«Эпоха отомстила ему, опрокинула его и заставила пережить сокрушительное поражение». В Москве простились с Глебом Павловским

В траурном зале ЦКБ 3 марта прошло прощание с мыслителем и политтехнологом Глебом Павловским. Он умер 27 февраля после продолжительной болезни в возрасте 71 года. Корреспондент RTVI посетил траурную церемонию, на которой собрались друзья и знакомые покойного.

Свободных мест в зале практически не было, с одной стороны гроба сидели и стояли родственники, коллеги и друзья покойного, с другой — журналисты, фотографы и телеоператоры.

Простится с Глебом Павловским пришли политологи Михаил Виноградов и Павел Данилин, популярные в эпоху «Живого журнала» блогеры Максим Кононенко и Тимофей Шевяков.

Чиновники и депутаты решили не заметить кончины бывшего серого кардинала Кремля. Единственный депутат, который почтил память Павловского и возложил цветы к гробу — Сергей Шаргунов (замглавы думского комитета по культуре, КПРФ). Следом за ним возложили цветы — издатель Борис Куприянов, общественный деятель Марина Литвинович и бывший мундеп Юлия Галямина*.

Отпевание началось в 11 утра, после завершения пения молитв батюшка сказал пару слов об усопшем:

«Самое главное, что он понял, что христианство — это истина. Он крестился в 2001 году и если грешил после, то обязательно каялся. Он был рад, что Бог дал ему специальное время для покаяния, то время, когда он лежал в хосписе, и оставил ему сознание, чтобы он мог думать. Ведь он мог умереть сразу во время инсульта, но Богу было нужно, чтобы он еще подумал. Все это время он молился и каялся».

После чего началось прощание. Первым слово взял друг Глеба Павловского еще с одесских времен, советский диссидент, один из создателей партии «Яблоко» Вячеслав Игрунов.

«Глеб Олегович, Глеб, Глебушка. Человек, с которым жизнь меня связала теснее, чем с самыми интимными друзьями — умер. С этим трудно смирится. Глеб был экзистенциальной фигурой. Многие пишут и говорят: „С ним ушла эпоха“. Нет. Это привычные слова, когда уходят крупные общественные деятели. Как объяснить человеку, кем был Глеб для нашей истории, культуры и нашей жизни? Как можно знать о границе времен, не отойдя от них на большее расстояние.

Сейчас я могу сказать, что Глеб был действительно эпохальный. Но он не был лицом эпохи. Он был человеком, который бросил вызов этой эпохе, шел поперек нее и пытался сдержать безумие пляски времени. Эпоха отомстила ему, опрокинула его и заставила пережить сокрушительное поражение.

Что сделал Глеб за последние 25-30 лет знают многие и не только в России. Но мало кто знает, что все это было продолжением тех поисков, которые сжигали его в юности, молодости. Этот поиск не завершился и сегодня.

Он знал, что любой неверный шаг может обречь страну на погибель и мучительно искал тот вариант перемен, который давал шанс стране. Этого было практически невозможно достичь. Никто не смог пройти по этому пути. Сложность заключалась еще в том, что не принимая тот мир, в котором он жил, он не хотел разрушения советской системы. Он хотел найти компромисс, пути для диалога, чтобы консолидировать общество и не допустить разрушения собственной страны.

Задача была невыполнима. Страна погибла. Глеб знал, что крушение сверхдержавы чревато катастрофической чередой войн. И на руинах государства Глеб постарался сохранить то, что еще можно было сохранить. И попытался это сделать в одиночку. Бросился в этот шторм, с которым справится не смог. И он делал ошибку, за ошибкой, чтобы в конце концов признать свое поражение.

Он не был удручен этим, потому что знал, что поражение иногда бывает плодотворнее победы. Он писал: „поражения не только учат, но и выстраивают человека“».

После Вячеслава Игрунова девушка прочитала обращение политолога Владимира Пастухова, который проживает в Лондоне и не смог приехать на похороны, он также как и Игрунов отметил уникальность Павловского, как мыслителя:

«Глеба представляют в основном как „политтехнолога“ и как публициста, общественного деятеля и тому подобное. Это все вторично, и ни одна из этих масок не сделала бы его в моих глазах интересным. Его реальное значение в том, что он был хорошим теоретиком, кончиками пальцев чувствовал, как устроена социальная ткань.

В каждой культуре в каждый данный момент времени таких самородков, у которых есть нечто большее, чем понимание, ощущение того, как устроена социальная реальность, очень немного, не больше десятка. Они редки, как физики-теоретики высокого полета, как пианисты экстра-класса. Их можно пересчитать по пальцам. Это уникальный замкнутый мир, который производит смыслы и концепты, а не развивает их. Потеря любого из них невосполнима, так как каждый из них является уникальной теоретической вселенной.

После прощания Глеба Павловского кремировали. Прах захоронят на Ваганьковском кладбище Москвы.

* внесена в единый реестр иноагентов Минюста России