Кувалда Вагнера. Власть ищет альтернативу «партии смерти»

С самого начала боевых действий на Украине в обществе и во власти громко слышны голоса тех людей, которые выступают за радикализацию во всех сферах. Они предлагают не идти на уступки в ходе военной операции и более активно искать предателей внутри страны. В то же время в Кремле хотят иметь пространство для маневра, и количество людей во власти, выступающих если не за скорейший мир, то хотя бы за «нормализацию» неуклонно растет. Журналистка Екатерина Винокурова рассказывает в своей колонке для RTVI о том, к чему это может привести.

Эти слова произносит не оппозиционер, не уехавший от мобилизации IT-специалист, не журналист либерального медиа. Их автор — юрист и бывший член Общественной палаты Илья Ремесло. Он был одним из заявителей по уголовному делу Алексея Навального. Он считается близким к одной из групп силовиков. Он присутствовал на инаугурации Владимира Путина в 2018-м году. Он яро оппонирует оппозиционерам в соцсетях. В общем, это человек в системности которого усомниться нет ни малейшего шанса. Теперь его в комментариях под этим видео, в котором он произносит такие слова, обвиняют, что он «предатель», «пятая колонна», «куплен Госдепом» и так далее.

Раздраженные умеренные

По моей информации, его инициатива не была согласована с Кремлем. Она стала, пожалуй, первым ярким и публичным проявлением недовольства части элиты деятельностью «радикал-патриотов» (они же «партия войны», «партия смерти», «ультраястребы»).

В кулуарах оно начало звучать еще летом, когда мои собеседники, близкие к администрации президента, говорили, что радикальные речи «рассерженных патриотов» начинают раздражать власть. И если раньше под «рассерженными патриотами» подразумевались в основном бывший министр обороны ДНР Игорь Стрелков (Гиркин) и его окружение, то теперь раздражение собеседников, близких к Кремлю, вызывают и «заигравшиеся лоялисты».

Например, недовольство вызывает деятельность писателя Захара Прилепина, многих военных корреспондентов и лидеров общественного мнения, призывающих «дойти до Киева» и не идти ни на какие переговоры по возможному окончанию военной операции с Украиной. Одна из главных претензий к ультраястребам — это их попытки диктовать свою повестку и свой взгляд на происходящее на Украине Кремлю, который хочет оставить себе пространство для маневра. Грубо говоря, с их стороны видят попытку практически диктовать свои условия президенту и давить на него, чего российское политическое устройство никак не предполагает.

Ход «бешеных»

После перегруппировки российских войск и их вывода сперва из Харьковской области, а потом и из Херсона, конфликт стал набирать обороты. Военкоры и примкнувшие к ним уже не стеснялись в выражениях по поводу Минобороны. Они лишь на время прекратили критику после того, как командующим операцией был назначен генерал Сергей Суровикин.

Параллельно с этим радикальные патриоты начали вмешиваться и в дела гражданские. Можно вспомнить противостояние создателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина с губернатором Санкт-Петербурга Александром Бегловым. В это же время военкоры критиковали мэрию Москвы за нехватку букв Z на каждом углу и требовали отмены новогодних мероприятий и иллюминации. Но главным, разумеется, было требование кары для тех, кому военная операция не нравится.

За несколько дней до Нового года заместитель главы Совбеза Дмитрий Медведев написал в телеграм-канале, что уехавших за границу противников власти, призывающих к поражению России, необходимо считать «врагами общества» независимо от «юридической квалификации их деяний». По его словам получалось, что таких людей нельзя пускать обратно в страну «до конца их дней», а также необходимо лишить источников дохода в России. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков пояснил позднее, что эти слова замглавы Совбеза касаются только тех, кто преступил закон.

Эта инициатива уже подвергалась критике, в том числе и со стороны крайне лояльных людей. Глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и госстроительству Андрей Клишас, увидев новость, что в Госдуму направлен законопроект об изъятии имущества у иноагентов, написал в своем телеграм-канале: «Антиконституционно. Пустое сотрясение воздуха и пиар-акция». На инициативу Кузнецовой он отреагировал так: «Осталось только понять, как на законных основаниях можно использовать чужое имущество для решения соцпроблем. Без серьезных поправок в Уголовный кодекс — никак. Покинуть страну — не преступление».

Пригожин и его кувалда

Параллельно с этим Евгений Пригожин снова поднял градус полемики с Минобороны, заявив в ВКонтакте, что «у ЧВК Вагнера постоянно пытаются украсть победу».

Это сообщение появилось после того, как 13 января Минобороны России объявило о полном контроле над городом Соледар в ДНР. За два дня до этого — 11 января — о том, что подразделения ЧВК Вагнера взяли под контроль всю территорию города, заявлял Евгений Пригожин. Он подчеркивал, что в штурме Соледара не участвовали никакие подразделения, кроме бойцов ЧВК Вагнера. В то же время 11 января Минобороны заявляло, что этот город блокировали с севера и юга подразделения ВДВ.

Отдельного упоминания в контексте настроений элит заслуживает эпизод с кувалдой, когда один из телеграм-каналов, часто выкладывающих новости про ЧВК «Вагнер», опубликовал видео, на котором с помощью этого предмета, предположительно, казнят за дезертирство бывшего заключенного Евгения Нужина. Сама ЧВК «Вагнер» никогда не подтверждала подлинность этого видео и опровергала свою причастность к любым внесудебным казням.

Их борьба

В качестве одного из вариантов борьбы с радикал-патриотами в кулуарах обсуждают канализацию их именно в «Справедливую Россию». Для этого предлагается включать таких людей в предвыборные списки и приглашать на партийные мероприятия. Точно так же, как 12 лет назад в эту партию активно брали людей оппозиционно-либеральных взглядов, выступавших за честные выборы.

Эпизод с кувалдой произвел чудовищное впечатление на более умеренно настроенных людей, работающих с Кремлем и даже занимающих определенные должности в системе власти. Причем как на тех, кто кулуарно осуждает СВО, так и на тех, кто говорит, что «это было вынужденное решение». Они вдруг представили себя не на месте палачей, а на месте казненного.

Тогда же истеблишмент начал громким шепотом обсуждать, что делать. Доходило до обсуждения вопросов, которые в иной ситуации производили бы трагикомическое впечатление. Например люди, связанные с силовиками, пытались выяснить, почему тот же крупный бизнес не занимается дерадикализацеий медийного поля. На это они получали через третьи руки ответ: «потому что вы же нас за это и посадите». В свою очередь, «гражданские» недоумевали, почему силовики бездействуют. Те лишь хмуро пожимали плечами.

Высказываться о ходе военной операции строго запрещено. Если с радикалами силовики пока ничего сделать не могут, так как боятся недовольства военных, то с более мирно настроенными людьми церемониться не будут.

Что делать

В итоге «партия мира» так и не сформировалась, зато в верхах стали обсуждать альтернативу — «партию нормализации». Она смогла бы неформально объединить всех, кто не собирается прямо завтра сгорать в ядерном пепле.

Никакой единой структуры — ни формальной, ни неформальной, — у людей, которые придерживаются этой точки зрения нет. Более того, те, кого ужасают видео с кувалдой или инициативы относительно наказания уехавших, чрезвычайно неоднородны. Как правило это люди разных взглядов, которые еще год назад не предполагали, что могут оказаться по одну сторону невидимой баррикады. Не говоря уже о том, что радикалы раздражают и часть людей из силового блока, а не только экономистов, сотрудников госкорпораций или гуманитариев.

Непонятно пока, как сторонники этой точки зрения смогут проявить себя институционально. У них нет какой-либо политической партии, института, медиа — разве что, кроме телеграм-каналов. Да и об их потенциальной роли на президентских выборах 2024 года вообще говорить не приходится.