За первые шесть месяцев 2024 года в России выявили 10 251 человека, совершившего коррупционные преступления. Это самый высокий полугодовой показатель за последние 13 лет, следует из статистики Генпрокуратуры.

Для сравнения, за аналогичный период 2023 года было зарегистрировано 9 917 коррупционеров, а в 2022 году — 9 880. Данные показывают устойчивую тенденцию к росту с 2021 года, тогда показатель составлял 8 792 человека.

Тенденцию подтверждают и данные Судебного департамента при Верховном суде, согласно которым число приговоров за получение взяток выросло в России за 2023 год почти на 14%. Это произошло на фоне того, что в целом в России уменьшилось число осужденных по всем статьям.

Что такое коррупционные преступления?

Коррупционные преступления — это не только взятки и коммерческий подкуп, но и различные виды злоупотребления и превышения полномочиями. Данные судебной статистики показывают: в России снижается число случаев мелкого взяточничества и особо крупных коррупционных проявлений. Основная часть уголовных дел соответствующего профиля касается крупных взяток — до 1 млн руб, говорят опрошенные RTVI эксперты.

Алексей Головченко, управляющий партнер юркомпании «ЭНСО» считает, что есть и проблема с коррупциогенными нормативными актами, которую нужно решать:

“Специально закладывают эти «мины» в законы, чтобы без коррупции их невозможно было исполнить. Например, по строительству: застройщик обязан передать администрации города определенный перечень документов и “иные документы, которые запросит администрация города”. Вот “иные документы” — это и есть элемент коррупциогенной нормы. Почему? Да потому что запросить могут все что угодно и в любом объеме. Пока это все не принесешь, не сможешь ничего построить. Порой проще дать взятку”.

Еще один вариант, по мнению Головченко — отсутствие четко прописанных сроков в документах. Например, выдача разрешения на строительство возможна в течение 300 дней. “ По сути дела, от чиновника зависит, даст он тебе это за неделю или за 2 дня или вообще не даст.”, — отмечает Головченко.

С чем связан такой рост

Коррупционные преступления относятся к высоколатентным — то есть скрытым, не зарегистрированным — преступлениям, и рост статистики свидетельствует об увеличении выявленных преступлений, а не о росте совершенных, объяснил RTVI адвокат Константин Акулич, советник INTELLECT.

По его мнению, коррупционеров стали чаще выявлять в связи с несколькими факторами:

  • улучшились технические возможности правоохранительных органов: интернет-трафик и звонки хранятся до 3 лет, есть возможность получить доступ к облачным хранилищам, интернет-мессенджерам;
  • ведется кропотливая работа по выявлению различных цепочек и дополнительных преступных эпизодов: задержать чиновника могут за один эпизод, а в ходе дальнейшего расследования и анализа собранных доказательств найти иные преступления, посредников, взяткодателей.

“Безусловно СВО, экономические санкции и изменение структуры бюджета привлекли внимание правоохранительных органов к эффективности расходования бюджетных средств. В то же время рост преступлений связан не только со сферой гособоронзаказа, но и в целом с государственными и муниципальными контрактами”, — добавил Акулич.

С экономическими проблемами, в том числе дефицитом бюджета, связывает эту динамику и Алексей Головченко из «ЭНСО»:

“Начали считать деньги, искать, куда они утекают. Ведь если на какой-то гособъект выделили миллиарды, но никто его не построил, очевидно, что эти деньги украли. Да и конфискованные активы коррупционеров уже исчисляются сотнями миллиардов. Уже это хорошая прибавка к бюджету”, — сказал он.

Артём Яблоков, адвокат, партнер консалтинговой компании «Братья Яблоковы», также связывает рост числа выявленных коррупционеров с трансформацией российской экономики.

“Уже который год мы наблюдаем перестроение экономики, в том числе, смещение, перегруппировку экономических акцентов. Это безусловно влияет на увеличение количества потенциально недобросовестных граждан, задействованных в тех секторах, куда «приходят деньги», куда приходит необходимость принимать решения относительно «таких денег»”, — сказал Яблоков.

Евгений Павленко / Коммерсантъ

Адвокат обратил внимание и на то, что в корне поменялась правоприменительная практика при выявлении и расследовании коррупции. “Если еще 5-10 лет назад обвинение основывалось, как правило, на «взятии» виновного в ходе ОРМ (оперативно-розыскного мероприятия), то сегодня для доказывания вины бывает достаточно показаний свидетелей, а также иных, но все же косвенных доказательств”, — пояснил он.

Как теперь судят коррупционеров

Приговоры по делам о коррупции всегда отличались строгостью, которая обоснована, в том числе, внутренней политикой государства, отмечает Яблоков. Но сейчас ситуация стала жестче: за дачу взятки и посредничество во взяточничестве (ст. ст. 291 и 291.1 УК РФ) стали реже освобождать от уголовной ответственности, добавляет Акулич.

Даниил Горьков, адвокат, партнер MILL говорит о том, что качество расследования подобных уголовных дел зачастую вызывает вопросы:

“Увы, нередко следствию и суду хватает свидетельских показаний о якобы имевшем место коррупционном деянии как для возбуждения уголовного дела, так и вынесения обвинительного приговора. Фиксация факта передачи денежных средств или иного имущества в большинстве своем нисколько не затрудняет ход расследования, что также существенно влияет на статистику данной категории уголовных дел”.

Вместе с тем, судебная практика демонстрирует и то, что в случае раскаяния и сотрудничества со следствием, можно добиться снисхождения, обращает внимание Яблоков. По его словам, нередко бывает так, что по одному и тому же делу обвиняемый, признавший вину, получает условный срок, а не признавший — реальный и ощутимо более долгий.

“Некоторые, вероятно, зададут вопрос: отчего при столь суровых наказаниях коррупция все таки растет? Коррупция — симптом, явление несамостоятельное, поэтому помимо уголовного преследования (от которого нельзя отказываться), следует продолжать развивать и благоприятный экономический климат, и правовой, и культурный”, — резюмирует Яблоков.