«Я добивался того, что сейчас происходит»: Прилепин об империи, современной аристократии, блогерах и Украине

Бывший сотрудник ОМОН, участник боевых действий в Чечне, Дагестане и Донбассе, автор шести романов, а ныне один из руководителей Группы по расследованию антироссийских действий в сфере культуры и искусства (ГРАД) Госдумы Захар Прилепин рассказал RTVI в программе «Легенда» о том, какой должна быть современная аристократия в России, почему Путин — милосердный император, блогеры — настоящая катастрофа, а Россия и Украина должны быть едины.

О том, какой должна быть современная аристократия в России

В дореволюционной России воюющее офицерство было аристократией — это была элита государства: они владели языками, они писали стихи. Более того, начиная со времен каких-нибудь княжеских дружин, это были самые сведущие люди, самые образованные книжники. Возможно, даже автор «Слова о полку Игореве» был в числе той самой дружины, полка Игорева. Пушкин искал воинской службы, а Чаадаев, Давыдов и прочие — они служили.

А потом вот был XX век, и это не закончилось в XX веке, потому что, по сути, в сталинские времена воссоздавалась вся эта история: Симонов, Долматовский, Шолохов, Катаев, Зощенко, Платонов — все имели воинские звания, они все были военнослужащие. И только уже где-то в 1970-е, 1980-е, 1990-е годы родилась нелепейшая мысль о том, что пишущий человек должен писать, а на войну не должен ездить, потому что это неправильно. Это родилось реально 25 лет назад.

Почему Советский Союз совершил после 1945 года необычайные прорывы в сфере искусства, кинематографии, театра, экономики? Потому что все, буквально везде, подавляющие места занимали бывшие фронтовики — люди, которые заплатили за все, заплатили жизнью, жизнью своих товарищей и просто знали этому цену. И поэтому нереальные просто прорывы, которые были совершены, — космос, целая плеяда гениальных кинорежиссеров — это либо участники войны, либо дети войны, которые, как сейчас дети Мариуполя, прошли через весь этот ужас.

А когда это начинает теряться, когда люди уже не знают этому цену, начинают нарождаться ломкие картофельные стебли, которые говорят: «Ну я ничего никому не должен», «Ну это было раньше все, какая-то там была Украина, сейчас-то же все иначе, сейчас как бы другое, сейчас пацифизм, давайте мы будем без всего этого, теперь не будем заморачиваться». Это люди, которые за это не платили, и они не должны составлять аристократию нашего общества. Должны составлять аристократию общества люди, которые знают этому цену. Поэтому одна из задач России — это как минимум инкорпорировать этих офицеров в какие-то управленческие должности, чтобы они занимались созданием контекста будущей России.

Мне вообще более всего симпатичны и понятны люди, для которых жизнь не является абсолютной ценностью, жизнь и то, что называется у нас свободой. Их [военных] свобода выбора и их свобода предпочтений предполагает изначально, что есть вещи важнее тебя самого, что за твоей спиной есть огромное Отечество, и ты за него можешь отдать жизнь. Это является частью твоей работы, это является твоим соглашением с государством, с народом и с самим собой — ты готов отдать за него жизнь. И конечно, это самые лучшие люди, потому что никто такие ставки в своей жизни не делает.

Более того, в демократических странах и в ее цитадели, в США, весь Голливуд работает на создание образа американского военного как лучшего человека. Он побеждает всех плохих — арабов, сербов, русских особенно часто, кубинцев — всех убивает, чтобы показать, что такое Америка. Ведь что такое Америка для среднестатистического жителя планеты? Сначала это был Шварценеггер, Сталлоне, сейчас какой-нибудь Мэтт Деймон и прочие, кто отлично владеет автоматом.

О российском кино про военных и войны

Эти фильмы делают люди, которые никогда не видели войны, пишут сценарии люди, которые никогда не служили в армии, снимаются люди, которые, как потом выясняется, все поголовно пацифисты. Они просто что-то играют, а потом начинается война, и они говорят: «Нет войне!»

А что касается последних военных конфликтов, так там шаром покати. У нас было Приднестровье, Абхазия — десятки конфликтов были за последние 30 лет. Еле-еле что-то наснимали — 10 фильмов за 30 лет. В Америке их сняли уже тысячи, я даже не преувеличиваю, тысяча, а у нас еле-еле, коряво. Потому что весь истеблишмент кинематографа настроен на другое: вот есть американские военные, и их достаточно, а здесь это все не надо, надо отменить, «нам вообще армия не нужна», «люди в форме — это дебилы», «омоновцы всех бьют палками», «хороший военный — американский военный».

Об отношении к чайлдфри

Конечно, против. Не то, чтобы я агрессивно против и со всех готов стребовать по ребенку. Я просто против пропаганды этого. То есть это может существовать в частном порядке.

Но дело в том, что социум очень внушаем, и знающие люди прекрасно понимают, что можно запереть всех в одном каком-то информационном вакууме, в колбе, и убедить этих людей, что у них там другой пол, или что они травоядные инопланетяне, или еще в какой-нибудь любой ерунде. И взрослые люди в моем лице прекрасно знают, что можно целые страны вводить в это безумное заблуждение, и они будут думать о себе, что они эльфы какие-нибудь.

Мощнейшая машина западной медийной даже не пропаганды, а «мягкого насилия», просто перемолола миллионы людей. Были какие-нибудь музыканты, Принс был такой музыкант замечательный, главный соперник Майкла Джексона, который выступал против однополых браков, никто его за это не осуждал. 50 Cent замечательный рэп-музыкант, вообще великолепный, который просто в своих песнях издевался над всей гей-культурой. И все, проходит пара лет, и их просто заткнули, их раскатали всех.

Ради бога, каждый человек в частном порядке может быть лесбиянкой, геем, чайлдфри и кем угодно, но государство должно проповедовать норму — жить в пространстве нормы. Дети — это хорошо, мужчины и женщины — хорошо, защищать Родину с оружием в руках — хорошо, а все остальное — это сами в частном порядке разрешайте.

О гей-эстетике в культуре

У нас на самом деле более чем серьезное представительство людей подобной сексуальной ориентации везде, в театральной сфере просто оглушительное. И все прекрасно по ним видно, они не обязаны даже говорить, что они геи, и так видно, и эта гей-стилистика и гей-эстетика не сходила с экранов в течение нескольких десятилетий.

Нормального мало, а вот этого дофига. И это не должно быть так. Оно должно занимать в пространстве культуры — в спектаклях, в кино — ровно то же самое процентное соотношение, что и в жизни. Есть их 1,5%, 1% — вот столько же и должно быть [в культуре], а сейчас — наоборот, сейчас 80%. А оставшиеся несчастные люди ходят и ищут какую-нибудь себе песню про доярку. Или фильм про шахтера — давно видели? Никто его не видел за последние 30 лет. Нет никаких фильмов про шахтеров. Шахтеры, что ли, перевелись? Геи есть, а шахтеров нет. Шахтеров больше, чем геев, знаете?

О том, почему за границей популярен «Архипелаг ГУЛАГ»

Вот если совсем упрощать, в целом представление о культуре XX века сложено приблизительно в силу создания определенного политического ландшафта: должно быть произведение, которое развенчивает историю XX века. Вот как бы плохой, ужасный Советский Союз, желательно, чтобы с плохими, ужасными русскими людьми, которые всех загнали в ГУЛАГ, всех изнасиловали, всех изничтожили, никакой свободы слова не было, и тогда создается «нормальный, правильный образ России».

Сейчас мы про это догадались, наконец, когда начались все эти огромные санкции, когда стали запрещать Достоевского и Чайковского мы вдруг поняли, как они к нам сложно относятся! На самом деле это было понятно всегда. Я ездил на бесконечные ярмарки во Францию и Германию, подходишь к стенду, где русская словесность, и там лежит 50 альбомов с ГУЛАГом, с колючей проволокой, с тюрьмами и куча разнообразной литературы, которая вся про это. Вот это образ России.

Об отношении к Нобелевской премии

Нобелевская премия — это сугубо политическое орудие, которое сейчас опять же стало всем очевидно. Ну какая Алексиевич? Есть Толстая Татьяна Никитична, есть Улицкая, как бы я к ним ни относился, они писатели, в отличие от Алексиевич. Но так как они все-таки русские как-никак, им тоже не дадут. Потом дали еще Диме Муратову — ну тоже хороший мужик, я его знаю хорошо, но он не самый великий журналист на белом свете.

Горбачев, Муратов, Алексиевич — все понятно. Ну то есть все ясно. Бунину дали, а Горькому не дали. Они соразмерные писатели, но Горький был советский писатель, прорусский, он был носитель этого контекста, а Бунин — антисоветский.

Вот Шолохову дали — это, безусловно, исключение. Потом Солженицын, потом Бродский, замечательный, великий поэт. Но так совпало. Если бы не эмигрировал и не был бы в ссылке, хрен бы он получил эту премию. Это политическое орудие. Апеллировать к этим вещам совершенно бессмысленно, ничего эта премия не означает.

Об оппозиции к Путину в 2012 году

В России путают оппозицию Путину с либеральной стороны и оппозицию Путину с социалистической, с националистической стороны, со стороны патриотов — так называемых левых или правых. Либералы всегда ругали Путина за то, что он слишком Путин, а патриоты ругали Путина за то, что он недостаточно Путин, и это разные вещи. Потому что у нас считают, что все, кто против Путина, — враги России.

Против режима Ельцина, а затем против Путина начального периода, выступали и мои учителя — Александр Андреевич Проханов и Эдуард Вениаминович Лимонов — жесточайшие патриоты своего Отечества. Они считали, что он недостаточно видоизменился и находится под сильнейшим влиянием Запада: и команда у него состоит из западников, и вообще патриотам здесь не рады. И на это были серьезные основания.

Поэтому, конечно же, я выступал и требовал, чтобы Россия пересобралась и приняла ту форму, которую она в муках сейчас принимает. Именно того, что сейчас происходит, я и добивался. В каком-то смысле я и мои товарищи, начиная с 1990-х годов, формулировали все, что сегодня стало мейнстримом общественной политической жизни. Мы говорили: рубль — да, доллар — нет. Я водил колонны по улицам и кричал это в мегафон. Кричал: «Киев — русский город, Харьков — русский город». «Завершим реформы так — Сталин, Берия, ГУЛАГ», — такие вещи мы кричали.

А сейчас «Единая Россия» это вслух говорит. Кривится, конечно, ей, может, даже не очень это нравится, но у них работа такая. А мы это искренне произносили. И поэтому, когда у нас президент насытился нашим оппозиционным духом и стал обращаться в русского императора, мы сказали: нормальный президент — хорошо, спасибо. Если человек управляет империей, а Россия — империя, значит, он император, что тут дурака валять. И Байден тоже император.

О президенте-императоре

Наверное, есть институты демократии. Им так или иначе надо соответствовать, чтобы действительно не обратиться в какую-нибудь нелепую деспотию, чтобы мы были от этого защищены. Но у нас президент, слава богу, более-менее милосердный даже.

В России много людей, которые в открытую желают, чтобы ее не было на карте, чтобы она исчезла, и чтобы победила украинская армия и дошла до Москвы. И это очень серьезная часть нашего культурного, политического, экономического истеблишмента.

Сейчас кого-то признали иноагентами. Мы знаем их имена. И их взгляды известны. Но может прийти другой человек, очень жестокий, суровый, который начнет всех сажать в тюрьму, — не надо. Надо, чтобы были демократические институты, это нормально. Но по форме своего правления президент — император. Его можно переизбрать, и будет избранный другой, надеюсь, столь же милосердный к своим подданным император.

Об Иване Урганте

Мне важен ответ Урганта, размещал ли он в своем блоге, в какой-то соцсети, клип музыканта из «Бумбокса», где обещают всем русским отстрелить башку.

Если он реально это выкладывал, то пусть в Россию не возвращается. Если это был его зеркальный блог, то пусть по этому поводу объяснится, потому что он ничего не сказал. Понимаете, если бы это был зеркальный блог, созданный украинцами, они бы не удалили этот клип, а если удалили, значит, он какое-то отношение к Ивану имеет. А если имеет, пусть идет к черту, потому что у меня там товарищи погибли, и не может телеведущий Российской Федерации, который на экране перед нами маячит, такие клипы выкладывать — априори, никогда, ни в России, ни в любой другой стране мира.

Об Оксимироне

* включен в реестр иноагентов