Борис Титов — о национализации, падении рубля, санкциях и мигрантах

Уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов рассказал в программе RTVI «Хроники нового мира» о попытках властей оспорить результаты приватизации, об уголовных делах против предпринимателей, попытках использовать труд мигрантов и заключенных, а также о санкциях и падении рубля.

Об исках Генпрокуратуры по национализации предприятий

Конечно, мы встревожены этими исками. У нас сегодня в работе 10 исков. Часть из них просужена и активы даже возвращены, но это в основном приватизация 1990-х — начала 2000-х гг.

Но того, что это какое-то массовое явление, явно мы не прослеживаем, потому что это какие-то отдельные эпизодические истории, которые действительно в какой-то степени связаны с какими-то сильными нарушениями в те годы.

Другой вопрос, что, извините, исковая давность завершилась, прошла, но тем не менее вы возвращаете эти дела. И они, я имею в виду обвинение, используя некие развилки в законодательстве, пользуются юридической основой, для того чтобы обойти эту исковую давность.

С другой стороны, есть позитивные примеры. HeidelbergCement, немецкая крупная компания. Иск просто был отозван (…) Мы это связываем с тем, что это было после Дальневосточного экономического форума, где президент сказал, что не будет национализации как волны, и вот был прямо конкретно отозван иск.

Об уголовных делах против предпринимателей

Мы получили последнюю статистику, но это, правда, не для конкретно предпринимателей, а в целом по экономическим статьям. Это общая статистика. Но идет рост и дел в производстве больше чем на 20%. По нашим особенным [статьям], 159-й «Мошенничество» и подстатьям — там еще больший рост уголовных дел.

Пока в общем итоге экономических дел в стране больше, чем в прошлом году.

О возвращении бизнесменов из «списка Титова»

После февраля [2022-го] во многом этот поток сократился, потому что водораздел произошел, и всё нам стало намного сложнее, просто даже переезд. Поэтому сегодня практически дел нет.

Приехал недавно один предприниматель [Михаил Кубасов], который прямо на границе объявил, что он под уголовным преследованием, его взяли под стражу. К сожалению, мы заранее об этом не знали.

Сейчас мы всячески работаем, чтобы мера пресечения была изменена. Но сегодня есть много намного более актуальных проблем, чем возвращение в Россию тех, кто был под уголовным преследованием.

О санкциях

Во многом я могу сказать, что это, конечно, далеко не правовое решение, это больше политическое, причем часто идет против юридической основы сегодняшнего европейского законодательства. Поэтому и решать их сложно юридическим путем, в основном они решаются какими-то другими путями, или политическими заявлениями публичными, или это какие-то контакты, связи. Поэтому тут комментировать с правовой точки зрения очень сложно. Если говорить в целом, то это очень сложно — выйти из-под санкций.

Я считаю, что санкции не только не справедливы, но и глупы, потому что они ничего не дали для тех, кто вводил… [Политика России] не изменилась. Экономика, наоборот, только окрепла.

​​Мы считаем, что надо искать мирное решение вопроса, нельзя допускать полной эскалации, хотя это такой серьезный водораздел в мире.

Об олигархах, которые за рубежом через суд пытаются выйти из-под санкций

Мы этим направлением не занимаемся, к нам они не обращались за помощью, хотя у нас в законе об уполномоченных есть графа, что мы должны защищать интересы российского бизнеса в иностранных государствах. Но тем не менее они, олигархи, к нам не обращались, ни по одному делу прокомментировать не могу».

О падении рубля

Это во многом нерыночная история, как мы это оцениваем. Потому что, во-первых, резко сократился оборот, потому что ограничение по продаже, покупке, резко сократившийся объем импорта, который необходимо оплачивать. Сегодня больше 80% оборота с Китаем — уже юань, т. е. другая ситуация с расчетами, валютами в нашей стране.

И конечно, это искусственные немножко вещи. Когда-то мы очень долго удивлялись, почему рубль такой крепкий. Мы считали, что он неправильно, совершенно искусственно завышен.

Потом, когда отменили ограничения по обмену, мы удивляемся и опасаемся, почему он так упал. Это все от Центробанка зависит и от тех ограничений, которые есть.

Я считаю, что 70-80 [рублей за доллар], которые были до этого, — это тот уровень, который сегодня соответствует реальной макроэкономической ситуации.

О нынешней ключевой ставке

Это, конечно, отвратительно.

Еще повысить? Отвратительно! Это никак не поможет ни курсу, ни инфляции. Инфляция у нас сегодня вырастает до 5,8%. Уже два раза повышали сильно ставку.

Мы считаем, что вообще корреляции между курсом и ставкой ЦБ нет.

О решении ЦБ хранить резервы за рубежом

Никто не знал, что такое произойдет [с заморозкой резервов]. То, что денежная масса выводилась, это базировалось на учебниках, которые были написаны и которые использовались, например, в Норвегии. Проценты там небольшие были на самом деле, это больше сохранение. Увод денежной массы от рисков основного сектора экономики, то есть сырьевого сектора (…)

Но это был такой перекос явный, потому что они [в ЦБ] читали одну часть учебника, а вторую часть совершенно не замечали, которая говорила, что эти деньги должны быть инвестированы. Потому что отсталость в инфраструктуре России, отсталость в объеме инвестиций… Мы не развили многие сектора, которые могли развить. Это все потому, что они боялись вкладывать в собственную экономику. И в этом смысле они неправы.

Политически опасно хранить деньги в тех странах, которые недружественны нам и которые в долларово-евровой финансовой системе. Многие люди пострадали, которые имели эти счета.

О желании некоторых создать СССР 2.0

У нас и было раньше, и есть много людей, которые скучают по Советскому Союзу, и среди руководства [России] тоже. Связано это с тем, что 1990-е гг. были сложными, во многом несправедливыми для огромного количества людей. Галопирующая инфляция, которая съела основные сбережения абсолютного большинства граждан России. То, что называлось тогда «шоковой терапией» (правда, так получилось, что шок без терапии) — это было, конечно, очень неправильное решение, которое могло быть [заменено] абсолютно более спокойными, постепенными, системными мерами. Прийти к рыночной экономике можно было по-другому (…)

Я не верю, что та часть очень громких людей, которые комментируют все, причем в таких модных и хороших, продвинутых IT-технологически соцсетях — их много. Мне кажется, радикальная позиция, возврат назад, «победим всех и вся!», — мне кажется, это очень небольшая часть российского населения.

О миграции

Сегодня в одну точку сошлось несколько тенденций, которые привели к дичайшей нехватке рабочей силы. Это и демографические процессы, вот эта яма, которая давно предсказывалась, нам социологи о ней говорили. Но, кроме этого, это и, что говорить СВО, это и отъезд [граждан], связанный с этим, и часть людей сегодня занимаются в другой профессии, ушли со своих обычных рабочих мест. Так что много различных аспектов сошлось в одну точку, и сегодня просто резкий дефицит рабочих рук (…)

У нас была четко построенная система, что легко приехать, завезти трудовые ресурсы из стран бывшего СНГ, т. е. безвизовых стран, и очень сложно из визовых стран. Там нужно заранее заявку сделать, тебе определят квоту, после этого ты должен эту квоту реализовать, [мигранты] должны сдать русский язык, пройти медицинские чекапы.

От того момента, когда ты понял, что тебе нужно привезти кого-то из визовой страны, пройдет как минимум два года. И еще зависит от региона, регион может тебе запретить. Поэтому сейчас нужно что-то с этим делать (…)

Те, кто приезжают из стран, не говорящих по-русски (потому что в основном те, кто из СНГ, все говорят по-русски), оттуда, издалека — они будут приезжать на полгода, по контракту работать на определенных работах, достаточно закрытых, и ассимилировать у них возможности значительно меньше, чем из близлежащих стран.

Об использовании труда заключенных

Когда некому работать, начинаешь искать любые возможности.

Мне не совсем понятно, почему это всё свели к «новому ГУЛАГу». ГУЛАГ был бесплатный, ГУЛАГ был принудительный и ужасно негуманный: там работы, которые велись с нарушениями любого трудового законодательства, люди гибли, огромное количество людей погибло. Это просто рабский труд.

Сейчас это другая история: людям платят, люди добровольно соглашаются.

О том, почему не будет баллотироваться в президенты в 2024 году

В связи с изменением в Конституции, там были новые требования к кандидатам, например, 25 лет отсутствие любых долгосрочных виз или гражданства в иностранных государствах. К сожалению, или, может быть, так сложилась моя бизнес-карьера, что я начинал свой бизнес в иностранном государстве вместе с иностранными партнерами и у меня была долгосрочная виза, еще 25 лет не прошло.

Поэтому я сам баллотироваться по новым требованиям не могу.