Протесты после смерти афроамериканца Джорджа Флойда в США продолжаются уже больше недели. Ведущая и корреспондентка американской редакции RTVI Алина Полянских в своем блоге рассуждает о том, как толпа становится все агрессивнее с каждым днем и что ждет американское общество дальше.
Я не думаю, что это быстро закончится. Скорее всего, до конца недели протестующим точно дадут выпустить пар, как это называют уже сейчас в народе. При этом в пятницу я еще могла понять всех, кто собрался на площади. Было очень много идейных. Была какая-то энергия, которую ты мог прочувствовать, и ты мог сопереживать им.
В пятницу я готова была разрыдаться в толпе. Если бы я не работала, я бы, наверное, так и сделала. Потому что ты вдруг резко для себя понимаешь, о чем эти люди говорят, чего они хотят и чего они требуют. И, наверное, те вещи, которые ты считал нормальными, на которые закрывал глаза, вдруг под новым каким-то светом ты можешь разглядеть по-другому.
Каждый день протесты становились более агрессивными. Даже дневные протесты. Во вторник мне действительно было страшно днем в толпе. И для меня лично гораздо страшнее, что я вижу, насколько более организованными они становятся.
Если в первый день действительно был какой-то такой внутренний, наверное, человеческий посыл у многих (как я уже сказала, действительно, было много идейных), то сейчас я все меньше это чувствую. Сейчас теряется общее требование справедливости, равенства, братства. До сих пор непонятно, чего они хотят.
Сейчас я вижу структуру и вижу, как это организовывается, как они работают. Я была на утренних протестах, где конкретно эту молодежь (до 20 лет) просто заряжают. Когда их сажают на колено на минуту молчания, потом начинают бить в барабаны и произносить очень ритмичные речевки. Тебя действительно раскачивает. Тебя раскачивает так, что ты готов уже идти и весь день требовать, кричать, а под вечер — крушить и ломать.
Плюс я вижу, как о них заботятся. Им дают номера телефонов адвокатов, просят записать их на руке. И в случае ареста их бесплатно вытащат из полицейских участков. То есть это ощущение, что у тебя спина прикрыта, тоже, естественно, помогает поактивнее участвовать и не бояться ничего. Потому что тебе с утра уже сказали: «Делай, что хочешь. Мы будем рядом, мы тебе поможем». И это тоже идейности процессу не добавляет.
Но плюс я понимаю, что эти ребята из Гарлема, из Бронкса (большинство из них) вчера не могли заплатить за проезд в метро, а сегодня они друг для друга привозят воду, снеки, еду, маски, антисептики, перчатки — что угодно. Сразу возникает вопрос: кто им помогает и почему это до сих пор не останавливается?
Очень интересно наблюдать за эволюцией протестов, в том числе интересно наблюдать за тем, как меняются лозунги и крики толпы. В пятницу это было про справедливость, про то, что не бывает мира без справедливости. Очень часто вспоминали про Джорджа Флойда, смерть которого стала триггером ко всем этим протестам. Толпа требовала прекратить работу правительства, если они не будут услышаны, и так далее.
Это в пятницу. Пять дней спустя (во вторник) толпа уже кричит оскорбления и непристойности в адрес NYPD — Нью-Йоркского полицейского департамента. Им, в общем-то, регулярно достается в разной форме. И толпа считает, что планомерное унижение полицейских в течение всего дня — это мирный протест.
Вчера мне уже было откровенно страшно и противно. Я не понимаю, когда это закончится. Я стараюсь держаться вне политики. Я всегда говорила, что я аполитична. Но сейчас мы оказались в ситуации, как в той байке: «А в какой концлагерь нас везут? — Я не знаю, я не интересуюсь политикой».
Сейчас уже невозможно во все это не лезть и не интересоваться. В моей личной ситуации самое ужасное, что никто не спрашивает, никто не понимает, что я русская. Для всех я такая же черная. И таких черных, которые живут своей нормальной жизнью, работают, не идут на баррикады и прекрасно понимают, что, как, зачем и почему, много и в Нью-Йорке, и в Америке вообще. И они сейчас на самом деле если не в панике, то в ужасе и страхе за себя и своих детей.
Потому что расхлебывать это все придется долго. Расхлебывать это будут в том числе наши дети в детских садах, школах, колледжах. Лучше после того, что сейчас происходит, точно не станет. И насколько станет хуже — вот это сейчас вопрос, который волнует нас всех. И я думаю даже не только про афроамериканскую или латиноамериканскую общину. Белую часть населения это волнует не в меньшей степени.