Политик и журналист Максим Шевченко объяснил RTVI, почему в некоторых вопросах президент России Владимир Путин является либералом, на кого была рассчитана речь главы государства в Лужниках, что ждет редактора Первого канала Марину Овсянникову и почему военная спецоперация на Украине — это часть мировой финансовой войны, где Россия лишь «застрельщик».

О речи Путина на стадионе «Лужники» по поводу годовщины присоединения Крыма к России.

Фраза «Мы не за русских, а мы за людей» является главной в выступлении Путина, это огромный шаг вперед. Он всегда говорил «русских», то есть судьба украинцев никого не волновала. Украинцы — народ с сельским менталитетом, который основывается на гипертрофированном чувстве собственного «я». Это значит, что с человеком, у которого сельский менталитет, нужно говорить с особенным уважением, обращаться к Украине, как к Украине. Украинцы — это другой народ, с другим языком. Это другой народ, который отличается от нас больше, чем словаки от чехов отличаются.

О том, к кому Путин обращался в «Лужниках», говоря о «лжепатриотах».

Путин имел в виду крупных единороссов. Кто поет ему осанну, а по сути являются предателями, не истинными патриотами… Знаете, еще Христос говорил это: «Не всякий говорящий мне «Господи, господи!» войдет со мной в царствие небесное». Не всякий, кто пришел на концерт в «Лужниках» и сидит в VIP-ложе, является истинным патриотом. Знает Владимир Владимирович Путин, что некоторые из тех, кто сидит, аплодирует и преданными глазами, слезящимися от счастья, смотрит на него, на деле мечтают об устрицах и фуа-гра и не являются истинными патриотами. Мне кажется, это к ним обращено. Потому что те, кто открыто против него [выступает], это же не про них.

О поступке Марины Овсянниковой и почему Путин может защитить ее.

Это личная позиция очень храброго человека. Марина рисковала многим и заслуживает всяческого личного уважения… Путин может спросить — кто за ней стоит, это организовано? Если ему говорят: «Нет, вы знаете, Владимир Владимирович, это ее личная позиция, у нее там отец украинец, мать русская», он может сказать: «Не наказывайте ее». Я вот вас уверяю, что в этом смысле Путин, как это ни странно прозвучит, либерал — он ценит личную позицию, которая мотивирована не деньгами, ни связями с олигархами, ни ЦРУ, ни каким-то заговором. Это уровень резонансный и не Александр Бастрыкин будет принимать решение относительно Марины Овсянниковой, а лично Владимир Владимирович Путин.

О том, что власти в России не контролируют, несмотря на закрытие СМИ.

Они прекрасно понимают, что могут купировать любой протест сейчас внутри России. Единственное, что они не могут купировать, — это возможность людей мыслить, чувствовать, думать и анализировать. Да, можно лишить нас медийного пространства, Instagram*, YouTube, Facebook*. Но они полагают, что они все держат под контролем, даю вам слово. Запад санкциями помог Путину партии и олигархов выстроить в такие колонны, о которых он и не мечтал раньше, на мой взгляд.

О том, кого ожидают гонения на фоне спецоперации.

Путин не был замечен в каких-то людоедских политических репрессиях, поэтому я не думаю, что это будет. Но не исключаю, что будут процессы, связанные с хищениями, с воровством, с нецелевым расходованием средств для тех, кто имеет отношение к государственным деньгам. Президент [в этих вопросах], мне кажется, достаточно беспощаден. Думаю, что сейчас нецелевое расходование средств, вывод средств, обналичка средств бюджетных будет рассматриваться как политическое преступление.

Об украинско-российских переговорах и когда может быть прекращена спецоперация.

Этот сценарий [подписание мирного соглашения к маю] будет означать недостижение никаких оперативно-тактических целей, которые российской стороной могли быть поставлены… Ведь ни одна цель не достигнута: не взят Мариуполь, не вышли на границы [Луганской и Донецкой областей], группировка северодонецкая украинская не окружена и не уничтожена. Я просто не понимаю, как в этой ситуации может быть заключен мир.

О настоящей цели спецоперации.

Стратегическая цель — это разрыв тех экономических отношений, которые сложились с Западом, начиная с 1991 года… Очевидно, этот конфликт меняет эту конъюнктуру: он меняет финансовую систему, заставляет Россию построить собственную финансовую систему. И те $300 млрд с лишним, которые там остались, — это не очень дорогая плата за то, чтобы выйти из этого мира. Тем более, что продолжение этой системы угрожало лично, я считаю, Владимиру Путину и его окружению, группе, которая ассоциируется с путинцами.

О том, почему до сих пор продолжаются поставки газа в Европу.

Уверен, что и Владимир Путин, и Николай Патрушев были полностью готовы к тому, что сейчас происходит. Думаю, что все идет по их плану: отключение карт и всего этого… Несмотря на ожесточенные боевые действия, газ продолжает идти через территорию Украины… потому что есть договор о транзите, в котором записано, что форс-мажором является война. Войну никто не объявлял: ни Зеленский, ни Путин… Если будет официально заявлено, что Россия и Украина находятся в состоянии войны, то Россия имеет полное право вентиль остановить и Европа останется без российского газа. Для Европы это будет катастрофическая ситуация. Поэтому европейцы держат Зеленского за горло и тоже не позволяют ему объявить войну России.

О том, почему участником конфликта на Украине является весь мир.

Россия является застрельщиком. Это мировая война за передел мировой финансовой системы, которая после 1991 года была западоцентричной… Почему по-прежнему Запад является центром мира? И что, собственно, для нас Европа? Если мы задумаемся трезво, деструктурируем миф Европы, то поймем, что Европа в нашем сознании — это пространство комфортного потребления… И чем меня поражают западные санкции? Они мне кажутся истерическими, непродуманными и скорее укрепляющими режим Владимира Путина, чем ослабляющими его.

О том, мог ли глава Чечни Рамзан Кадыров быть переговорщиком между Россией и Украиной.

Рамзан Ахматович был бы прекрасным переговорщиком. По крайней мере я вспоминаю 2014 год, когда мой последний визит в Киев был связан с попыткой освобождения журналистов LifeNews, которые были захвачены тогда СБУ под Славянском. И тогда я был членом Совета по правам человека при президенте и вел переговоры. И у нас не получалось вывезти этих журналистов, СБУ скрывало от нас, они находились… в 2014 году Рамзан Кадыров сумел решить вопрос, который не могло решить государство, не мог решить МИД, освободить российских журналистов. Я не сомневаюсь в его способности вести переговоры.

О новых санкциях против России в связи с конфликтом на Украине.

То, что нам казалось катастрофическими санкциями, мы видим, не такая уж и катастрофа. Но демонстрация-то не на рубль, а на сто рублей: всё, мы изолируем Россию. Да где же Россия-то изолирована? По многим признакам это далеко не так. Я думаю, что это игры разных групп и то, что называется жесточайшими санкциями, таковыми не является. Например, у Германии особая позиция: на словах они заявляют одно, а де-факто Германия нуждается в России, как тигр нуждается в мясе. Хищник может питаться только мясом.

О том, зачем Россия использовала буквы Z и V для спецоперации.

Я считаю, что это адресовано китайцам. «Z» — это две параллельные черты, между которыми косая. Это конфуцианское обозначение земли, неба и гармонии традиций и ритуалов, которые между ними восстанавливает государство, отвечая на гармонию между небом и землей. Что касается «V». В китайском понимании нет двоичной [системы]. Если в европейской логике есть исключенность третьего, либо «да», либо «нет», третьего не дано, то китайская логика совсем другая: есть «да», есть «нет», но есть еще третья возможность, которая может появиться в ходе как бы развития ситуации. Вот это «V» напоминает вполне вот эту третью возможность.

О том, как будет действовать Китай по отношению к России.

Китайцы думают, знают и уверены, что вершины самопонимания и самосознания Россия достигала только при Сталине. Вы не говорите мне, что китайцы не так думают. Не потому, что они коммунисты, — потому что только при Сталине, они считают, Россия была суверенной в образе Советского Союза, мощной, имела лицо, имела понятную этику, коммунистическую сталинистскую этику (интернационалистскую, а не националистическую).

Поэтому, когда мы говорим «давайте, Китай нам друг или не друг?»… [Китай] это огромный дракон, который все про себя знает, древний, осознающий себя. Он друг тому, кто не знает, кто он такой, и мечется между тем, что он является частью либо Запада, либо евразийства, либо Востока? Да скорее Рамзан Кадыров с Китаем договорится, потому что он про себя знает, что он чеченец, мусульманин, последователь Кунта-Хаджи. Вот с Рамзаном Кадыровым у китайцев никаких проблем не будет, он никогда не притворялся ни либералом, ни кем-то другим.

* соцсеть принадлежит Meta, которую суд в России признал экстремистской организацией и запретил