Наступление Вооруженных сил Украины (ВСУ) на Курскую область началось в начале августа. С тех пор из приграничных территорий были эвакуированы около 130 тысяч человек — более 11 тысяч из них размещены в ПВР, развернутых в нескольких регионах России.
Один из таких ПВР находится недалеко от подмосковного Подольска в детском лагере «Мечта» — здесь временно проживает более 200 курян и еще несколько семей из Донецка, Луганска и Харькова. О том, как живут беженцы «Мечты» — в репортаже спецкора RTVI Татьяны Пановой.
Мы друг друга в телефонах записываем так: «Ира — Мечта», «Света — Мечта»
— «Извините, а как долго к „Мечте“ идти?»
— «А вон за лесом. Минут пять — и придете», — отзывается темноволосая женщина. Она держит под руку мальчика — тому на вид около десяти. Мать с сыном медленно спускаются вниз по дороге — все дальше от детского лагеря «Мечта», который с 2022 года принимает всех, кто вынужден покидать дом из-за постоянных обстрелов и боев. Сразу после начала боевых действий «Мечта» приняла беженцев из ДНР, ЛНР, Херсона и Харькова. Теперь же здесь разместили и жителей курского приграничья
На парковке около лагеря несколько машин и — почему-то — противотанковые ежи, окрашенные в черно-белый цвет. Территория «Мечты» строго охраняется — попасть за ее пределы можно только «под расписку», с указанием даты возвращения, а выйти только с разрешения администрации лагеря. «У нас тут все строго, как в лагере-поселении», — говорят проходящие мимо женщины, шаркая сланцами по тротуару.
Жилой корпус в лагере один — раньше в нем жили только семьи, эвакуированные с ЛДНР и территорий Украины, но теперь его «разделили»: «левое» крыло — для курских, а «правое» — для жителей других регионов.
«Мы с курскими не очень общаемся. Неприязнь, может, к нам какая-то. Они же россияне…а мы только недавно Россией стали. Хотя в этом никто не виноват — ни они, ни мы», — рассказывают пожилые женщины, которые устроились на лавке рядом с «правой» дверью.
После обеда на «улицах» лагеря оживленно — взрослые разбредаются по беседкам, чтобы отдохнуть, а дети — их тут, по ощущениям, куда больше — оголтело носятся по тротуарам. «А ну слезь оттуда и положи плафон на место!» — доносится женский крик из деревянной беседки. Эта беседка — место притяжения для всех жителей детского лагеря: только тут взрослым можно курить. «Оккупировали мы беседку, директор нас гонял, гонял, но мы отстояли свою территорию», — посмеивается рыжеволосая Светлана, выдыхая сигаретный дым.
Татьяна Панова / RTVI
Рядом с ней сидит ее подруга — Ирина. Обе женщины выехали из Курской области сразу после начала наступления ВСУ. «Я была от Суджи в 20 километрах. ВСУ были совсем рядом с соседней деревней Борки и у нас прямо гремело. Я в тот день на работе была и мне сказали: „Ира, уезжай с Богом“», — рассказала одна из подруг. Встретились Ирина и Светлана уже в автобусе — на пути в ПВР.
— Мы друг друга в телефонах теперь записываем так: «Ира — Мечта», «Света — Мечта».
— Угу, «мечта» всей жизни.
— Кто б знал, что так сведет…
Татьяна Панова / RTVI
«У нас тут все, и Донецкие, и Луганские. Теперь и Курские»
Спустя несколько минут к беседке «подтягивается» все больше народа — рядом Ириной и Светланой садится еще одна женщина — Надежда. До начала боевых действий на Украине она жила в Луганской области.
«Мы в 2022 году приехали. С Рубежного. Хороший был город, а сейчас руины. Мы дома были, когда нам на голову потолок рухнул. Еле выскочили — и потом сразу в бусик. По трупам ехали, не дай Господь. С открытыми дверями, чтобы видели, что дети», — рассказывает Надежда, — «сейчас у нас тут в этом ПВР все. И Донецкие, и Луганские. Теперь и Курские. Все же одинаковые, все в одном положении».
Татьяна Панова / RTVI
В беседку заходит темноволосая женщина — та самая, что час назад шла по дороге от лагеря. Ее зовут Анжелика: «Ой, наплавались мы, девочки, на речке. Вода такая чистая, но ледянаяяя!», — перебивает она рассказ Надежды. Анжелика и ее сын Захар были эвакуированы из курского приграничья — как и остальные куряне — 10 августа. «Отмечали день рождения Светки, шашлыки жарили. Ничего не предвещало беды. Постучали военные в калитку. Сказали, что у нас 15 минут на сборы. Нас военные в бусике вывозили. У них там оборудование стояло: пикает, значит, дрон летит. Они сразу „раз“ куда-то — и заныкались. Мы все покидали и поехали в чем были. Кастрюли с борщом, с кашей — все собакам оставила», — рассказывает Анжелика.
Татьяна Панова / RTVI
«Мы до последнего не знали, куда мы едем. Нам никто не написал. Автобус со спецсигналами был, глушилки стояли, чтобы даже родственники не знали, в какой ПВР нас везут», — добавила к словам подруги Светлана. «Все хозяйство там осталось. Пипец был, когда Козино выселяли. Коровы недоенные бегали. Они орут — а за ними свора собак и кошек. Мужики, которые там остались, хотели коров хотя бы подоить, но собаки не подпускали — бегали под струями молока», — перебила подругу Анжелика. Женщины немного притихли — к беседке, стуча клюкой по тротуару, подошел пожилой мужчина. «О, Михалыч, присаживайся», — обратилась к нему Анжелика, — «это наш курский дедуля из Теткино». Все чуть потеснились, а Михалыч, приставив клюку к лавке, сел на деревянную скамейку и закурил: «Под обстрелами жили, мины летели. Почту разбили *****». У Михалыча есть своеобразная привычка — когда он начинает «закипать», то вставляет мат почти в каждое предложение. «Ну ладно, ладно», — говорят ему в такие моменты женщины. Но он невозмутимо продолжает: «Я спал, а моя жена рано проснулась — в половину четвертого где-то. До девяти громыхало *****, а потом она поехала смотреть, что к чему. Можете у нее спросить, она сейчас как раз в корпусе», — сказал Михалыч. Он докурил сигарету и пошаркал в сторону ПВР.
«Сама нашла машину, просила слезно, чтобы забрали»
Татьяна Панова / RTVI
Михалыч и его жена Надежда живут на втором этаже в «правом» крыле, куда разместили всех «курских». Комнатка скромная и маленькая — от кровати до кровати меньше полуметра. Но зато чистая и с большим окном. Семье Михалыча пришлось выезжать из Теткино самостоятельно еще в самом начале наступления ВСУ на Курскую область. «Я два дня подряд к мэру ходила. Это, получается, 8-го и 9-го было. Он говорил, что эвакуации никакой не будет, хотя обстреливали нас уже очень давно. Я сама нашла машину, просила слезно, чтобы забрали. В итоге мне сказали, что к нашему дому не проедут — а мы метрах в 500 от границы жили — потому что там беспилотники летали. Мы шли с сумками пешком по дороге. Спасибо человеку, который нас подобрал. Он сам украинец, и жена украинка — они рядом с нами жили», — говорит Надежда.
Татьяна Панова / RTVI
Надежда с Михалычем жили в селе почти всю жизнь — работали на местных заводах: их в поселке было три. «Строились, чтобы на пенсию выйти, чтобы все было. А сейчас там все горит. Курочек там оставили в сетке. Ну, может, перелетят они, кто их знает…ну наши, кто по Теткино ездил недавно, говорят, что такая там вонь стоит по всему поселку. Там же у всех утки, куры, свиньи были…», — рассказывает Надежда, ненадолго замолкая. Весь разговор она держит в руках носовой платок, которым то и дело утирает слезы: «все осталось и перечеркнулось в один момент. Ждали мы победы дома, ждали. Так и не дождались — пришлось уезжать».
Вместе с бабушкой и дедушкой в «Мечту» выехала и их 18-летняя внучка Арина — она живет этажом выше. Сейчас девочка учится в 11 классе. По словам Надежды, поступать Арина планирует в художественный, потому что очень любит рисовать. «Не знаю, получится ли у нее в Курске поступить. Надо еще год этот пережить. Она пришла сегодня. Говорит: „бабушка, а вот Дима сказал, что нам еще тут два-три месяца жить“. А я ей: „Арина, мы два с половиной года ждали, что закончится война. Я уже, детка, никому не верю“».
«У нас есть график, по которому живут все дети лагеря»
На первом этаже «курского» крыла бегают дети с аквагримом на лице — только что в ПВР прошел детский праздник. Такие мероприятия устраивают теперь почти каждый день, хотя до приезда беженцев с курского приграничья они были «куда реже», рассказывали «старожилы» из ЛДНР. «Пойдешь с нами на праздник?» — спрашивает пробегающий мимо мальчик и тут же теряет интерес к «новому» человеку, завидев на диване большого черного кота.
«Это Маркиз. Он никуда не заходит и живет на первом этаже, змей душит. Самый вычуханный и чистый кот на свете — на него даже пыль не успевает садиться, такой тут поток детей», — рассказывает Анжелика из «оккупированной беседки». О большом «потоке детей» Анжелика знает не понаслышке — вместе со Светланой она следит не только за своим Захаром, но и еще за десятком детей, которые живут в лагере.
«Мы тут вроде старших смены, следим, чтобы никто из детей не потерялся — территория большая. У нас есть график, по которому живут все дети лагеря. Отбой у них строго в 10 вечера, чтобы не бегать и не искать их потом. До этого дети дома же были, ну их спать укладывали в 10, потому что стреляли. Тут хоть не стреляют — а все равно их спать рано гоним», — рассказывает Анжелика. «Ну а так-то я вообще не воспитатель, а юрист», — говорит она и выходит из корпуса — на заднем дворе дети играют в волейбол в «коробке».
Татьяна Панова / RTVI
«Вот для взрослых ребят тут футбол и волейбол есть. Их уже и в школу устроили в Подольске — даже по классам распределили. Мой Захар в этом году в 4 „Г“ пошел», — говорит Анжелика, указывая рукой то на волейбольное, то на футбольное поле. Чуть поодаль на инвалидной коляске сидит пожилой мужчина и наблюдает за стрелой пролетающими мимо детьми.
«Я на даче был, соседа убило, а я остался»
Татьяна Панова / RTVI
Мужчину на коляске зовут Иван Васильевич. Он попал в «Мечту» в августе 2022 года — до этого жил в городе Красный Лиман. «Я на даче был, соседа моего убило, а я вот остался. Долбали там страшно. Спасибо солдатам, которые эвакуировали. Меня после прилета на БТР до Луганска везли, там операцию сделали. Ноги тогда лишился», — рассказывает Иван Васильевич, — «а до этого мы по подвалам несколько недель все сидели. Закрутки ели. Кто что с зимы наготовил. Ну пережили как-то…У меня хозяйство было, грядки. И голубочков разводил. Я бы хоть сейчас вернулся, но ничего не осталось. А тут что: встал, побрился, помылся, поехал на завтрак. Потом опять помылся — и полдня прошло.
Иван Васильевич замолкает и смотрит куда-то в сторону — из корпуса, постукивая клюкой, выходит Михалыч. «Вот тут мужчина с Курска приехал недавно, на три года младше меня. Толик звать его. Я только с ним часто общаюсь. Мы сразу общий язык нашли». Иван Васильевич чуть отъезжает — к нему подходит Михалыч. Здороваются. А потом вместе не спеша идут по тротуару — дальше от корпуса: Михалыч постукивает клюкой и то и дело смотрит, не остал ли Иван Василич. Мимо них все так же пробегают дети.
«Люди, присмотрите…»
Татьяна Панова / RTVI
Ровно в 19 часов ПВР становится еще более оживленным — люди спешат на ужин. Сегодня дают плов, винегрет и сладкий чай. Стальные стулья плотно расставлены вокруг столов. Посреди комнаты на столбе висит крупная икона, которая тут же бросается в глаза. Анжелика и Светлана выверенно раскладывают столовые приборы и ведут строгий учет порций: помимо жителей своего корпуса им нужно накормить еще около 50 детей, которых эвакуировали в лагерь без родителей.
«Тут на 75 детей всего 25 родителей. Они детей покидали, а сами остались в приграничье», — рассказали за обедом женщины. «Они все наши, мы с ними в автобусе эвакуировались. Детей с Глушковского района меньше чем за полтора-два часа набрали — полных два автобуса. Кого родители успели посадить — те и поехали. Они просто их перекрестили и сказали:
„Люди, присмотрите“. Ой, у меня аж волосы дыбом… Я как представлю, что мне так Захара пришлось бы оставить — это кошмар. А еще же там над головой все летает. И ребенок будет тут кричать, где же мама, а я — там…», — говорит Анжелика.
Татьяна Панова / RTVI
Дождевики от депутатов
После ужина — уже в сумерках — все вновь собираются в излюбленном месте: беседке-курилке. Женщины достают по сигарете и начинают обсуждать выплаты — кому-то деньги пришли, а кто-то — только ждет своей очереди. «Ты тех, кто не получил, поддразнила?», — подшучивает одна из подруг над Анжеликой — ей выплата пришла совсем недавно. Все посмеиваются. «Ну одобрят — хорошо. Не одобрят — да уже и хрен с ними», — говорит Светлана. «Но мне, конечно, понравились дождевые плащи в подарок», — вступает Анжелика, — «депутаты Госдумы приехали к нам, пообещали кучу. Детей от нас отдельно собрали. Мы потом смотрим — а дети с чем-то в руках бегут. Я спрашиваю, что дали. А они говорят: „плащи от дождя“. Прикинь? Ржал весь корпус».
Женщины начинают смеяться, потом вновь замолкают. В «курилку» заходит Михалыч и садится на свое привычное место — почти по центру. «На работу надо куда-то устраиваться, вот беда, господа..», — продолжает беседу одна из женщин и достает сигарету, — «но ездить туда надо, а пешком в одну сторону 12 километров ходить не будешь. И на такси по 500-600 рублей платить — тоже. Ничего же накопленного нет». «А у меня столько стройматериалов дома лежит… я боюсь представить, насколько они потом подорожают, чтобы все заново отстроить», — меняет тему Светлана. Над ней тут же подшучивает Надежда: «Ничего, девочки, сейчас у вас там все разбомбят — и цены еще больше подлетят». Женщины еще немного помолчали, обсудили детей и соседей. Заговорили о далеком прошлом — «необыкновенно вкусных украинских конфетах» и будущем — о доме. О нем тут вспоминают почти все — каждый надеется «обязательно вернуться».
— Еды домашней очень не хватает, приготовить что-то хочется.
— Да, девочки. Знал бы, где упасть — соломки подстелил бы…
— А мой муж всегда говорил, что мы деньги куда попало тратим. А я ему: «жить надо одним днем!». Не знаешь ты, будет ли у тебя завтра.
— Ага. То в больницу попадешь. То война начнется, да? Ладно, посмотрим, куда дальше судьба занесет. Я уже ко всему готова. Только не в терновый куст.
«Ну что, вы с нами остаетесь? У меня второй ярус свободен, могу постелить. Поживете в спартанских условиях», — вырывает меня из размышлений Анжелика. «А то куда на ночь глядя ехать, далеко же. На завтрак сходим завтра», — подхватывает кто-то из ее подруг. Близится ночь — наверное, около половины девятого или позже. Анжелика, которая встретилась на пути в лагерь в начале дня, и целая делегация детей — старших и младших — провожают меня до калитки: «Ну вот, так и ходим. А к вечеру их вокруг меня еще больше собирается».
«Тетя Анжела, мама Валеры меня тут женить уже собралась», — жалуется Анжелике светловолосая девочка лет 14. «Да, дети. Золотое у вас, конечно, время…», — говорит напоследок Анжелика и прощается. Детский лагерь «Мечта» остается позади.