С начала военных действий на Украине, в особенности после объявления в России частичной мобилизации, количество обращений в правозащитную организацию Союз комитета солдатских матерей, занимающуюся помощью призывникам и солдатам, «от десятков перешел на сотни». Ответственный секретарь Союза Валентина Мельникова рассказала RTVI в программе «Хроники нового времени» о том, какие жалобы поступают от мобилизованных и их семей, когда начались «облавы» на призывников и на что на самом деле «заточены» военные комиссариаты и комиссары, к кому обращаться с вопросом про отсрочку, а также работают ли законы во время частичной мобилизации.

О завершении частичной мобилизации в Москве

[Заявлениям о завершении частичной мобилизации в Москве] можно доверять настолько, насколько Сергей Собянин способен контролировать поведение военных комиссаров города Москвы и районов. Потому что машина запущена, машина крутится, эта машина облавная — это не призыв. Это так же, как на призывников бывали годы облав, и насколько быстро это все остановится, я пока сказать не могу. Хорошо бы понять, какие распоряжения мэр давал военному комиссару города Москвы.

Такого еще в истории ни Советского Союза, ни России не было — решительного заявления главы субъекта федерации. Если с сегодняшнего дня (программа была записана 17 октября — прим. RTVI) все прекращается, значит, эти мобилизационные пункты должны быть быстренько свернуты, помещения освобождены, и все это должно уехать обратно в военные комиссариаты. Но опять же повторяю, как будет себя вести машина этих мобилизационных служб, военных комиссариатов, я не знаю.

Алексей Танюшин / Коммерсантъ

О том, на что «заточены» военкомы

Минобороновская структура как иерархическая, она обычно что делает? Выходит приказ министра обороны, выходят какие-то разъяснения начальника Генштаба, и дальше все спускается по служебной линии. Значит, на всякое заявление Верховного главнокомандующего и министра обороны, по идее, должны быть распоряжения начальника Генерального штаба, потому что ему подчиняется Главное организационно-мобилизационное управление, которое всем руководит и за все отвечает. Поэтому для служебного пользования наверняка какие-то документы есть, но я думаю, до исполнителей и военных комиссариатов они доходят с очень маленькой скоростью.

Пример — это оформление бронирования по работе. История между подачей заявления на бронирование в Генеральный штаб и получением на выходе каких-то вменяемых документов для каждого отдельного сотрудника какая-то совершенно непредставимая, там проходят недели, и в результате все равно военкоматы говорят, что они ничего не получали.

Поэтому любое устное распоряжение командующего — а президент, я напомню, — главнокомандующий — любое устное разъяснение в принципе должно действовать и напрямую. Но у нас все не так. В десятый раз повторю, не устаю повторять, что система военных комиссариатов и главных органов управления заточена на облавы, а не на индивидуальный призыв.

Анна Акельева / Коммерсантъ

Об «облавах» на улицах с начала мобилизации

Начиналось все 21 сентября, когда еще только Верховный главнокомандующий прекратил свое выступление, а уже по всем улицам Москвы были полицейские с пустыми повестками, на которых только стояла подпись неизвестного товарища Локтева и печать неизвестного военкомата, куда фамилии пойманных людей просто вписывались полицейскими. Это облавы.

Мы с этим имеем дело при призыве и в позднесоветское время, и в российское время, но в принципе такие облавные истории с призывниками закончились где-то году в 2006-м, со Второй чеченской войной. Но удобная схема: набрать можно и 300 тысяч, и три миллиона, и сколько хочешь, если ловить людей на улицах, в магазинах и вообще где попало.

Взаимосвязан ли конец частичной мобилизации с началом осеннего призыва

Я и мои коллеги очень надеются, что в узких коридорах и небольших кабинетах военкоматов не будут параллельно ходить мобилизованные и призывники, потому что для призывников это прямая угроза быть отправленными вообще без всего, без всякого оформления, без всякого военного билета в зону боевых действий. Я надеюсь, что это действительно прекратится, там как-то со всем разберутся, товарищи врачи вернутся в родные кабинеты, которые должны освидетельствовать призывников, вздохнут и начнут действовать по закону. Надежда есть, но совсем не обязательно, что так будет.

Об отправке мобилизованных на боевые действия без подготовки

Отправляли сразу, и потери начались сразу. Понимаете, у меня даже нет слов, чем назвать то, что произошло с этими мобилизованными, потому что люди реально, даже те, кто служили и давно, в этих подразделениях друг друга не знали. У них не было офицеров, которые бы тоже знали своих подчиненных и которые бы умели командовать такими неумелыми, совершенно гражданскими людьми.

Это напомнило нам историю, когда в январе 1995 года в Чечню тоже отправляли по 5-6 человек из воинской части, собирали из них эти сборные роты, где никто никого не знал, и когда человек погибал или попадал в плен, никто ничего не мог сказать, потому что не знает, как его зовут. Тогда и жетонов не было, тогда и контрактников не было. И вот эта обезличенность людей, то, что они не готовы даже профессионально к участию в боевых действиях — это даже слов не подобрать.

Алексей Танюшин / Коммерсантъ

О версиях стрельбы на полигоне в Белгородской области

Одна из версий кажется мне наиболее близкой к правде, потому что это были добровольцы, мужики из Средней Азии, и если какой-то замполит затронул их религиозные чувства, то я совершенно допускаю, что люди отомстили, а остальные [попали] под горячую руку.

Потому что вот эти массовые расстрелы — это вообще советские истории, и они тоже, как правило, связаны с оскорблениями, которые наносились или сослуживцами, или офицерами, и кто-то терпел, а кто-то мстил страшным образом.

15 октября на военном полигоне в Белгородской области произошла стрельба. По сообщениям Минобороны, двое граждан «одной из стран СНГ» открыли огонь по личному составу. Погибли 11 человек, еще 15 получили ранения, сами нападавшие были убиты. Ведомство охарактеризовало произошедшее как теракт.

Как сообщило РБК со ссылкой на источники, стрелявшими были граждане Таджикистана 1999 и 1998 года рождения Аминзод Тоджиддин и Мехроб Рахмонов, которые были мобилизованы военкоматом Чертановского района Москвы в качестве добровольцев. Среди погибших были призывники из Рязани, Нижегородской области, Воскресенска, Смоленска и Дмитрова, а также уроженец Украины и Херсонской области. Гибель жителей Нижегородской области впоследствии подтвердил губернатор региона Глеб Никитин.

Об условиях содержания мобилизованных

Мы знаем только то, с чем люди к нам обращаются, или косвенно узнаем из тех источников, которым можно верить. Насчет «чистого поля» — мы с этим столкнулись в самом начале боевых действий, когда стали выводить первые группы из фронтовой зоны на отдых. Когда люди, которые там полтора месяца жили бог знает где, в грязи, в окопах, в палатках, землянках, их вывели на родину отдыхать и оставили на дороге в чистом поле в Белгородской области без кухни, без еды, без новой одежды, обуви — без всего. Поэтому мобилизованных вполне могут также кинуть на те же поля, на те же дороги…

Конечно, есть большие подразделения, есть казармы. Но даже тогда, когда они есть, [это не всегда делают]. Например, в Костромской области были студенческие общежития при академии, но вместо того, чтобы открыть мобилизованным помещения или хотя [пустить] под крышу, чтобы люди могли быть более-менее в теплом помещении, их все равно бросают в палатки, в грязь и в холод.

Не зря у нас начальника тыла уволили под благовидным предлогом, что он меняет место службы. Это же тыловая служба должна работать, которая сейчас называется службой материально-технического обеспечения. Значит мужики не работали, значит, ничего не делали, значит, никто ничего не контролировал. Но об этом мы тоже говорим с 2013 года, что контроль за тем, что происходит в воинских частях, потерян, и никого это не интересовало на самом деле. Это же не какие-то там учебные части — это обычные части воинские. Мои коллеги шутили, что новый начальник тыла откроет закрома родины и неизвестно, что он там увидит. Сейчас ничего невозможно говорить. Мы же не знаем, что там происходит.

24 сентября заместителем министра обороны по материально-техническому обеспечению Вооруженных сил был назначен начальник Национального центра управления обороной России генерал-полковник Михаил Мизинцев. На этой должности он сменил генерала армии Дмитрия Булгакова, который, как сообщили в Минобороны, «освобожден от нее в связи с переходом на другую работу».

О том, почему никто не был готов к мобилизации

Никто не был готов к этой мобилизации, это мы тоже говорили в самом начале. Потому что по-хорошему, и это я уже услышала из уст Верховного главнокомандующего, это должна была быть индивидуальная история. Существует огромная база данных запасников, и она давно должна была быть оцифрована, должна быть в компьютере, можно было выбрать по воинским учетным специальностям, по возрасту, по всяким параметрам. И просто вызывать людей, которые нужны, у которых есть какое-то хотя бы воспоминание о том, что они были [военными]. А это все было тотально, не разбирая, кто и чего.

Ирина Бужор / Коммерсантъ

Очень трагические истории есть тех, кто к нам обращается. Младший офицер, лейтенант запаса, когда-то служил. Ему 50 с лишним лет. Он больной, с язвой желудка, без зубов, и его куда-то кинули. Его дочка пишет: «Папа так плачет, я никогда не слышала, чтобы он так плакал». Ну вот это что такое? Ну на фига он понадобился?! Запасники совершенно не представляют, что у них со здоровьем. 43 года, наверняка есть какие-то ухудшения тех заболеваний, которые были в молодости, были травмы, были какие-то еще истории. Есть так называемые ранние мужские инфаркты, инсульты. Все документы надо собирать. А жена говорит: «А он уехал в воинскую часть, а к врачу никогда не обращался, хотя у него вот это, вот это и вот то», — это тоже сложная история. И главное, не всегда можно узнать, в какой части эти люди, к кому они приписаны, для того чтобы понять, а кто там вообще начальник над всем этим. Никто не готов к мобилизации оказался.

О категориях годности призывников

Никто не может быть мобилизован, если он по здоровью не подходит для военной службы в период этой спецоперации. Категория годности определяется по степени нарушения функций у человека, а не по диагнозам. Есть только четыре диагноза, с которыми заведомо люди не годны.

Так называемая категория «ограничено годен» (полная формулировка — «не годен в мирное время, ограниченно годен в военное время»), которая обозначается российской буквой «В», поскольку военное положение не объявлено, мобилизации не подлежит.

Есть категория с самыми сложными нарушениями — это «Д», «не годен к военной службе со снятием с воинского учета». Но даже таких людей из запаса, а это, как правило, инвалиды детства, тоже вызывали на мобилизацию.

«Г» — это временно не годен. Сегодня позвонил парнишка, ему тут на днях должны делать операцию, и, конечно, после нее он будет именно временно негоден. Это временное состояние: какое-то обострение, какая-то операция, какое-то медицинское вмешательство. Но эта категория действует не больше 6 месяцев.

Медицинская комиссия в военном комиссариате по медицинским документам, которые есть, по тем диагнозам, которые человек принес на медицинских документах, обязана установить категорию годности. У них есть на это право. Если у них есть какие-то сомнения, они могут обратиться в центр военно-врачебной комиссии при военном комиссаре субъекта федерации — только так. То есть определяется категория годности на день проведения медицинской комиссии.

Алексей Танюшин / Коммерсантъ

И естественно, комиссия должна быть такая, как при призыве: восемь разных специалистов-врачей, один из которых старший, который отвечает за работу этой комиссии. Более того, перед тем как человек попадает на комиссию, ему обязательно должны сделать в поликлинике по направлению военкомата анализы, исследования: крови, мочи, ВИЧ, гепатит C, сифилис, сделать кардиограмму и флюорографию. Это вообще никому не делалось, из 222 тысяч [мобилизованных] — никому никаких анализов в принципе не делали. И врачей там было один-два, и то если это врачи, а не какие-то люди, одетые в белый халат. То есть это не выполнялось абсолютно.

На сайте «Объясняем.рф» говорится, что при частичной мобилизации в военкомате проводится медицинский осмотр, но не медкомиссия. Если мобилизуемый жалуется на здоровье, «мобилизационная комиссия вправе направить его на дополнительное обследование в медицинское учреждение».

О том, работают ли законы во время мобилизации

В законе «О мобилизационной готовности и мобилизации» и в законе «О воинской обязанности» нет отсрочек от мобилизации, потому что термин «частичная мобилизация» не уточняет, какую часть можно мобилизовать. Поэтому и получается, что сказали, что [такие-то категории] не будем призывать, а у военкомов другое: у них есть распоряжение главы Генштаба, еще какие-то распоряжения. Губернаторы должны следить за тем, чтобы обещания Верховного главнокомандующего исполнялись, а они не следят за этим, не слушали, не понимают, или у них там свои какие-то циркуляры.

Отсутствие законных действий в таком масштабе наши организации в России никогда не наблюдали, никогда, такого не было. Всегда какие-то части закона, постановлений, касающиеся военной службы, призыва, увольнения, всегда соблюдались. Тут все было отменено и ничего не действовало. Каждый военком на районном уровне действует так, как ему подсказывает его опыт, или где-то по телефону ему говорит начальник, или еще что-то происходит. Вот в этом проблема. И когда народ к нам обращается, «как же по закону должно быть?!», я пишу: «Забудьте, законы умерли на время мобилизации». И поэтому очень сложно.

Мы с коллегами быстро поняли, что если обращаться по поводу оснований для отсрочки, освобождения от мобилизации, единственный адресат — это глава субъекта федерации. По должности он руководит всеми мобилизационными мероприятиями на той земле, где он как бы должен защищать интересы населения, и он адресат ваших обращений. Так же, как и призывники: собираешь документы, выходишь на сайт, прикладываешь документы и пишешь, что просишь освободить от мобилизации по таким-то обстоятельствам. Не всегда это толковые ответы, но, в общем, примерно на 80% это совершенно правильная история, когда от губернатора информацию направляют военному комиссару субъекта федерации, а тот уже должен по обязанности довести эту информацию до районного военкома как начальник.

О количестве и характере обращений в Союз после начала мобилизации

Счет перешел от десятков на сотни: было 20-30 в день, а стало 300-400. В регионах немножко меньше, но там все равно они сделали свои мобильные телефоны доступными, и круглые сутки звонят со всей страны. У всех отовсюду приблизительно одинаковый спектр вопросов. Это ведь не от региона зависит, а от того, насколько люди понимают ситуацию, от того, насколько они вообще готовы что-то делать. Потому что принцип комитетов солдатских матерей — «мы не можем сделать за вас, мы вам можем только помочь». Если люди готовы что-то предпринимать, тогда, конечно, и вопросы толковые.

Татьяна Горд / Коммерсантъ

Самые наивные вопросы — «сказали, что он не служил, и его не мобилизуют, а правда ли это?» Неправда. А самые сложные — это когда семейные обстоятельства. Эта история, когда вначале (в качестве основания для брони — прим. ред.) только четверо детей должно было быть, потом трое детей, один инвалид, потом просто трое детей — это, конечно, ужасно, потому что никто никогда не собирал документы, подтверждающие, что у военнослужащего запаса трое детей. Там же тоже разные бывают. Бывают дети усыновленные, бывают дети от другого брака, а все равно они дети, они все равно в этой семье живут.

Очень тяжелая история, когда запасник ухаживает за пожилым родственником. Не всегда этим родственникам, даже если им за 90, почему-то устанавливают I группу инвалидности, что я вообще не понимаю. По правилам, в 90 лет автоматом должны оформлять инвалидность I группы. Значит, это тоже надо как-то документировать: что это бабушки-дедушки, установить родство — это целые истории, с которыми люди никогда в своей жизни не встречались и не представляют, как это можно сделать.