«За счет тепловозов смогут протянуть месяц». Эксперт по транспорту Сергей Сигачев — о состоянии железных дорог Украины

По оценке премьер-министра Украины Дениса Шмыгаля, на середину ноября почти половина энергосистемы страны была выведена из строя. Из-за масштабов разрушений ее быстрое восстановление невозможно. Встал вопрос: сможет ли инфраструктура Украины пережить эту зиму? Несмотря на перебои с электричеством железная дорога продолжает функционировать. Спецкор RTVI Алексей Сочнев узнал у историка и исследователя этого вида транспорта Сергея Сигачева, смогут ли железные дороги Украины справиться с вызовом, какой у них запас прочности и какова их роль в поставках вооружений на фронт.

Перевозка военной техники

В соцсетях выкладывали ролики с иностранной военной техникой, которая идет из Польши на Украину по железной дороге, а потом достаточно быстро оказывается на линии соприкосновения. Насколько железная дорога важна для поставок вооружений?

Имели место разные оценки, но я полагаю, что приблизительно две трети всех военных грузов к линии фронта доставляется железной дорогой.

А какое примерное соотношение ее использования в военных и гражданских целях?

Думаю, что с самого начала военных действий железная дорога это стратегический комплекс, и он однозначно имеет военное значение. Я бы оценил так: где-то 70% на 30%. Где 70% — это военное значение, а 30% это гражданские эвакуационные перевозки на Запад. Сначала это соотношение было больше в пользу гражданских: когда они проводили эвакуацию населения, «Укрзализниця» сумела осуществить ее, примерно, за два месяца. Это март-апрель. Это была грандиозная задача и железнодорожники с ней справились, вывезли на бесплатных поездах около 7 миллионов человек. Составы уходили в западные регионы Украины, половина из них вообще на территорию Польши. Это были женщины, дети, старики и инвалиды (для мужчин до 60 лет границы закрыли). Из них затем вернулись назад порядка 4 миллионов. А после завершения этой операции на украинской железной дороге стали безусловно преобладать военно-стратегические перевозки, которые работали на фронт.

Почему железная дорога, а не трейлеры?

Потому что, во-первых, пропускная способность состава, который может перевезти за раз 70 вагонов, это, как минимум, 70 единиц тяжелой техники. Представьте, сколько нужно грузовых трейлеров, чтобы эквивалентное количество вооружения перевезти. Во-вторых, это расход электроэнергии, которой на Украине был избыток, а не ценного бензина или дизтоплива, которого недостаток.

Колея у нас шире, чем на Западе, в связи с этим приведу мнение одного блогера: «давайте ударим по пунктам перестановки колесных тележек и они не смогут подвозить оружие».

Это абсолютная чушь. Люди не знают, что Украине, чтобы забрать военную технику из Польши, не нужно переставлять колесные пары. Во времена СССР и СЭВ из советских Украины и Белоруссии было построено много входов в Польшу с нашей широкой колеей. Это очень важный момент. С Украины есть целых три электрифицированных и один тепловозный вход. Состав заходит в Польшу, и в спокойной обстановке грузит все, что американцы или британцы прислали на аэродром Жешув, это базовый авиационный хаб недалеко от границы и от Яворовского полигона Львовской области. Кроме того, весь подержанный военный хлам еще советского производства, который идет из Восточной Европы, перевозят этой же железной дорогой через Польшу. Грузят на составы — и к прифронтовой зоне!

Железнодорожный потенциал Украины

Что сейчас из себя представляет «Укрзализниця»?

Украина унаследовала от Советского Союза совершенную и продвинутую сеть. В нее были большие вложения, чем в железные дороги других регионов Советского Союза, потому что там находился самый главный индустриальный район страны — Восточная Украина (Харьковщина, Днепропетровщина, Донбасс и так далее). На этом наследстве Украина могла ехать без особых вложений примерно лет 25 .что по факту мы и наблюдали. Они ее эксплуатировали довольно интенсивно и постепенно проедали это наследие.

Общая протяженность украинских дорог была примерно 22 500 км, а сейчас, в связи с геополитическими изменениями, она сократилась до 19 800 км. Причем 45% линий электрифицированы и представляют собой мощные грузовые и пассажирские ходы. В частности, в срединной части Украины образовался обширный полигон переменного тока. Между Львовом, Харьковом, Одессой и Киевом грузовое сообщение осуществлялось интенсивно, это такой становой хребет сети «Укрзализницы». А в восточной, индустриальной части (особенно Донбасс) — нагромождение линий. Исторически так сложилось, потому что там находилась тяжелая индустрия.

Остальные 55% линий — тепловозные. Они сосредоточены в южной степной зоне между Одессой и Крымом, на Волыни, в Буковине (Черновцы) и Таврии, а также прилегают к северным границам — северная Слобожанщина и южное Полесье (Сумы, Чернигов, Нежин, Коростень).

Какой парк локомотивов у «Укрзализницы»?

На начало спецоперации у Украины было 1720 магистральных электровозов, около 700 магистральных тепловозов, из которых только 250 были исправны, но с высоким износом. И около 1200 маневровых тепловозов, которые, в принципе, тоже могут быть использованы для небольших составов.

Тепловозы немного моложе — поскольку на Украине находился Луганский завод, это был главный тепловозный завод СССР. Но потом украинцы перестали делать тепловозы для себя, их закупала только Россия. Поэтому сейчас у них все тепловозы старше 40 лет. Но тут надо учитывать, что срок службы дизельных локомотивов намного меньше, чем электровозов, раза в полтора. Поэтому они тоже сильно изношены.

Очень важная ремарка: до спецоперации наши аналитики относились довольно презрительно к советскому парку, доставшемуся Украине, мол ему скоро кранты. Но шли годы и ничего подобного не произошло. Советский подвижной состав обнаружил очень большой запас прочности и сейчас, с учетом восстановительных работ, успешно водит поезда в экстремальной военной обстановке.

На сколько у них хватит запаса прочности?

Моя личная оценка, что они могут выдержать еще лет четыре-пять, в условиях интенсивной эксплуатации военного времени.

Россия закупала поезда Siemens, а Украина?

Они успели купить при Петре Порошенко 30 новых американских тепловозов General Electric. Их эксплуатируют на наиболее важных участках. Но 30 тепловозов это капля в море для железнодорожной сети в 20 000 км. Также они купили около десятка южнокорейских пассажирских составов Hyundai для организации скоростного межгородского сообщения.

Как боевые действия отразились на железных дорогах Украины

Какие уязвимости обнаружились у железной дороги в этом военном конфликте?

У украинских железных дорог были большие проблемы первые 2 месяца СВО, потому что все попадало в сеть. Было очень много роликов, как с техникой, так и с результатами ударов по тяговым подстанциям. Ролики сразу же анализировались разведкой и осуществлялись удары по уязвимым точкам. Украинские силовики вовремя спохватились и где-то приблизительно с середины апреля был установлен жесткий запрет на съемки составов и повреждений железной дороги.

В апреле-мае были ракетные атаки на тяговые подстанции и украинцы были вынуждены разбивать составы на несколько частей и переводить тягу на тепловозы. Это большая потеря времени. Сейчас же все засекречено и ничего не видно. Можно только по косвенным данным ориентироваться. Разовые удары фиксировались также в мае и июне. Но если рассуждать чисто технически, то смысл имеют только массированные системные удары по уязвимым точкам.

А удары по энергетическим объектам наносят сильный урон железной дороге?

Давайте рассмотрим два примера. Первый — 23-25 апреля были системные удары по тяговым подстанциям Западной и Средней Украины, участок от Киева до Львова. Подстанции были обесточены и электровозы остановились. Они были вынуждены перегонять с других точек тепловозы. Но поскольку тепловоз не может взять такой же тяжелый состав, как электровоз, то пришлось разбивать и расформировывать составы или перегонять их частями. Украина была к этому не готова, поэтому удары привели к расстройствам сообщения приблизительно на 10 дней. С точки зрения российских военных я бы признал этот опыт успешным, но такое больше не повторялось.

Второй пример, который происходит буквально у нас на глазах, это как раз системное воздействие на энергетическую систему Украины. После диверсии на Крымском мосту с 10 октября пошли массированные атаки на украинскую энергетику. Первые 7-8 дней это не оказывало влияния на железнодорожное сообщение, потому что был запас по установленной мощности. Они смогли организовать переток энергии. Это позволяла сделать единая советская система энергоснабжения.

Но поскольку удары были системными и продолжались три недели, то примерно с 17 октября начали обесточиваться куски железной дороги, остановились электровозы, задерживались поезда. Они снова перешли на тепловозы. Когда прекратились удары, ремонтным бригадам хватило недели или 10 дней на восстановление резервов мощностей.

Я встречал мнение российского машиниста, который писал в соцсетях, что «дорожное полотно восстанавливается легко, а вот локомотивы заменить быстро не выйдет, а где стоят локомотивы — в депо». Насколько депо уязвимы?

Я отчасти согласен с машинистом. Сам по себе локомотив — одиночная цель, его легко рассредоточить. Здесь тоже возникает проблема, если ты не воздействуешь на локомотивные депо, инфраструктуру, то опять же все это можно быстро регенерировать. Ты вывел из строя одиночный локомотив, его отогнали в депо, отремонтировали в цехах, и он пошел дальше. Депо на Украине в основном мощные, грузовые, локомотивы там стоят десятками на ремонте или на отстое, или в готовности к рейсу — и там последствия удара будут иными, чем по одиночкам. Есть среди депо и уязвимые точки, я писал про них в телеграм-канале. Но за время этого конфликта по депо никогда не били. Я подозреваю, что это сугубо политическое решение.

Глава компании «Укрзализниця» Александр Камышин заявил, что у руководства компании «есть план Б на случай масштабных проблем, связанных с поражением электроэнергетической инфраструктуры». Он предполагает переход от электровозов к дизельным тепловозам. Это реалистично?

Нет, ни в коем случае. Тепловозы используются у них только в экстремальном случае. Повторюсь, у них мало исправных тепловозов. Это большая проблема, которая была у них до конфликта и никто ее не решал. Сейчас она обострилась.

Предположим, что энергетику обесточат всю, тогда за счет тепловозов смогут выходить из положения где-то в течение месяца. Этот остаток парка будет работать на износ. Украина перейдет на маневровые тепловозы, которые будут перевозить грузы кусочками. Снабжение, которое поступает с Запада, будет идти примерно втрое-вчетверо медленнее, с гораздо бОльшими трудозатратами. Так что полностью заместить электровозы невозможно.

Вы упоминали страны СЭВ, в которых наверняка где-то есть советские тепловозы, может быть ими удастся пополнить парк?

Это крайне проблемно. Единственное окно возможностей, которое будет доступно Украине, это парк тепловозов М62, которые строились сперва для Восточной Европы, а потом широко распространились по СССР. По всей Европе их можно насобирать максимум штук 300, но они будут такие же древние, как танки Т-72 старых серий. А чтобы сделать для Украины партию, скажем, подвижного состава нашей колеи, европейским заводам придется серьезно перестраивать производственные линии и проектировать новые модели. Это долго и сложно.

После отступления российских войск из Харьковской области был потерян контроль над станцией Купянск, какую роль она играла?

Магистральный ход Валуйки-Купянск интенсивно использовался. Это была опорная магистраль, которая снабжала всю группировку V, которая охватывала Харьков и вплоть до Донбасса; это север, северо-восток. Там очень мощное депо с хорошей ремонтной базой и цехами. Я не очень понимаю, почему его не взорвали при отходе, возможно, потому что отходили быстро и в спешке. Сейчас эту инфраструктуру использует Украина.

Вот еще мнение. Люди не понимают, почему не выводят из строя пути, с помощью метания бомб с беспилотников. Почему?

Это несколько дилетантское мнение. Дело в том, что если где-то вывели из строя перегон на середине между станциями, то есть там, где просто проходят пути — даже если это двухпутка, и даже если она электрифицированная и есть столбы контактной сети — то сегмент взрыва можно восстановить примерно за два-три часа. Овчинка не стоит выделки. Даже в Великую Отечественную войну, если партизаны подрывали какой-то участок линии рельсов, то опять же приходил восстановительный поезд, и за несколько часов все восстанавливал.

Если удар придется не по перегону, а по станциям, допустим, где сужаются пути в пучок (горловины), где многочисленные стрелки, светофоры, электрика сложная. Эти точки восстанавливать труднее — полтора-двое суток нужно придется работать. Почему не бьют по ним, это вопрос к военным: они, естественно, отталкиваются от наличия своих вооружений и критериев эффективности. Видимо, другие цели считают более приоритетными.

Об уязвимости мостов

Самый частый упрек российским военным, в том числе от военкоров — почему не атакуете мосты через Днепр? Как раз по ним идет снабжение ВСУ, той же железной дорогой.

Эта тема вызывает сегодня самую бурную полемику. В сетях по несколько сотен комментариев может быть под постом. Но если вернуться к жестокой реальности, с которой мы должны считаться, то капитальный большой мост — это очень сложная и устойчивая цель. Там тысячи тонн бетона, там очень прочные железобетонные конструкции каркаса. Либо там металл, либо металлические фермы, через которые снаряд может пройти насквозь, но не причинить особого вреда. С днепровскими мостами именно такая история — чтобы гарантированно вывести большой капитальный мост из строя, на него нужно суметь сбросить единовременно примерно три-пять тонн взрывчатки, причем точно на него, а не рядом.

Кстати, по днепровским мостам били в мае и июне. Я зафиксировал две попытки. Первая — это Запорожский мост. Вторая — Амурский мост в Днепропетровске. Оба раза попали. Я так понимаю, что стреляли «Калибры», но что такое «Калибр»? Это 500 килограммовый заряд, в котором боевая часть где-то порядка 250 килограммов. Этого откровенно мало для разрушения несущих конструкций моста. В Запорожье после прилета был дым, перекрыли движение. Через два дня все возобновилось.

Но украинцы вывели из строя Антоновский мост…

С июля они били по нему из поставленных американцами установок HIMARS. Это тоже маломощное оружие для моста, он оставлял в нем дырки. Транспорт все равно ездил. Но они били и били последовательно. Израсходовали на него, может быть, 150 или 200 залпов. Это очень много. В итоге мост потерял свою пропускную способность, но не до конца. Несмотря на дыры, через него периодически шла эвакуация военных и техники из Херсона.

В данном случае можно констатировать, что украинцы своей цели добились. Они нарушили цепь обеспечения группировки в Херсоне. Но если им надо было бить только по трем мостам — железнодорожному, Антоновскому и Каховской дамбе. то российской стороне, чтобы разрезать Украину надвое, нужно разрушить более 20 днепровских мостов. Это нетривиальная задача.

Украинские диверсанты пытались уничтожить Крымский мост, чтобы осложнить жизнь полуострову и группировке российских войск в Херсонской области. Почему не удалось?

Диверсия была спланирована грамотно, четко и дерзко. Я считаю, что в медийном смысле это действительно очень громкое событие, которое подняло боевой дух украинцев. Но что получилось с Крымским мостом в итоге? Противник сумел провезти мощный заряд взрывчатки, 8-10 тонн в тротиловом эквиваленте. И на этот мост такого заряда должно было хватить.

Но тут противником диверсантов выступили проектировщики. Мост был спроектирован так, что у него оказались не только раздельные нитки (железной дороги и авто). Но и сами автомобильные пролеты были разделены на две плети, которые совершенно независимо опирались на свайные опоры, которые ничем не взять. А вот эти вот четырехпролетные плети, они были раздельными. Взрывом удалось разрушить только одну плеть. А вторая, поскольку она была не только раздельно построена, но и имела демпфирующие элементы (шок-трансмиттеры и др.), которые отчасти компенсировали энергию взрыва, осталась цела, что позволило нам не потерять мост. Вот как раз инженерам этого моста нужно дать медали. Теракт показал, что проектирование мостов у нас на очень высоком уровне, с хорошим запасом надежности.