высоким, ему также преподают высокую литературу — Пушкина, Тургенева. Плюс — они знают всю классическую образовательную систему от Репина и Шишкина, скажем, до Тернера, который тоже использовал масляные краски на холсте как акварельные.

Это все преподается и дает ученикам интерес в общении со своими сверстниками, с учителями. Людям, которые с ними общаются, интересно — они знают много историй, разных казусных историй с художниками, таких как Айвазовский или Серов, их достижения в области разных техник. Оттуда выходят достойные, образованные люди, которые дальше несут культуру в мир.

Поэтому нужно ему отдать должное за то, что он при жизни создал академию. Его ценил Церетели, который всегда поощрял его и поддерживал, дал ему звание академика Академии художеств. Илья Сергеевич Глазунов также уважал, ценил его как большого художника и всегда предоставлял ему свои залы для выставок.

Мы приятельствовали, жили рядом, были соседями. Даже сталкивались на Кисловском, где Консерватория, ходили в бассейн, обсуждали какие-то темы. Я был у него на Гороховской, он меня приглашал, я там давал мастер-класс.

Это достойная академия — он создал ее не для того, чтобы, так сказать, имя свое написать. Нет, он принимал участие, пробивал ремонт, оформлял академию, которой можно было гордиться, в которую не стыдно было прийти. Он восстанавливал старые фрески, росписи, и студенты принимали в этом участие.

Я не помню нарицаний. Иногда в совершенно разных академиях, как государственных, так и частных, говорят: «Все равно чего-то не хватает». У него всегда все были позитивны, хвастались, показывали, участвовали с ним в общих проектах, помогая ему как ученики. То есть, он подготовил еще и учеников, которые бы помогали в его больших, глобальных, масштабных работах.

Например, он делал для московской мэрии шестиметровую панораму Москвы — облик, связанный с восстановлением по фотографиям старой Москвы. Это тоже большой проект, где он со студентами работал по заказу мэрии. Юрий Михайлович Лужков его очень ценил, уважал и поэтому дал ему целое здание. Это говорит о том, что он умел и угодить, и поддержать власть с их проектами, и подготовить себе школу.

Не шиковал, не был заносчив, очень был прост. Красивый, с бородой, человек — похож на неистового художника или Бетховена. Вечно несущийся, вечно переживающий, вечно что-то оформляющий — то гаражи, то здания, то классы. Все время чем-то занимался. Это говорит о бурной деятельности, которая была вокруг него.

Это не просто рядовой художник, рядовых художников много. В Москве — 275 тысяч художников. Они могут ругать его, меня, кого угодно, но при этом особенно ничем не занимаются, не парятся. Но ругают с удовольствием. А он не ругал никого, а занимался своей работой на благо Москвы, которую он любил, где родился, и на благо государства, на благо нового поколения.

Как говорил Владимир Владимирович [Путин], — мы должны заниматься образованием в первую очередь. Как говорил захваченный фельдмаршал Паулюс: «Мы проиграли войну не солдат, а учителей». Вот таким учителем и был как раз Андрияка в области живописи, поддерживал классическое искусство.

Он вернул акварель, в которой работали старые мастера, основанную на лессировке — это такие прозрачные, как бы лаковые акварельные слои, [нанесенные] на сухую бумагу или просохшую поверхность, без использования белил. Это очень важно. Но в редких случаях, кроме акварели, так же он мог по памяти нарисовать масляными красками какой-то сюжет, обладал хорошей памятью.

В общем, замечательный человек, прекрасный собеседник. Не выскочка. На телевидении всегда появлялись его программы, он вел журнал, связанный с живописью, занимался Образовательным центром «Сириус».

Ушел интересный и приятный человек, не злой, не завистливый. Ушел человек с большой буквы. Художник классической школы, мой хороший товарищ.