«Только „Аквариум“ отваживался петь его стихи». Кем был Джордж Гуницкий

11 июня в Петербурге прощаются с поэтом, драматургом, журналистом и одним из основателей группы «Аквариум» Анатолием «Джорджем» Гуницким. Музыкальный журналист и продюсер, историк советской и российской рок-музыки Андрей Бурлака рассказывает RTVI о его жизненном пути.

Обычно телефон, в отличие от радио, телевизора и социальных сетей, приносит новости, скорее, позитивного характера, но тут случилось наоборот. Звонок из относительного далёка сообщил, что нас покинул Джордж, в миру Анатолий Августович Гуницкий, мой старинный знакомый, в определенном смысле патриарх отечественной рок-журналистики, музыкальный критик, теоретик и практик, барабанщик, драматург, поэт, автор и ведущий радиопрограмм… Да много, что еще. В годы, когда все новое было для нас неизвестным, незнакомым, а иногда и пугающим, он не боялся в это новое заглядывать. Не страшился приоткрывать скрывающую его завесу и быть проводником по нему.

Мы долго и тесно общались, дружили, хотя сказать, что были друзьями, я бы не рискнул. Скорее, коллегами, единомышленниками, иногда соратниками, а иногда и соперниками. Творчество — пространство безграничное, но иногда тропинки людей на нем пересекаются или идут совсем рядом, так что путники касаются друг друга локтями. Близко мы познакомились только осенью 1984-го, когда я пришел в Ленинградский рок-клуб. Он же был там старожилом, членом Совета, участником жюри фестивалей и на первых порах совершенно искренне знакомил меня с подковёрной жизнью клуба, уже складывающимися традициями, техническими уловками и взаимоотношениями с Домом самодеятельного творчества, пригревшем и мужественно терпевшем его существование.

Обо всем, что было до, я узнал уже из рассказов Джорджа. Со мной он, видя мой искренний интерес к истории, всегда охотно ею делился. Поэтому оказалось, что, скажем так, до официального знакомства, мы встречались, и не раз. Например, в самой середине 70-х я бывал на концертах «Аквариума», где он тогда барабанил, а потом подружка затащила меня на спектакль студии Эрика Горошевского, которая ставила его пьесы, соперничавшие по степени безумия с творчеством самого Беккета. Я слушал записи акустической группы «Za», в которой Джордж был перкуссионистом, ходил на концерты только что собравшейся группы «Форвард», у которой Джордж стал первым директором. В мае 1981-го года именно он передавал мне билет на концерт «Аргонавтов» в ДК «Невский», с чего, можно сказать, и начинался Рок-клуб.

И потом, Джордж, обычно в строгом костюме с непременной бабочкой как знаком принадлежности к театральной среде, много раз открывал и вел концерты Рок-клуба на Рубинштейна, 13.

Вообще, что касается клуба, то эта короткая по сравнению даже с человеческой жизнью эпоха была настолько насыщена событиями, что я уже лет двадцать обещаю себе подробно и беспристрастно рассказать его историю, но все время откладываю, немного страшась. Эти события иногда были важными для всех, иногда памятными только их участникам, но, во многом, переломными, поскольку они происходили буквально на сломе истории.

Сейчас же хочется просто перебрать в памяти то, что ассоциируется с Джорджем. Его несколько театрализованная с налетом абсурда свадьба прямо за кулисами клуба, заседания редколлегии самиздатовского «Рокси» (в целях конспирации переименованного в «Рок-бюллетень»), первые попытки совместно обсудить проблемы музыки и музыкантов в форме каких-то конференций, прослушивания молодых групп, претендующих на членство в клубе.

Вот тут мы с Джорджем, признаюсь честно, впервые кардинально разошлись во мнениях. Отчасти это и понятно — как человек театра он видел, прежде всего, визуальную сторону концерта, его драматургию и сюжет. Я же, как человек, более ориентированный на музыку, искал новые звуки, свежие мелодии, ощущал драйв, наконец. Почему-то в связи с этим вспомнился «Аукцыон» (тогда еще через «и»), который он поначалу не принимал. Забавно, что эта группа вполне реализовалась и по части музыки, и в отношении театрализации своих программ!

Спорить мы спорили, но, конечно, не до драки. Творческие люди и отношения должны выяснять творчески. Когда в 1986 году я ощутил, что монументальность и некоторая тяжеловесность «Рокси» («меньше, чем в десять страниц не уложусь», говорил Джордж на редколлегии) не отвечает скорости происходящих событий, которые менялись буквально ежедневно, внося в жизнь неожиданные коррективы и заставляя их учитывать, мне захотелось окунуться в настоящую журналистику, отвечающую «злобе дня».

Не найдя понимания в Рок-клубе, я просто собрал компанию молодых ребят и сделал с ними ежемесячник «РИО». Он писал обо всем коротко, конкретно, избегая философии и стремясь точно отразить то, что витало в воздухе. Это было своего рода безумие, но мы, говоря словами песни, «не знали предела и вышли за».

Джордж отреагировал на это тем, что поставил на сцене клуба пьесу, хоть и неявно, но все же иронизируя по поводу нашей инициативы (пьесы на сцене Народного театра он ставил нечасто, но регулярно). Мы не обиделись, просто откликнулись рецензией на спектакль. Да и позже в наших взглядах на музыку случались расхождения, но в искусстве интереснее не единственно возможная и необсуждаемая точка зрение, а многоточие. У него есть пространство и объем.

Мы вместе участвовали в разделе «Музыкальный эпистолярий», который запустил на страницах журнала питерских литераторов «Аврора» известный писатель Александр Житинский, не побоявшийся признать себя «рок-дилетантом». Мы писали туда рецензии на приходившие ему потоком записи, делились наблюдениями за тем, что происходит в музыке, обсуждали разные события и явления. Чуть позже, когда московское издательство «Книга» выразило желание опубликовать первую в нашей тогда еще единой стране рок-энциклопедию отечественной музыки и в поисках питерских авторов вышло на меня, я без колебаний поделился этим с коллегами из «Рокси». Для нас с Джорджем это было знакомым делом — сначала он, а потом и я публиковали в преддверии концертов Рок-клуба свои настенные зарисовки. Именно тогда он, кажется, и стал Старым Рокером. А кроме того, он был Георгием Левиным, Бенедиктом Бурых и, уж не вспомню, кем ещё.

Его статьи — неизменно точные, безупречно грамотные, почти всегда немного ироничные — появлялись всюду, от «Вечернего Петербурга» (где у него в то время была рубрика «Записки Старого Рокера») до «Аргументов и фактов», от «Огонька» до финского музыкального журнала «Rumba». Более того, в начале 90-х он издавал свою газету «Рокси-экспресс». Она, в определенном смысле, вернула в обиход мобильность нашего «РИО». При этом Джордж продолжал сотрудничать с театром, как с экспериментальным, так и вполне традиционным: его пьесы ставили и Театр Абсурда, и Театр Реального искусства, и какие-то театры в провинции.

В 1992 году Джордж Гуницкий, Володя Рекшан («Санкт-Петербург») и Леня Тихомиров («Za») шутки ради придумали Транснациональный джинсовый конгресс, под эгидой которого в те годы прошло множество концертов, фестивалей, конференций, презентаций и других мероприятий. В некоторых из них я принимал самое непосредственное участие.

Тем же летом мы пересеклись в клубе, который по инициативе Джорджа возник на базе студии MegaMix в район Лиговки, в клубе фабрики «Большевичка». Естественно, клубу он дал милое его сердцу название «Рокси». Там выступали и ветераны, и совсем молодые группы, и заезжие гастролёры. Но, возможно, самым главным, что он сделал в это пестрое, но интересное время, стала его радиопрограмма «Рокси-Аудио». В ней прозвучали впервые и получили первые объективные оценки своего творчества буквально сотни молодых музыкантов, игравших зачастую далекую от вкусов Джорджа музыку. Впрочем, он, как я уже говорил, не боялся открывать новое.

Лишь в 2000-м, на пороге нового тысячелетия, свет увидел альбом «Пятиугольный грех», в котором его тексты пели еще и Макс Леонидов, Сергей «Чиж» Чиграков, «Сплин», Настя Полева, Вячеслав Бутусов (их песня «Лабрадор Гибралтар» даже стала крупным хитом на радио) и другие. Два года спустя Андрей Тропилло издал альбом «Река Оккервиль», в котором стихи в авторском исполнении Джорджа чередовались с песнями «Аквариума» на его же тексты.

В этот период мы виделись нечасто — либо на концертах любимых групп, либо на каких-то юбилеях или торжествах по поводу круглых дат, которые с годами становятся все круглее и круглее. Последним, как теперь оказалось, что нас объединило, стал арт-салон на Невском, 24. Сначала концерты и поэтические чтения там делал Джордж, потом чем-то подобным занимался я.

Творческое настроение не покидало Джорджа до последних дней — стихи на страницах его социальных сетей появлялись еще совсем недавно. Но на меня сильнейшее впечатление произвела прозаическая книга воспоминаний «Мой Аквариум», которую опубликовало издательство «Красный Матрос» близкого нам по духу Миши Сапеги. И дело даже не в том, что он вспомнил о каких-то подробностях нашей общей и частной жизни, а в том, с каким теплом это было рассказано.

Новых стихов, увы, не будет, но остаются и те, которые уже есть. А кроме того, есть пример того, как можно жить, все время открывая для себя двери к чуду и делясь этим чудом с окружающим миром. Когда-то Толя Гуницкий получил приставшее к нему на всю жизнь прозвище Джордж за отдаленное сходство с Джорджем Харрисоном, который всю жизнь искал истину в своем понимании. Они шли разными путями, но в бесконечности они могут пересечься, а они — встретиться. Будем помнить и ценить то, что помним. Аминь.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции