«Технологии всё уничтожили»: Кустурица — об «Аноре», «Оскаре», цензуре в кино и кинофестивалях

Сербский режиссер и президент кинофестиваля «Дух огня» Эмир Кустурица считает, что жюри Каннского фестиваля ошиблись, выбрав картину «Анора» победителем. Таким мнением режиссер поделился в интервью RTVI. Также он рассказал, как он относится к практике изъятия из фильмов целых сцен, почему его киноленты подвергались цензуре и какая картина произвела на него впечатление.

Эмир Кустурица
Кинорежиссер

Вы недавно говорили, что фильм «Анора» вам не очень понравился…

Отношения к этому фильму у меня нет. Я его смотрел, и нужно сказать, что его сложно назвать победителем Каннского фестиваля. Я могу объяснить, почему так вышло. Президент жюри, который был там…

Грета Гервиг была главой жюри в 2024 году.

Ну, что можно ждать от автора, который снял «Барби»? Если мораль и эстетика разделены, как в этом фильме [«Анора»], была совершена ошибка. Это первый фильм в моей жизни, победивший в Каннах, который я не считаю победителем.

За кого тогда вы болеете на «Оскаре»?

Я за «Оскаром» последние 15 лет не слежу, разве что некоторые фильмы видел. Для меня «Оскар» в последние 15—20 лет — не показатель лучших фильмов в мире. [Эта премия] отражает лишь идеологические отношения, дружбу в Голливуде. Мне это неинтересно.

Какой тогда, по вашему мнению, лучший фильм прошлого года?

«Оппенгеймер» на меня произвел впечатление. В нем снимались очень хорошие актеры, особенно Киллиан Мерфи. Так всегда было: даже если фильм не очень хорош, но в нем снимаются отличные актеры, он станет культовым, а из него сделают религию. Голливуд — секта, где смешиваются христианство и иудаизм. [В голливудских фильмах] не показывают реальную жизнь, то, что на самом деле происходит даже в Лос-Анджелесе. Например, в Лос-Анджелесе около 60 тысяч человек живут на улице. Я не видел фильма, где бы рассказывали о многообразии [людей с разными судьбами].

В семидесятых в Голливуде снимали лучшие в мире фильмы, самые остросоциальные картины приезжали оттуда. Сейчас — нет.

Кто же теперь делает лучше фильмы в мире?

Мне кажется, хороший фильм получается, когда авторское кино и коммерческое соединяются. В семидесятых так и было. Например, фильмы Боба Фосса («Весь этот Джаз»), фильмы, где авторы рефлексируют на темы фашизма, возвращения солдат из Вьетнама. Картины были связаны с политической ситуацией, показывали реалистичных героев, которых можно встретить в жизни, на улице. Это были социально релевантные фильмы.

Как вы относитесь к такой практике, когда из зарубежных фильмов вырезают целые сцены для проката в России?

В каких?

Например, в «Партенопе» Паоло Соррентино — из фильма вырезали сцену секса главной героини со священником. В мировом прокате хронометраж картины составляет 137 минут, в российском — 127 минут.

Не знаю, какая ситуация у вас, но могу рассказать, как проходила премьера моего фильма «Черная кошка, белый кот». На показ должны были прийти политики, премьер-министр Черногории. После сеанса ко мне подошли журналисты и сказали: «Знаешь, фильм очень хороший, но были очень непонятные моменты». А фильм снимался еще на пленку, не в цифровом формате. Оказалось, что изъяли 10 минут, чтобы проверить, нет ли в фильме ничего опасного.

В США существует система возрастного рейтинга. Например, фильмы с пометкой R — это же тоже своего рода цензура. Однако технологии всё уничтожили, все нормы морали, эстетики размываются. Мы живем в новой эре.

Были бы вы духовно богаче, увидев эту сцену со священником? Если структура фильма крепкая и без этих десяти минут она уже не будет цельной…

Режиссер, который вкладывает смыслы в свой фильм, он ведь тоже эти два часа хронометража выбирает из отснятого материала, а потом и из них что-то изымают. Если бы из вашего фильма вырезали 10-20 минут…

Я не знаю, что происходит с моими фильмами в мире. Знаете, что они делают в кинотеатрах? Мои фильмы всегда длились по 2 часа, 2 часа 20 минут, «Андеграунд» длился 2 часа 45 минут. В некоторых странах их перемонтировали. «Андеграунд» был показан в Латинской Америке без финальных 20 минут. Это не только политический [момент]. Я думаю, что это нарушает эстетику фильма.

5 марта уже стартует кинофестиваль дебютов «Дух огня». Как вы считаете, фильмы, которые участвуют в этом фестивале, достойны ли они внимания крупных международных смотров, таких как Берлинале, Канны и прочих?

Я смотрел многие фильмы, которые награждали в последние 10 лет в Берлине и Каннах, поэтому могу сказать, что уровень этих картин не так высок. Это не значит, что все участники «Духа огня» могли бы попасть туда, но я верю в будущее.

Дебютный фильм — самый важный для всей дальнейшей [карьеры]. Я думаю, что часто дебюты бывают лучшими работами авторов, потому что в них соединяется всё: опыт, эстетика, социальная релевантность…

У нас в Сербии тоже есть фестиваль, где встречаются дебютанты и лучшие в мире режиссеры. Многие из тех, кто прошли через этот опыт, стали успешными европейскими кинематографистами. Я верю, что «Дух огня» тоже может стать такой вехой.

Причем речь о кино из Сибири, а для западного зрителя это может быть очень интересно. Сибирь — это же очень далеко, там люди греются фильмами… Я думаю, что у этого фестиваля хорошее будущее.