25 лет назад Великобритания передала владение Гонконгом Китаю на правах автономии с особым статусом. По этому случаю специальный административный район впервые за последние годы посетил председатель КНР Си Цзиньпин. По его словам, теперь гонконгцы — настоящие хозяева своей земли. Западные лидеры, в свою очередь, напомнили Пекину, как он за прошедшие четверть века посягал на автономию города, особенно после массовых протестов 2019 года. Подробности — в материале RTVI.
Плач шотландской волынки в самом центре Гонконга. 1 июля 1997 года закончилась эпоха, известная в Китае, как «столетие унижения». Британка Линдси Макалистер живет в Гонконге уже 35 лет. В 90-х годах она основала здесь благотворительный Фонд молодежного искусства, а в 1997-м приняла участие в организации праздничного концерта по случаю передачи Гонконга Китаю.
«Одно из главных мероприятий проходило под открытым небом, туда приехал сам принц Чарльз. Он представлял королевскую семью. И вот они стоят на сцене, промокшие до нитки. Дождь лил так, будто небеса разверзлись! Правда, в китайской культуре дождь — это счастливая примета», — рассказала основательница Гонконгского фонда молодежного искусства Линдси Макалистер.
Vincent Yu / AP
Принц Уэльский Чарльз был не единственным важным гостем. В торжественной церемонии также участвовал британский премьер Тони Блэр, его знаменитая предшественница Маргарет Тэтчер, а еще последний в истории Гонконга губернатор Крис Паттен.
«Последние пять лет я прожил здесь, на вашей родине. И так или иначе я влиял на ваше будущее. Это была величайшая честь для меня. Теперь же Гонконгом будут управлять сами гонконгцы. Таково обещание и такова непоколебимая судьба», — отметил губернатор Гонконга (1992 — 1997) Крис Паттен.
Но как так вышло, что судьба связала Гонконг и Лондон — города, которые разделяют 9,5 тысяч километров? Отношения Британии и Китая, а точнее, на тот момент Империи Цин, начались в конце XVII века. Строились они целиком и полностью на торговле. В Европе тогда особо ценилась восточная роскошь: нежный шелк, изящный фарфор и, разумеется, чай. Британцам он особенно полюбился. Спустя столетие Соединенное королевство стало одним из крупнейших потребителей чая в мире. И это сильно сказалось на экономике страны. Все дело в том, что в товарообмене с Британией Империя Цин не была заинтересована и платить за чай требовала серебром.
Изменить торговый баланс в пользу британцев сумел один необычный товар — опиум, запрещенный в Китае сильнодействующий наркотик. С конца XVIII века Британская Ост-Индская компания выращивала его в Бенгалии и нелегально продавала в Кантоне — южном китайском порту, известном сегодня как Гуанчжоу. К 1830-м годам на опиум приходилось до 75% всего китайского импорта. Число наркозависимых граждан превысило 12 миллионов. Опиум употребляли представители всех социальных слоев: крестьяне, рабочие, солдаты и придворные.
Опиумные склады Британской Ост-Индийской компании
Литография У. С. Шервилла / Wikimedia Commons (CC BY 4.0)
Когда императорское терпение кончилось, Пекин начал жестко бороться с британскими контрабандистами. В Лондоне же решили, что это отличный повод для вторжения, и в 1839 году объявили Империи Цин войну. Силы были неравны. Спустя два года Пекину пришлось подписать унизительный Нанкинский договор. Он, в числе прочего, позволял британцам беспрепятственно торговать опиумом в Китае, а также передавал Британской Короне небольшой китайский остров Гонконг.
Дальше дело было за так называемыми «новыми территориями», которые Лондон взял в аренду у Пекина в 1898 году. За счет них площадь Гонконга увеличилась практически в 10 раз. Вот только аренда была не бессрочной. Через 99 лет все земли, вместе с Гонконгом, пришлось вернуть Китаю. Позже Крис Паттен — тот самый последний губернатор — скажет, что несмотря на всю прелесть британской демократии, выбор самим гонконгцам так и не дали. У людей не спрашивали: а хотят ли они вообще быть частью Китая.
«Там в принципе не было вопросов о создании какого-то независимого государства Гонконг. У них общий язык с южной провинцией Китая, они этнически, в общем, те же самые китайцы. Но, конечно, они привыкли жить по-другому. Чего они не хотели в массе своей, особенно в 1997 году, — это чтобы Гонконг стал просто очередным городом красного коммунистического Китая», — пояснил китаист Леонид Ковачич.
Первые протесты начались тогда же, 1 июля 1997 года. Но что интересно, гонконгские демократы выступали не против присоединения к Китаю, а просто за соблюдение человеческих прав и за демократию в Китае в целом.
Kimimasa Mayama / Pool Photo via AP
«Эти люди — они настоящие патриоты. Они рады, что Гонконг вернулся в состав Китая. Но в то же время они хотят, чтобы в Гонконге была демократия. А за нее надо бороться. И я надеюсь, что здесь, в Гонконге, нам для этого хватит мирных протестов и демонстраций. Ни к чему проливать кровь», — сказал председатель-основатель Демократической партии Гонконга Мартин Ли.
Кровь все же пролилась, но уже многим позже — в ноябре 2019 года. Тогда в Гонконге впервые погиб протестующий, 22-летний студент. Он убегал от полиции и, как считается, упал с многоуровневой парковки. Общественность в его смерти обвинила силовиков. Протесты 2019 года, вообще, были необычайно жестокими.
Протестные акции для Гонконга не в диковинку. Массовые демонстрации проходили здесь и в 2003-м, и в 2014 году. Но они всегда были мирными. А вот в 2019-м все изменилось. Протестующие жгли метро и баррикадировали улицы, а полиция в ответ применяла слезоточивый газ и резиновые пули.
Vincent Yu / AP
«В Гонконге тогда царил полный хаос. И это очень напугало Пекин. Он увидел в тех событиях начало оранжевой революции, скажем так»,— вспоминает китаист Леонид Ковачич.
Столь ярое недовольство людей тогда вызвали планы властей принять новый закон об экстрадиции. Он бы позволил передавать обвиняемых с острова на материк — туда, где главенствуют законы Пекина и партии. На фоне громких протестов от этого закона отказались. Зато приняли другой — о национальной безопасности.
«Закон о нацбезопасности подразумевает наказание за попытки слома или нарушения конституционного строя. Вы не можете обсуждать правильность или неправильность политического строя. Вы не можете критиковать КПК и решения КПК с точки зрения их политической несостоятельности. Экономической — да, вам может казаться, что надо сделать по-другому. И самое главное, вы не имеете права выходить на манифестации и забастовки без соответствующего решения. В Гонконге это восприняли, конечно, как удушение свобод», — пояснил директор Института стран Азии и Африки Алексей Маслов.
За нарушение закона о нацбезопасности можно пожизненно лишиться свободы. На фоне этого многие оппозиционеры решили покинуть страну. Отток населения продолжается до сих пор. По открытым данным, за последние полгода Гонконг покинули 94 тысячи горожан, а вернулись — лишь 26. Но не всем здесь живется плохо.
Harry Long / AP
«Здесь намного легче жизнь. Пусть она и дорогая, но она другая. Нет напряжения внутреннего у людей, которое есть в России. Везде есть плюсы, везде есть минусы. Здесь тоже есть свои недостатки, но, в общем, по большому счету, мне и моим детям здесь комфортнее», — рассказала жительница Гонконга Евгения Менасса.
Евгения живет в Гонконге уже 14 лет и уезжать не собирается. Уже как-то раз попробовала и все равно вернулась. Да и глава НКО Линдси Макалистер уверяет, что лично ее работа цензуре не подвергается.
При этом, интересно, что и свобода собраний, и свобода слова — это права, которые буквально прописаны в Основном законе Гонконга. А это документ, на условиях которого Лондон передал регион Китаю. И Пекин эти правила в свое время согласовал. Так родился принцип «одна страна — две системы».