«Должна решать женщина». Илья Шилькрот — о запретах и последствиях абортов

Президент Национальной ассоциации негосударственных медицинских организаций Илья Шилькрот в интервью RTVI назвал непонятным термин «склонение к аборту», за которое в некоторых российских регионах начали вводить административную ответственность. Он также оценил вероятность введения полного запрета на аборты и рассказал об их послдв для здоровья.

О дискуссии вокруг абортов

Насколько я понимаю, дискуссия поднялась не из-за того, чтобы ужесточить, а чтобы сократить количество абортов. Все ищут варианты, каким образом уменьшить количество абортов, несмотря на то что у нас за последние годы они и так уменьшаются. Но, видимо, недостаточно уменьшаются.

И тут, на мой взгляд, предполагаются действия в двух направлениях. Во-первых, уменьшить количество абортов за счет ужесточения требований к их проведению, а с другой стороны, за счет пропаганды различных средств контрацепции, чтобы не доводить дело до необходимости делать аборт.

Я, например, больше 50 лет в медицине так или иначе — от санитара и до врача-хирурга, потом до главного врача. Я не знаю ни одного врача среди своих знакомых, кто бы уговаривал женщин сделать аборт, ни одного за 52 года, что я в медицине. В идеале вообще их [абортов] не должно быть.

Просто есть другие методы, которые позволяют женщинам не беременеть, когда они не хотят. И на мой взгляд, это не только медицинская проблема, а она вообще проблема общества.

Может быть, есть какие-то цифры, к которым стремится Минздрав или Государственная дума. Может быть, эта цифра — 200 тыс. [абортов в год], а может быть — 100 тыс. Но я свое мнение высказываю: в идеале и их [абортов], за исключением всяких криминальных случаев, связанных с изнасилованиями, с насилием вообще, вообще не должно быть. Это мое глубокое убеждение.

О наказании за «склонение к аборту»

Я вообще не понимаю, что такое «склонение к абортам», если честно. Я не знаю врачей, которые бы склоняли женщин к абортам. Если мужья, это, наверное, решается при обсуждении, в кругу семьи, принимается какое-то взвешенное решение.

Если это прямо насильственное склонение, то, может быть, можно какую-то ответственность вводить. Насчет уголовной — не знаю, но все равно ответственность какая-то должна быть.

Просто надо сам термин понять, что подразумевается под «склонением».

Если женщине объясняют, что ей лучше сохранить ребенка, а когда она говорит «нет, я категорически против», ей выдают документы, чтобы она прошла обследование и подготовилась к искусственному прерыванию беременности, — это склонение или нет?

Этот термин очень сложный и не расшифрованный.

Об отказе от абортов в частных клиниках

Вообще меня удивляет, что государство в лице депутатов, в лице сенаторов, в лице Русской православной церкви призывает отказаться от абортов, при этом отказываются почему-то только частные клиники. Я не слышал ни об одной государственной клинике, которая решила бы отказаться от проведения абортов.

Частные выполняют максимум 20% [всех абортов]. Думаю, сегодня уже меньше процентов искусственных прерываний беременности выполняется в частных клиниках.

При этом есть еще предложение не только запретить в частных клиниках, но и запретить выполнение искусственного прерывания беременности по ОМС.

И тогда у нас останутся только платные услуги по прерыванию беременности в государственных клиниках. Может быть, это одна из причин такой инициативы, чтобы увеличить объем платных услуг в государственных клиниках. По крайней мере, возникают такие подозрения.

В государственных клиниках точно так же оказываются платные услуги, как и в негосударственных. Если есть требования, которые определяют Минздрав, правительство, то они выполняются как в государственных, так и в частных клиниках.

С коммерческой точки зрения значительно выгоднее для любой клиники, вне зависимости от формы собственности, — это сопровождать беременность, потом проводить роды, потом еще сопровождать маму и ребенка. Это длительный процесс, клиентоориентированный, который значительно выгоднее, чем провести искусственное прерывание беременности и на этом закончить общение с пациенткой.

Если, например, напишут в постановлении правительства, где перечень видов работ и услуг в медицинской деятельности: «Искусственное прерывание беременности — только для государственных клиник», — значит, мой взгляд, доступность снизится.

У нас, например, частные клиники — это вся «РЖД-Медицина», это частная компания. Есть места у нас в стране, где только клиники РЖД оказывают медицинскую помощь. Им тоже запретят? Или будут какие-то исключения? И за что запретят?

На мой взгляд, запретами очень сложно чего-то добиться, даже если мы запрещаем не столько женщинам, сколько медицинским организациям. Конечно, часть уйдет в «серую» или в «черную» зону, и это как бы в природе тех явлений, о которых мы говорим.

Мне кажется, что правильная работа и с женщинами, и с медиками, и с обществом в целом даст больший результат, на мой взгляд. Я могу сказать, что, например, у нас в частных клиниках бо́льшая часть искусственных прерываний — это медикаментозное, на ранних сроках.

Врачи вообще не любят делать аборты, это, в общем, достаточно известный факт. Они ощущают некий дискомфорт.

Разные врачи по-разному его ощущают, у кого-то свои моральные основания, а у кого-то другие, но они не любят вообще саму процедуру.

Если женщина захочет сделать аборт в частной клинике, она из Крыма уедет в Севастополь, в соседний регион. Или уедет в Ростов, или еще куда-то. В Польше запретили аборты — они ездили в Беларусь, в соседние страны.

Об опасности абортов

Любая процедура, которая выполняется с человеческим организмом, всегда может привести к каким-то негативным последствиям. Даже когда люди делают маникюр, то потом могут быть всякие воспаления, нагноения.

И аборт — это тоже процедура, манипуляция медицинская, которая имеет свой процент осложнений.

Вот аппендэктомия, удаляют червеобразные отростки во всем мире уже 200 лет. При этом есть общемировой процент осложнений, и его убрать, сделать ноль осложнений невозможно.

Точно так же и искусственное прерывание беременности. Есть осложнения, это же не обязательно смерть. Например, если развивается воспаление, а потом может развиться бесплодие — это же тоже последствие. Или кровотечение.

Любая манипуляция несет в себе риски. Сделать ее безопасной максимально — это как раз задача врачей, специалистов, поэтому их выполняют в медицинских организациях, а не в домашних условиях.

В постановлении правительства о лицензировании медицинской деятельности, там написано, что [аборт] может выполняться амбулаторно и в условиях дневного стационара. Значит, и Минздрав, и правительство, и контрольные органы считают, что процедура уже отработана и достаточно безопасна.

Об утверждении, что аборт — это убийство

Эти вопросы не медицинские, они философские, общечеловеческие. Каждый может считать так, как он считает, и здесь единого мнения быть не может.

Я считаю, что должна решать женщина. Сроки до 12 недель, установленные государством, регулятором, — они же тоже взялись не просто так, с потолка. И медикаментозный аборт, и сроки инструментального прерывания беременности — все эти сроки установлены. Значит, тогда дискуссию нужно вести с регулятором и на уровне общества.

Если директивно все запретить, то последствия достаточно предсказуемые, на мой взгляд — это уход в «черную» зону вне зависимости от того, кто считает, что это убийство, а кто считает, что это еще не живой человек. Нужно думать о последствиях в первую очередь и для женщин, и для общества в целом.

О том, возможен ли в России полный запрет абортов

Я считаю, что у нас достаточно разумная страна и руководство страны, и нам этот запрет не грозит. Какие-то правила будут введены, может быть, какие-то будут нормы ужесточены, какие-то вещи будут более конкретно объяснены. Но полного запрета, я думаю, что не будет.